Мемуары. Избранные письма. Документы

329 20. Жан де Лосе, сеньор де Бан и де Пьертайад (ум. 1586) – капитан шотландской гвардии короля. Сразу же после сражения при Жарнаке был послан Генрихом Анжуйским к Екатерине Медичи с депешей о победе. См.: Шевалье Пьер. Генрих III. С. 176-177.

330 21. Очередной сюжет из «Сравнительных жизнеописаний» Плутарха («Александр и Цезарь»): «Рассказывали, что перед битвой при Филиппах Марку Юнию Бруту ночью явился страшный призрак, который на вопрос Брута, кто он, ответил: «Я – твой злой гений. Мы увидимся при Филиппах». И снова будто бы этот призрак явился Бруту перед вторым сражением при Филиппах, завершившимся полным разгромом войск Брута и его смертью от собственной руки». О явлении призрака Брута упоминает и Монтень в главе XIX кн. 2 «О свободе совести», см.: Монтень Мишель. Опыты. Т. 2. М., 1992. С. 378.

проявления могущества, доброты и милосердия, которыми Ему угодно было удостоить меня), и я признаю, что всегда получала определенные знаки о событиях, зловещих или счастливых, в виде предупреждения, во время сна или как-то иначе. Это даже лучше выразить стихами: «Мой разум, как оракул, укажет на добро иль зло». Такое предупреждение мне было послано во время церемонии встречи короля Польши: королева моя мать вышла приветствовать его, и, когда они обнимались и обменивались соответствующими словами, несмотря на жаркое время года и давку, от которой все задыхались, меня охватил такой сильный озноб и столь заметная дрожь, что сопровождавший меня обратил на это внимание. Мне стоило больших усилий скрыть свое состояние, когда король, оставив королеву-мать, приблизился ко мне для приветствия [331].

Предупреждение это запало мне в сердце. Не прошло и нескольких дней, как король стал поддаваться ненавистному и недоброму влиянию, которое коварный Ле Га стал оказывать на него, настраивая против меня своими отчетами: он докладывал, что в его отсутствие, после кончины короля Карла, я приняла сторону партии моего брата герцога Алансонского и способствовала его сближению с королем моим мужем, посему, нужно всегда использовать любой повод, чтобы осуществить задуманное намерение – положить конец дружбе моего брата герцога Алансонского и короля моего мужа, одновременно поссорив меня с королем Наваррский и столкнув их обоих на почве ревности к их общей страсти – мадам де Сов. Однажды после завтрака королева моя мать удали331 22. Встреча с Генрихом III, которого Маргарита еще называет королем Польши, состоялась 6 сентября 1574 года около 17 часов возле городских ворот, выходящих на Рону. Екатерина Медичи пригласила на церемонию огромное число людей. Рядом с Маргаритой находились также ее муж и брат.

лась в свой кабинет для составления нескольких важных депеш, а ее [61] дамы (герцогиня Неверская, Ваша кузина герцогиня де Рец, другие Ваши родственницы – м-ль де Бурдей [332] и м-ль де Сюржер [333]) спросили меня, не хочу ли я прогуляться по городу. М-ль де Монтиньи [334], племянница герцогини д’Юзес [335], предложила в связи с этим посетить аббатство Сен-Пьер, где располагался очень красивый монастырь. Туда-то мы и решили отправиться. М-ль де Монтиньи упросила нас взять ее с собой, поскольку в монастыре жила ее тетка, а допускали в обитель только в свите знатных особ. Мы выделили ей место. Однако, когда мы садились в карету, уже довольно переполненную (поскольку нас самих было шесть дам, и к нам присоединились вдобавок мадам де Кюртон, моя гофмейстерина, никогда меня не покидавшая [336], и м-ль де Ториньи [337]), господа Лианкур, первый [62] шталмейстер короля [338], и Камий [339], находившиеся поблизо332 23. Жанна де Бурдей (ок. 1560 – ок. 1641) – придворная дама на службе у королевы-матери, дочь виконта Андре де Бурдея, старшего брата Брантома, камергера Франсуа Алансонского, и Жаккет де Монброн.

333 24. Элен де Фонсек (1546-1580), дочь Рене барона де Сюржера, и Анны де Коссе-Бриссак, фрейлина Екатерины Медичи с 1566 года, «Елена» поэта Ронсара. Славилась красотой, но так и не вышла замуж (ее возлюбленный и жених Жак де Ла Ривьер погиб в одном из сражений с гугенотами в 1569 году).

334 25. Скорее всего, имеется в виду Шарлотта де Клермон, называемая также м-ль де Монтиньи, штатная придворная дама Екатерины Медичи, зафиксированная в списке за 1573 год с жалованием в 400 ливров, дочь Антуана де Клермона, виконта де Тайара, и вдова Клода д’Амонкура, сеньора де Монтиньи-сюр-Об. См.: Caroline zum Kolk, éd. Maison de Catherine de Médicis (1547-1585) // www.cour-de-france.fr.

335 26. Луиза де Клермон (1504-1596) – потомок Людовика Святого, дочь Бернардена де Клермона, виконта де Тайара, и Анны Юссон, графини де Тоннер, во втором браке жена Антуана, графа де Крюссоль и герцога д’Юзес, близкая подруга Екатерины Медичи (с 1533 года) и самой Маргариты, которая в своих письмах именовала ее «моя Сивилла». Двоюродная бабушка предыдущей дамы.

336 27. Первая по счету гофмейстерина (глава дома, т. е. всех лиц, занятых на службе) королевы Наваррской, см. выше.

337 28. М-ль Мельшиор де Ториньи (между 1545-1550 – после 1606) – фрейлина с 1561 года, затем гофмейстерина Маргариты де Валуа, которая практически не расставалась с ней вплоть до 1606 года. Наполовину итальянка по происхождению, с весьма не ясной родословной. С 1580 года – жена испанского дворянина Оливье Диобахо, так называемого сеньора де Вермон, шталмейстера королевы Наваррской. См.: Jouanna Ariette, Boucher Jacqueline, et als. Histoire et dictionnaire des Guerres de religion. P. 1327-1328.

338 29. Шарль VII дю Плесси, сеньор де Лианкур (ум. 1620) – первый шталмейстер Генриха III, отец первого герцога де сти, ухватились за дверцы нашего экипажа. Во время движения они держались за них, как могли, и смеялись в шутовской манере, говоря, что также хотят взглянуть на хорошеньких монашенок. То, что мы находились в компании м-ль де Монтиньи, которая никогда не входила в наш круг, и этих двух мужчин – доверенных короля, стало, как мне кажется, Провидением Господним, оградившим меня от наветов, которые могли быть возведены.

Мы отправились в этот монастырь, и моя карета, которую легко было узнать по желтому бархату, отделанному серебром, нас ожидала на площади, где находились жилища многих дворян. В то время, как мы пребывали в аббатстве Сен-Пьер, король в сопровождении только короля Наваррского, г-на д’О [340] и толстяка Рюффе [341] отправился навестить больного Кейлюса [342], и, проезжая через эту площадь и увидев мой пустой экипаж, он повернулся к королю моему мужу и произнес: «Смотрите, ведь это карета Вашей жены, а вот и дом Биде» (таково было прозвище дворянина, позже большого друга Вашей кузины, также находящегося дома из-за болезни) [343]. Он Лианкура. В 1594 году женился на Антуанетте де Пон, маркизе де Гершвиль, знатной и влиятельной придворной даме (бывшей фрейлиной еще при Екатерине Медичи) дворов Генриха III, Генриха IV и Людовика XIII.

339 30. Камий Фер – королевский курьер.

340 31. Франсуа маркиз д’О (1535-1594) – один из тогдашних фаворитов Генриха III, будущий сюринтендант финансов.

341 32. Филипп де Вольвир, барон, затем маркиз де Рюффек (1534-1585), муж Анны де Дайон, родственницы Брантома.

342 33. Жак де Леви, граф де Кейлюс, или Келюс, (1554-1578) – фаворит короля, погибший во время знаменитой «дуэли миньонов». См. подробнее: Новоселов В. Р. Последний довод чести. Дуэль во Франции в XVI – начале XVII столетия. С. 140-142.

343 34. Речь идет о Шарле де Бальзаке д’Антраге (1545-1599), сеньоре де Дюне, по прозвищу Антраге или просто Биде. Он был сыном Гийома д’Антрага и Луизы д’Юмьер, дружил с Брантомом и являлся большим фаворитом Генриха III, которого сопровождал в Польшу. Агриппа д’Обинье пишет, что он был любовником Маргариты, но это – единственное, и, видимо, заведомо ложное свидетельство. Известно, что в это время любовницей Антрага являлась графиня де Рец («Ваша кузина»), жена маршала.

приказал тогда толстяку Рюффе, который наиболее подходил для таких дел, будучи другом Ле Га, осмотреть помещение; никого не найдя в доме, но не желая, тем не менее, чтобы правда расстроила замысел короля, Рюффе громогласно [63] доложил ему в присутствии короля моего мужа: «Птички были там, но уже упорхнули». Этих слов было вполне достаточно, чтобы дать повод для обсуждения случившегося [на обратном пути] вплоть до покоев короля Наваррского, наводя его на соответствующие мысли о поводе для ревности и дурном обо мне мнении. Но мой муж, проявив в этом деле доброту и понимание, которые всегда были ему присущи, и ненавидя всем сердцем подобные интриги, легко рассудил, куда все клонится. Король поспешил вернуться [во дворец] ранее меня, чтобы упредить королеву-мать о своей уловке, побуждая ее нанести мне оскорбление. По моему возвращению все уже было с удовольствием подготовлено. Королева моя мать говорила обо мне даже со своими дамами, причем с отчуждением в голосе, отчасти убеждая их, отчасти стараясь угодить своему сыну, которого превозносила.