Неман! Неман! Я — Дунай!

На новый НП я добрался во второй половине дня. Связь заработала через час, а вскоре приехал заместитель командарма генерал-майор Г. И. Шерстюк.

— Товарищ генерал! Телефонная связь с соединениями и КП армии имеется. Радиосвязи нет только со 104-м корпусом, туда послан офицер Комаров, — доложил я.

— Хорошо. Давайте переговорим с корпусами.

Закончив переговоры с командирами соединений и доложив командующему обстановку, генерал Шерстюк предложил мне закусить и передохнуть.

В наступившей ночи где-то вдали слышалась перестрелка, но после дневного грохота и гула она, казалось, не нарушала тишины. Мы уселись на земле, разложили свои припасы. Я вскрыл ножом красивую консервную банку, вывалил на бумагу американские сосиски, нарезал крутыми ломтями хлеб, достал фляжку.

— Да, ничего, есть можно, — рассуждал генерал, аппетитно пережевывая сосиски. — Постарались союзнички. А вот со вторым фронтом явно задержались. Июнь сорок четвертого — не июнь сорок второго.

Поужинав, генерал Шерстюк сказал:

— Товарищ Агафонов, как видите, кроме вас, офицеров штаба со мной нет, так что будьте моим помощником. К 6.00 соберите данные от штабов соединений и разбудите меня. Утром сюда приедет командующий.

— Слушаюсь, товарищ генерал, все будет сделано.

Переговорив с ННСами и поставив им задачи на второй день операции, позвонил подполковнику Поповичу.

— Григорий Кузьмич, — предупредил я напоследок, — не забывайте напоминать офицерам, чтобы при разбивке линии обязательно высылали вперед команды миноискателей. В горячке и забыть могут. Ну, кажется, теперь все. Давайте отдыхать.

Утром приехали командарм Трофименко и член Военного совета Севастьянов. Они сообщили, что командующий фронтом поставил армии задачу завершить прорыв оборонительной позиции по хребту Маре и оказать содействие 6-й танковой армии в выходе на оперативный простор.

По хребту Маре проходила третья полоса обороны противника, прикрывавшая подступы к Центральной Румынии. Преодолев с боями горно-лесистую местность и оборонительные позиции «Траян», наши войска 23 августа овладели важными узлами шоссейных дорог — городами Вечешти и Васлуй, а вскоре и крупными экономическими центрами страны — городами Бырлад и Плоешти.

В первые же два дня нашего наступления неприятель был разгромлен. Оставшиеся части, прикрываясь арьергардами, поспешно отходили на юг. Румынские солдаты бросали оружие и разбегались по домам. Румынская армия оказалась на грани полного разгрома. В приказе Верховного Главнокомандующего, переданном по радио вечером 22 августа, говорилось:

«Войска 2-го Украинского фронта, перейдя в наступление, при поддержке массированных ударов артиллерии и авиации прорвали сильную, глубоко эшелонированную оборону противника северо-западнее города Яссы и за три дня наступательных боев продвинулись вперед до 60 км, расширив прорыв до 120 км по фронту.

В ходе наступления войска фронта штурмом овладели мощными опорными пунктами обороны противника — городами Яссы, Тыргу-Фрумос, Унгень — и с боями заняли более 200 других населенных пунктов».

А клика Антонеску, не считаясь с потерями, предав интересы своего народа, решила продолжать борьбу против Красной Армии. Позднее стало известно, что к исходу дня 23 августа Антонеску прибыл в королевский дворец с новым планом военных действий. Здесь он был арестован [7]. Дворцовые круги, царанисты и либералы сформировали новое правительство во главе с генералом К. Санатеску — начальником военного кабинета короля.

Компартия Румынии требовала, чтобы в новое правительство вошли представители всех антифашистских партий и организаций. Но с этим требованием не посчитались. Большинство в правительстве Санатеску составили реакционно настроенные военные и чиновники. В качестве государственных министров без портфеля в него вошли по одному представителю от партий национально-демократического блока.

Вечером того же дня по радио была передана декларация короля. В ней говорилось о ликвидации фашистской диктатуры и прекращении, военных действий против государств антифашистской коалиции, о принятии условий перемирия, предложенных Советским правительством 12 апреля 1944 г., о готовности вести войну против гитлеровской Германии за освобождение страны.

25 августа Советское правительство вновь подтвердило, что оно не посягает ни на территорию Румынии, ни на ее независимость, ни на ее социальный строй.

Итак, первый этап Ясско-Кишиневской операции закончился. Войска 2-го и 3-го Украинских фронтов соединились, в результате попало в окружение свыше ста тысяч солдат и офицеров противника. А главным итогом этой операции было то, что еще один из союзников Гитлера был выведен из строя. Немецкая армия не только лишилась румынских дивизий, но и главной своей стратегической и экономической базы — румынских нефтедобывающих районов.

* * *

Наши штабы не сидели на месте. Стремительный темп наступления повлек за собою частую смену КП армии. С 20 по 31 августа, например, КП сменился одиннадцать раз, а с 1 по 13 сентября — семь. Особенно трудно было поддерживать в этих условиях проводную связь со штабами соединений.

24 и 25 августа, когда КП армии находился в Опришнице, а потом в Чиокани, проводная связь с корпусами отсутствовала, и все управление войсками обеспечивалось по радио и самолетами связи.

— Почему я лишен возможности говорить с командирами корпусов по телефону, а они со своими командирами дивизий имеют телефонную связь? — спросил меня недовольный командарм, только что вернувшийся из корпуса. — В чем дело, товарищ Агафонов?

Я знал, что можно соединить все провода перемычкой в начале и в конце линии и получить телефонную связь, но это было запрещено, так как затрудняло ремонт линий. Однако не все начальники соединений считались с запретом. К тому же линейные части, имевшие только конский состав, не могли своевременно маневрировать своими силами и средствами. Необходимо было придать ННСам телеграфно-строительные отделения для ремонта разрушенных постоянных линий, но у нас не было автотранспорта. Я не стал докладывать командарму, почему некоторые соединения так легко устанавливают телефонную связь, и только попросил его выделить в мое распоряжение шесть грузовых автомашин.

— Что же вы раньше молчали?

— Думал как-нибудь выкрутиться, да ничего не получается, товарищ командующий.

Трофименко тут же позвонил своему заместителю по тылу генерал-майору А. А. Кацнельсону, приказал выделить машины и обратился ко мне:

— Товарищ Агафонов, нужна связь со 104-м корпусом. — И после паузы добавил: — Телефонная связь.

Я вызвал командира 295-й кабельно-шестовой роты капитана Н. В. Черепанова и поставил ему задачу.

Вечером увидел Черепанова. Он шел понурив голову, никого не замечая.

— Капитан Черепанов! Молодцы! Вовремя восстановили связь. Генерал Трофименко доволен вашей работой… Да что с вами, капитан?

— Лейтенанта Матюшина убили, товарищ полковник, — глухо ответил Черепанов.

Взвод Матюшина строил линию. Дойдя до зоны минометного огня гитлеровцев, лейтенант приказал своему помощнику установить контрольно-телефонный пост, а сам с тремя бойцами, двинувшись вперед, занялся прокладкой телефонной линии. Усилился минометный огонь, но связисты продолжали работать. Матюшин был убит разорвавшейся миной, но его бойцы все-таки закончили работу и в срок установили связь.

— На чужой земле похоронили, вон там, — показал куда-то назад капитан Черепанов.

А через час позвонил из батальона связи заместитель командира по политчасти старший лейтенант Александр Николаевич Кураков и сообщил, что во время работ телеграфно-строительная рота попала сначала под минометный огонь, а потом под бомбежку. При бомбежке тяжело ранило командира роты капитана Василия Егоровича Тагасова.

— Как себя чувствует Тагасов?

— Плохо, отправлен в госпиталь, товарищ полковник.

— Кто принял командование ротой?