Клан Кеннеди

Посол продолжал смотреть на перспективы страны своего пребывания крайне скептически, считая, что затяжной войны Британия не выдержит, что необходимо как можно скорее, пока не поздно, вступать в мирные переговоры с Германией. Иначе говоря, он стоял на той же позиции, что и нацистские лидеры, полагавшие, что изолированная на островах Британия не представляет для них существенной опасности, но вывести ее из войны было бы целесообразным.

Кеннеди призывал Рузвельта выступить посредником в переговорах между Великобританией и Германией, но получил сухой отказ, не содержавший какого-либо объяснения ^{210}.

Предположение Кеннеди, что сразу после разгрома Польши Германия начнет активные боевые действия на западе, не оправдались. Более полугода происходила так называемая «странная война» (часто в англоязычной литературе ее называют еще более резко — «фиктивная война»). Объяснялось такое положение просто: немцы были не готовы вести войну крупными силами и накапливали мощные вооружения.

В этих условиях Кеннеди вновь и вновь, несмотря на то, что ему дали понять неуместность таких действий, продолжал стучать в наглухо закрытую дверь, призывая Рузвельта к посредничеству и надеясь, что основную примирительную функцию боссы поручат именно ему.

Вместо этого Рузвельт стал посылать в Европу своих представителей в обход Кеннеди, просто игнорируя само его существование.

В начале 1940 года за океан отправился заместитель госсекретаря Самнер Уоллес.

Несмотря на официальный пост, Уоллес был послан как личный представитель Рузвельта и должен был выражать взгляды президента, не прибавляя ничего от себя. Ему было предписано объяснить лидерам воюющих государств, что правительство США осуждает германскую агрессию и находится на стороне стран, подвергшихся нападению, хотя на данном этапе не намерено вступать в войну. Посланцу поручалось выяснить мнение правительств четырех держав — Великобритании, Франции, Германии и Италии — о «возможностях заключения справедливого и прочного мира» ^{211}.

Хотя, как оказалось, мнение Уоллеса немногим отличалось от позиции Кеннеди: последний был крайне уязвлен самим фактом того, что его обошли, и особенно поведением посланца, который игнорировал официального представителя своей страны в Лондоне, встречался с британскими деятелями не только без его участия, но даже не предупреждая его о визитах и не информируя о содержании бесед. Кеннеди звали только на протокольные мероприятия, на которых присутствовавшие улыбались и произносили общие фразы ^{212}.

Несколько позже последовала еще одна «инспекторская проверка», но проходила она в новых условиях, и мы расскажем о ней чуть ниже.

Между тем весной 1940 года «странная война» закончилась. 9 апреля 1940 года Германия совершила нападение на Данию и Норвегию. Дания капитулировала сразу, норвежцы оказали сопротивление. К берегам этой страны двинулся британский флот с экспедиционным корпусом на борту. Однако после противостояния, продолжавшегося около месяца, 9 мая Норвегия также запросила перемирия. На следующий день, 10 мая, германские войска, нарушив нейтралитет Бельгии, Голландии и Люксембурга, вторглись в эти страны. Обойдя французскую укрепленную линию Мажино, немцы ворвались на территорию Франции и стали быстро продвигаться к Парижу. Посланные во Францию британские вооруженные силы вынуждены были отступать. Они были осаждены в районе Дюнкерка и с огромным трудом, потеряв основную часть вооружения, эвакуированы на родину. Германские войска вступили в Париж 14 июня, а 22 июня Франция подписала позорное перемирие. Большая часть страны была оккупирована. Для управления остальной частью было образовано марионеточное правительство маршала Ф. Петена, послушно выполнявшее распоряжения Гитлера.

Через два с половиной месяца после оккупации Франции начались беспощадные налеты германской авиации на Лондон и другие британские города. Ставилась цель подготовить операцию по высадке на Британские острова германских сухопутных сил, и был подготовлен соответствующий план «Морской лев». Казалось, сбываются самые мрачные прогнозы Кеннеди.

Однако всё обстояло иначе. Дух британцев не был сломлен. Уязвленная национальная гордость, стойкость и выдержка населения оказались выше любых предположений. Воздушные налеты лишь ожесточили сердца англичан, шотландцев, ирландцев, валлонов, которые готовы были сражаться с врагом и выиграть битву.

Как раз тогда, когда немцы начали наступление на Западном фронте, в Великобритании произошла смена правительства. 10 мая 1940 года во главе кабинета встал лорд Адмиралтейства (военно-морской министр) Уинстон Черчилль, который в предыдущие годы резко критиковал политику «умиротворения» Чемберлена. Выступая в палате общин с ответным словом после единодушного одобрения его кандидатуры на пост премьера, Черчилль не скрывал тяжелейшего положения, в котором находилась его страна, и в то же время был полон решимости вести борьбу против нацистской агрессии ^{213}. С еще более решительным заявлением Черчилль выступил после эвакуации британского экспедиционного корпуса из района Дюнкерка: «Мы пойдем до конца. Мы будем защищать наш остров, чего бы это ни стоило, мы будем бороться на берегу, мы будем бороться на суше, мы будем бороться на полях и на улицах, мы будем бороться в горах, мы никогда не сдадимся» ^{214}.

Еще до того как Черчилль возглавил правительство, Рузвельт начал секретную переписку с ним, видя в Черчилле достойного партнера, хотя тот и был ниже его рангом.

Первое письмо было написано 11 сентября 1939 года. Автор рассматривал адресата как своего единомышленника по многим вопросам, связанным с войной, умного и умудренного опытом политика, от которого он может получать достоверную информацию по военным и прочим важным государственным вопросам. Он установил с Черчиллем связь, справедливо полагая, что в недалеком будущем тот выйдет на самые высокие политические позиции. Всего за годы войны американский президент и британский премьер обменялись 1949 письмами и телеграммами ^{215}.

Тот факт, что британцы, почувствовав на себе ужасы войны, сохранили мужество, как и то, что правительство возглавил Черчилль, резко ухудшило статус американского посла в Лондоне. Он становился всё менее уважаемой личностью, превращался в персону нон грата.

Кеннеди встретил назначение Черчилля премьером с чувством внутреннего негодования. Если раньше он сочувствовал британскому правительству, ибо был солидарен с политикой Чемберлена, то теперь в переписке и общении с близкими ему людьми, а подчас и в официальных бумагах выражал холодное отчуждение от судеб страны, в которой был аккредитован. Он приписывал знакомым англичанам мнение, что «Британией теперь правит не премьер-министр, а генералиссимус» ^{216}, сравнивая, таким образом, Черчилля с военными диктаторами.

Что ж, он находился недалеко от истины, но внутренний смысл такой оценки был явно негативным, в то время как в условиях жестокой войны необходимы были именно строжайшие диктаторские методы руководства страной — при условии, что такую железную волю проявляет опытный и зрелый политик, каковым был Черчилль, и что он не злоупотребляет своей властью.

В отдельных случаях подлинные настроения Кеннеди вырывались наружу, грубо противореча не только политическому курсу его президента, но и элементарным правилам дипломатического этикета. В начале ноября 1940 года он провел беседу с тремя бостонскими журналистами. Текст появился в газете «Бостон глоб» 10 ноября и был распространен агентством Ассошиэйтед Пресс по всему миру. «С демократией в Англии покончено», — читали потрясенные люди в разных странах. Кеннеди полагал, что бессмысленно было бы прекращать торговлю с европейскими странами в том случае, если бы Гитлер выиграл войну ^{217}.