Меченая

Со временем ярость стихает. Я понимаю, что мои действия ни к чему хорошему не приведут, напротив, только навредят. Что только я могу себе помочь, вернуть в свою душу мир и спокойствие. И тогда я начинаю действовать. Только я решаю, как мне реагировать на действия и поступки окружающих, так что я вполне могу разобраться с тем, что происходит. Для начала я должна донести до жителей Пфарфинга, что им не нужно запрещать мне брать их драгоценную воду. Моя школа находится от них всего в двух шагах, и я не в том положении, чтобы начинать войну. Более того, от подобной ситуации все только потеряют — и я, и они. Мы должны научиться друг друга слушать. А для этого мне необходимо достучаться до их сердца. И тогда они начнут ценить меня и помогать! Мне всего–то надо повернуть свой внутренний прожектор в другую сторону. Начать думать иначе. Рассмотреть проблему с другой стороны. Я решаю наладить систему снабжения водой. Когда она будет построена, жители деревни тоже смогут ей пользоваться. Немецкая пара через свою организацию «Water for the World» — «Вода для мира» передала мне пятьдесят тысяч евро, недостающие деньги я добавила сама, и мы приступили к работе.

Требовалось вырыть большой колодец, установить в нем два насоса, прорыть шестьсот метров канализации и создать резервуар емкостью сто пятьдесят тысяч литров. Через год работы были завершены. Теперь двести домов, а также наша школа и ближайший монастырь постоянно снабжаются водой.

В конечном счете, система водоснабжения стоила мне больше пятидесяти тысяч евро. А жители деревни просили у меня 1480 евро. Получается, что я почти в тридцать раз превысила начальную сумму, — но тут я действовала свободно, безо всякого постороннего давления. Более того, в результате была решена важная проблема, и вся деревня наконец получила воду. Жители Пфарфинга и я объединились в одно «мы» — и это самое главное. В глубине души я очень горжусь тем, что провела воду в деревню: обычно в непальских деревнях именно женщин заставляют носить тяжелые ведра. Мне удалось хоть как–то облегчить им жизнь, а для меня это значит очень много.

В то же время моя сценическая карьера поднимается на новую ступень, и все благодаря одному телефонному звонку. Однажды я услышала в трубке голос Нхио Байрахраи, известного в Непале композитора, с которым я не встречалась ни разу в жизни. И буквально по прошествии нескольких месяцев он стал писать для меня музыку — и продолжает заниматься этим до сих пор. А тогда… несколько вежливых фраз, и он переходит к делу:

— Ани Чоинг, я обратился к вам потому, что написал песню, посвященную далай–ламе…

— Это чудесно! И о чем в ней поется?

— О силе его доброты, сострадании… Я хочу вставить несколько фраз на тибетском между куплетами, вы не могли бы мне помочь? Я просто не хочу ошибиться со смыслом.

Я принимаю приглашение Нхио Байрахраи и приезжаю к нему на студию. Там композитор знакомит меня со своими работами, и они производят на меня приятное впечатление. Я глубоко восхищена музыкой Нхио Байрахраи. Со временем мы становимся хорошими друзьями, и однажды я обращаюсь к нему с предложением:

— Как ты смотришь на то, чтобы написать музыку для меня?

— Для мантр?

— Да, это поможет придать им новое звучание, так сказать, осовременить…

И мы приступаем к делу. Приходится много работать, чтобы найти подходящую тональность.

В один из дней я нахожусь в студии, а Нхио Байрахраи сочиняет музыку для гимна учителю. Мелодия трогает меня до глубины души, в ней слышится мольба, совсем как та, что живет в моем сердце со дня смерти моего наставника. Я вдруг понимаю, что это именно то, что я искала. Тогда Нхио Бай- рахрая знакомит меня с автором текста, Дургой Лал Шрестхой, известным и уважаемым поэтом Непала. На вид ему лет семьдесят.

При встрече с ним я вдруг осознаю, что передо мной стоит один из самых очаровательных мужчин, с которыми я когда–либо была знакома. Меня глубоко трогают его чуткость и умение слушать. Хотя сначала он не горит особым желанием писать для меня: он меня совсем не знает, его смущает то, что я монахиня; в общем и целом, он сомневается. Поэтому я прихожу к нему домой и пою по–тибетски без инструментального сопровождения, чтобы он мог услышать мой голос и манеру исполнения. И он слушает. Жители Непала не привыкли к тому, что кто–то может петь мантры. Как и люди во всем мире, они любят народную музыку своей страны, а еще им очень нравятся индийские песни восьмидесятых годов, обработанные в стиле техно. Но вот мантры… Их слушают в монастыре, в храме, а не дома на диске. Такого еще никто не предлагал. Тем не менее Дурга Лал Шрестха идет на риск. После прослушивания он замечает с воодушевлением:

— Я не понял ни слова… Но потрясен до глубины души. Это великолепно, просто великолепно! Никогда еще не слышал ничего подобного…

— Спасибо, я очень рада, что вам понравилось. Мне действительно кажется, что нам стоит попробовать работать вместе.

— Согласен. У тебя талант. Твой голос — это подарок небес…

Он явно очень впечатлен, и это меня радует. Мы начинаем работать, иногда по десять часов без перерыва. Сидим в студии, сочиняем песни, подбираем к ним музыку — полностью погруженные в творчество, мы забываем о еде и сне. Я согласилась с тем, чтобы разнообразить мой традиционный репертуар, сделать его современнее, но при этом настаиваю на сохранении духовной стороны. Я хочу, чтобы мои песни несли положительный заряд, делали людей лучше; хочу говорить с людьми о любви и надежде, о том, что каждый из нас может измениться. Когда я пою, то не воспринимаю себя как буддистку, индуистку или христианку. Я славлю человека.

В 2004 году вышел мой альбом «Moments of Bliss» — «Мгновения блаженства». На самом деле это уже четвертый диск, но я впервые решилась петь на непальском языке. Наверное, во многом благодаря этому альбом ждал успех. Прошлые диски, которые я записывала со Стивом Тиббеттсом, в частности «Cho» и «Selwa», продавались только за границей. Но «Moments of Bliss» превзошел все ожидания. Я уже была достаточно известна в Непале, но практически на следующий день после выхода этого альбома я стала настоящей звездой. С этим связаны довольно необычные ощущения, и потребовалось некоторое время, чтобы к этому привыкнуть. А еще к тому, что теперь меня стали узнавать незнакомые люди; иногда, когда я прихожу в ресторан, хозяева — для того, чтобы сделать мне приятное, — ставят мой диск. Я гуляю по улицам, сижу в кафе, просто живу — и краем уха все время слышу собственный голос.

Известности четвертого альбома во многом способствовало телевидение, именно оно помогло ему найти покупателей. В ту пору все непальцы скорбели о смерти двенадцати своих соотечественников в Ираке. Чтобы хоть как–то смягчить людское горе и разбавить печаль надеждой, один канал решил запустить в эфир отрывки из моих концертов. И уже на следующий день меня знал почти весь Непал! Улица, квартал, город, страна — известность распространяется с быстротой молнии. Сейчас я уже и не вспомню, когда меня в первый раз остановил прохожий и попросил автограф, когда люди начали смотреть на меня округлившимися глазами, в которых ясно читалось: «Ничего себе, а ведь это в самом деле она!», — все произошло как–то внезапно. «Moments of Bliss», непальский альбом, куда вошли песни, отличающиеся человеколюбием, и духовные песни в современной обработке, немало удивил слушателей. И сразу им понравился. Одна из композиций (кстати, мне она как раз не очень нравилась) стала настоящим хитом, как среди детей, так и среди взрослых. Повсюду — в машинах, на улицах Боднатха, в супермаркетах, на телевидении — слышатся аккорды «Phoolko Aankhama»… В этой песне поется о том, как меняется мир в зависимости от нашего отношения к нему: «Пусть сердце мое всегда будет чистым, пусть слова мои всегда будут светлыми, пусть нога моя никогда не наступит на букашку… В прекрасных глазах мир всегда остается прекрасным». Проще говоря, если ты с любовью и добротой смотришь на мир, он отвечает тебе тем же.