Эрих Хартманн — белокурый рыцарь рейха

«Буби, поздравляю. Поздравляю! Фюрер наградил тебя Бриллиантами. Тебе приказано послезавтра прибыть в Волчье Логово в Инстербург, чтобы получить награду из рук фюрера».

Эрих, как и все остальные, знал, что, если он достигнет 300 побед, то будет награжден Бриллиантами. Мысленно он был готов к этой высокой награде, однако официальное извещение из ставки фюрера обрушилось на него подобно удару грома. Храбак все еще говорил:

«Только семь пилотов-истребителей [15] награждены Бриллиантами за всю войну…»

Слова Храбака смешались в водоворотом, бурлящим в мыслях Эриха. Однако одна мысль одолевала все остальные. Он снова увидит Уш, так как получит отпуск домой после визита в Волчье Логово.

«… до тебя, Эрих. Конечно, мы должны хорошо отпраздновать твои Бриллианты. Это огромная честь, и JG-52 гордится тобой».

Храбак еще раз пожал руку Эриху, и тот вышел из командирской палатки. Два года назад Эрих и подумать не мог, что превзойдет всех величайших воздушных героев Германии за такой короткий срок. Он вспомнил о бедном Пауле Россмане, который сейчас томился в лапах русских. Пауль был частью его успеха. А Биммель? Что Эрих делал бы без него? Но лишь один человек получает награду за работу многих. Таков путь военных.

Праздничная вечеринка проходила шумно, так как пилота мобилизовали все запасы алкоголя покупкой, обменом и кражами. Еще одну веселую ночь летчики провели вокруг костров. Голова Эриха все еще гудела, когда он на следующий день забирался в кабину своего Ме-109 и пытался выяснить по картам, где же находится этот проклятый Инстербург, куда ему следует лететь. Когда его истребитель поднялся в воздух, обрадованные товарищи летели рядом, охраняя одинокий Ме-109, пока линия фронта не осталась далеко позади. Они покачали крыльями на прощанье и повернули обратно, воевать. А Эрих помчался на запад к Волчьему логову.

После провалившегося покушения 20 июня фюрер постарался как можно быстрее ликвидировать всех заговорщиков и тех, кто был даже косвенно с ними связан. Начатый Гитлером террор отразился в изменившейся атмосфере Волчьего Логова. Эрих отметил это, когда прибыл туда получать Бриллианты. Страх и подозрительность были видны повсюду. Служба безопасности просто свирепствовала. Помощники фюрера разделили ставку на 3 зоны. В третью, внутреннюю зону, было запрещено входить с оружием. Чтобы получить Бриллианты, Эрих должен был зайти именно в третью зону.

Большинство солдат, прибывших получить высшие награды из рук Гитлера, охотно подчинились требованиям службы безопасности и отдали свои пистолеты. Эрих почувствовал себя оскорбленным. Он решил, что будет просто унизительным подчиниться правилам, продиктованным болезненной подозрительностью. Постаравшись подавить волну гнева, поднимающуюся внутри, Эрих холодно сказал офицеру СС из службы безопасности:

«Пожалуйста, передайте фюреру, что я не желаю получать Бриллианты, если он не верит в честность фронтовых офицеров».

Офицер службы безопасности побелел.

«Вы хотите, чтобы я передал, что вы отказываетесь получать Бриллианты? Из-за приказа снять пистолет?»

«Да. Передайте ему, что я сказал».

«Пожалуйста, подождите, Хартманн. Я поговорю с полковником фон Беловым».

«Хорошо».

Адъютант Гитлера от Люфтваффе полковник фон Белов уже встречался с Хартманном ранее. Он уже был вынужден приводить в себя Белокурого Рыцаря, когда тот в прошлом году прибыл в Зальцбург полупьяным. Он встречался с Эрихом перед вручением тому Мечей. Многострадальный фон Белов имел богатый опыт общения с молодыми пилотами-истребителями. И теперь для этого белокурого отважного юнца старому офицеру пришлось изменять требования безопасности. Если Хартманн откажется получать Бриллианты, Гитлер придет в бешенство.

Высокий белокурый полковник фон Белов вышел в помещение службы безопасности с крайне утомленным видом.

«Хартманн, вы можете оставить себе пистолет, если настаиваете. Входите и получайте свои Бриллианты».

Эрих почувствовал, как остывает, когда входил в приемную фюрера. Как обычно, он снял фуражку и портупею с кобурой и передал их сопровождающим. Вошел Гитлер и не заметил отсутствия оружия. Эрих отметил, что фюрер стал выглядеть гораздо хуже. Его правая рука безвольно висела.

Глаза Гитлера были тусклыми и полузакрытыми. Его лицо было изможденным и крайне усталым. Этот усталый старик, который держал в страхе и покорности весь мир, вручил Эриху бриллианты. Белокурый Рыцарь отметил, что рука фюрера трясется.

«Я хотел бы, чтобы у нас было побольше таких, как вы и Рудель», — сказал Гитлер.

После чашки кофе и короткой беседы о семье Эриха, фюрер сказал, что они должны перейти в соседнее здание для завтрака. Эрих пересек комнату и снова надел портупею с пистолетом. Фюрер не сказал ничего. Вместе они перешли в другое здание, где находилась столовая. Они сели, и Гитлер начал обсуждать ход войны. На сей раз он использовал совсем другие выражения, чем во время двух предыдущих встреч с Эрихом.

«С военной точки зрения война проиграна, Хартманн. Вы должны знать это. Однако существуют такие крупные политические разногласия между союзниками — англичанами и американцами с одной стороны и русскими с другой — что мы должны держаться и ждать. Скоро русские будут сражаться с англичанами и американцами так же, как сейчас они дерутся с нами. Это единственная альтернатива для нас. Иначе нас захлестнут большевистские орды, и вы знаете, что это будет значить для фатерланда».

Фюрер слышал много историй о действиях партизан на Восточном Фронте.

«Партизаны, Хартманн, партизаны. Мои генералы говорят, что они повсюду и причиняют огромный вред. Что вы думаете об этом?»

«Когда я служил на Восточном Фронте, я дважды садился в лесистой местности, отмеченной на наших картах, как партизанская зона. Но оба раза я выбрался, никого не встретив».

«Я вижу. Может мои генералы неверно информируют меня?»

«Возможно, мой фюрер. Я не знаю. Партизаны не беспокоят нас постоянно. Я знаю только, что однажды в Румынии склады Люфтваффе были разбомблены американцами, но выдали это за диверсию партизан».

«Как вы узнали об этом, Хартманн?»

«Все в нашей группе знали об этом».

«Все знали? Хм-м. Теперь я более, чем раньше, уверен, что мои генералы НЕ дают мне точной информации».

Гитлер резко перевел тему беседы на воздушную войну над Германией.

«Вы летали только на Восточном Фронте, Хартманн. Но что вы думаете о бомбардировках Германии англо-американцами?»

«Из того, что я увидел и услышал, следует, что мы неправильно подходим к этой проблеме. По крайней мере, по моему мнению».

«Почему?»

«Рейхсмаршал Геринг приказал нам взлетать каждый раз при появлении бомбардировщиков — днем, ночью при хорошей видимости и плохой, в хорошую погоду и плохую».

«И это не верно, Хартманн?»

«По-моему да, мой фюрер. Мы совершенно напрасно теряем много пилотов, вынуждая их взлетать и садиться в такую погоду, что аварии просто неизбежны. Чтобы превратить пилота в эффективный инструмент требуется очень много времени — по крайней мере год. По этому я считаю, что нам следует ограничиться попытками перехватывать американцев только днем, в хорошую погоду. Мне кажется, что мы сможем помешать бомбардировкам». [16]

Фюрер поспешно прикончил свой завтрак.

«Скажите мне, Хартманн, вы считаете подготовку наших пилотов-истребителей недостаточной?»

«Я думаю, что она недостаточна. Я в России получил в свою эскадрилью множество молодых пилотов, имеющих налет менее 60 часов, причем на Ме-109 они летали менее 20 часов. Им приходилось совершать боевые вылеты, имея только основную подготовку. Это приводит к тяжелым потерям истребителей на Восточном Фронте».

Гитлер слушал с отсутствующим выражением. Тогда Хартманн перешел к собственной истории.

«Эти юноши приходят к нам, и их практически немедленно сбивают. Они приходят и уходят, подобно волнам прибоя. Это преступление, мой фюрер, я думаю здесь виновата наша пропаганда».