Мария Каллас

К несчастью, журналисты хорошо рассмотрели, что умирающая Мария — Виолетта оставалась в шляпке до самого конца оперы. Один из них даже громко возмущался по этому поводу, и он был далеко не одинок в критике новаторских идей режиссера-постановщика. Перенесение действия в другую историческую эпоху вызвало многочисленные замечания. Ясно, что Висконти нарушил традиции оперного искусства, которое без него и других его последователей было бы обречено на вымирание.

Что же касается Марии, то заканчивавшийся оперный сезон подтвердил ее успех в «Ла Скала». Отныне миланская публика уже не могла жить без певицы. В свою очередь, и Мария решила поселиться в столице Ломбардии. Дом на улице Буонарроти, обустроенный Баттистой под высоким руководством супруги, имел некоторое сходство с королевским дворцом из сказок «Тысячи и одной ночи». И все же — признак эволюции во вкусах дивы — позолота уже не столь резко бросалась в глаза, как в Вероне, менее вызывающе выглядела роскошь, несмотря на то, что скопление разнородных дорогих предметов и вещей придавало отдельным комнатам вид блошиного рынка для миллионеров. В своем новом жилище Каллас принимала гостей, как настоящая королева, в которую она и в самом деле превратилась благодаря теперь уже безупречной фигуре и изысканной одежде, сшитой на заказ у Бики, внучки композитора Пуччини. Принадлежащий Бики дом моделей, один из самых известных в Италии, внес свой вклад в чудесное преображение Марии. По мере того как певица примеряла новые наряды, сшитые исключительно для самых стройных женщин, она утверждалась в желании еще больше похудеть и лишние килограммы улетучивались сами собой.

Возможно, примадонну по-прежнему терзали сомнения и мучили старые комплексы, но она тщательно скрывала это от публики.

По поводу Тебальди певица высказалась со всей своей язвительной резкостью: «Может ли она один вечер петь Лючию, в другой — Виолетту, а третий — Джоконду, да еще в следующий день — Медею? Нет! Тогда не говорите мне о том, что мы с ней соперницы. Сравнивать нас — это все равно что сравнивать шампанское и кока-колу!»

Впрочем, Мария еще не раз вспомнит о Тебальди. В результате постоянных переговоров, которые вел ее супруг, Каллас подписала контракт с молодыми продюсерами Кэрол Фокс и Лоуренсом Келли из чикагского оперного театра на выступление сразу в нескольких спектаклях. «Вы должны пригласить Ренату Тебальди, — посоветовала Мария. — Так ваша публика получит возможность сравнить нас, а ваш оперный сезон увенчается еще большим успехом».

В самом деле, в тот 1955 год Тебальди выступила только один раз на сцене «Ла Скала». Добровольный уход в тень певицы с мировым именем можно расценивать как признание превосходства Каллас. Действительно, в тот момент вокальные данные Марии, едва ли не превышавшие человеческие возможности, давали ей бесспорное преимущество. Несмотря на то, что у Тебальди по сравнению с Каллас был не столь обширный репертуар, все же не следует забывать, что кристальная чистота и совершенное владение голосом позволяли называть эту певицу одной из самых великих оперных исполнителей XX века. В вокальном плане у нее не было причин завидовать Марии. Каллас превосходила ее за счет разнообразия своих ролей и мастерства, свойственного драматической актрисе.

Отправившись в Чикаго на непродолжительный срок, Мария вновь обрела здесь своих горячих поклонников. Так же как и в прошлом году, публика была в восторге от ее выступлений и не скупилась на комплименты. Мария принимала знаки зрительского признания, как королева похвалу своих вассалов.

«Есть справедливость, — заявила певица в одном интервью. — И она восторжествовала. Бог есть. Он коснулся меня своим перстом».

Увы! Небеса не всегда проявляют к нам свою благосклонность, и одно досадное событие испортило состояние эйфории, в котором пребывали супруги Менегини. Если Мария и Титта забыли о семействе Багарози, то Эдди и Луиза Багарози помнили о них! У Багарози на руках был контракт, подписанный в свое время Марией, где черным по белому указывалось, что ему принадлежат десять процентов от всех гонораров оперной дивы, и он вспомнил о своем адвокатском образовании. К тому же его дела нельзя было назвать процветающими.

Приезд Марии в Америку Багарози расценил как возвращение курицы, несущей золотые яйца. Уж он постарается извлечь выгоду из сложившейся ситуации или хотя бы попытается это сделать.

Мария еще не успела снять грим и японское кимоно после блистательного выступления в опере «Мадам Баттерфляй», затянувшегося бесконечными вызовами на поклон, как в ее гримерной появился некто Стэнли Спрингл, судебный исполнитель. Этот господин, относившийся со всей серьезностью к возложенной на него миссии, прихватил с собой шестерых помощников, но просчитался. Нужно было взять с собой подкрепление в два раза больше, чтобы произвести какое-то впечатление на Марию. Когда она узнала от судебного исполнителя о том, что Багарози требует от нее 85 тысяч долларов или же 30 миллионов старых франков, она стала метать громы и молнии так, как умела делать только она одна. Но это не помешало Спринглу перед уходом опустить в складки кимоно мадам Баттерфляй уведомление об уплате процентов в самый короткий срок.

У нас имеется фотография, на которой мы видим Стэнли Спрингла, который с озадаченным выражением лица пытается завернуться в дешевый плащ, словно хочет прикрыться им, как щитом. Позади него — госпожа Менегини-Каллас, выпустившая когти и оскалившая зубы тигрицы во всем блеске своей свирепой ярости. Этот инцидент расширил коллекцию противников оперной дивы и окончательно подтвердил ее репутацию мегеры.

Разумеется, Каллас, при полной поддержке ее супруга, отказалась платить 85 тысяч долларов. Это дело повлекло множество судебных разбирательств и отняло немало душевных сил. Росси-Лемени в те времена, когда был еще начинающим певцом, также попал в ловушку, расставленную Багарози. Однако ему удалось вырваться из нее без особых потерь, поскольку он заключил сделку, устроившую обе стороны. Нам же известно, что супруги Менегини открывали свой кошелек только в том случае, если их брали за горло.

Одно из условий контракта, подписанного Марией с Фоксом и Келли, предусматривало, что они обязывались защищать ее от нападок со стороны адвоката-импресарио. Однако американские судебные исполнители — люди отнюдь не сговорчивые, что они лишний раз и доказали. В самом дурном расположении духа Мария поспешила вернуться в Италию, где узнала, что ее имя использовалось в рекламе одной известной марки макаронных изделий. Производители ссылались на то, что именно их продукции Мария была обязана своим чудесным преображением в стройную красавицу. Естественно, супруги Менегини затеяли новую судебную тяжбу, сопровождавшуюся такими курьезными перипетиями, что пресса прозвала ее «битвой спагетти».

В этом длившемся несколько лет судебном процессе ответчиком был президент общества производителей макаронных изделий «Пантанелла» — это и есть название марки — граф Паселли, племянник папы Пия XII. И вот уже Ватикан не посчитал для себя зазорным вмешаться, чтобы уладить этот вопрос полюбовно! Однако Мария не сдалась, она и впредь будет питать определенную слабость к судебным процессам. В результате сам понтифик включился в борьбу. Известно одно: супруги Менегини получили частную аудиенцию у папы Пия XII. Баггисте нелегко далась встреча с понтификом, поскольку он растолстел и с трудом смог влезть в свой парадный костюм. Стянутый брюками, словно корсетом, он опасался, что его одежда может в любой момент лопнуть по швам и он предстанет перед папой в нижнем белье, как он сам об этом позднее написал в своих воспоминаниях. К счастью, брюки не лопнули во время аудиенции, и этикет не был нарушен!

Папа высказал просьбу, чтобы Мария смягчила свои требования, но наша оперная дива не имела привычки отступать. И понтифик — если он и в самом деле вмешался в это дело — остался ни с чем. В итоге итальянское правосудие только в 1959 году признало правоту Марии. Однако в тот момент ее уже нисколько не интересовали макаронные изделия, поскольку она путешествовала на яхте «Кристина» в обществе Онассиса…