Дневники казачьих офицеров

Под вечер в районе хутора Генеральского завязался бой передовых частей, но к вечеру все утихло. До вечера и дальше никаких сведений от Крыжановского. Выслал ему предписание о немедленной присылке ориентировки левого фланга и обстановки под Майкопом.

21 августа. С рассветом красные вновь повели наступление на Вознесенскую и Владимирскую со стороны хутора Синюхинского и Чамлыкской. Получив это донесение, я спешно выехал к Владимирской, где противник к 12 часам был загнан обратно в Лабинскую и Чамлыкскую. В 12 часов получил донесение от полковника Старицкого, что он очистил Вознесенскую и отошел на высоты по дороге на Зассовскую. Это заставило меня выехать к Лабинской дивизии.

Обстановка там сложилась действительно тяжелая, так как начальник дивизии Старицкий, не выйдя навстречу красным за станицу Вознесенскую, принял бой с передовыми его частями у окраины станицы. Получив донесение, что его обходят справа (пехота от хутора Синюхинского), не маневрируя, очистил станицу и перешел на вышеупомянутые высоты, где я и встретился с ним, совершенно потерявшим самообладание до того, что он просто не знал, что делает противник и где тот находится.

Красные остановились на окраине Вознесенской, а его передовые части были отбиты 2-м Лабинским полком, высланным мной. Отсутствовал 1-й Лабинский полк. По докладу начдива видно было, что он не знал, где этот полк, и указывал, что он на правом фланге дивизии, но станица Упорная, которая числилась правым флангом, была совершенно открыта для красных. Высланные разъезды связались с 1-м Лабинским полком, который находился на высотах у станицы Упорной. Он переведен в саму Упорную для прикрытия направления Упорная — Каладжинская — Ахметовская.

Красные, заняв Вознесенскую без сопротивления с нашей стороны, получили сильное подкрепление (два пехотных полка и одна конная дивизия) и, узнав о том, что у нас с боевыми припасами слабо, обнаглели. В рядах противника появилось больше бронеавтомобилей и даже воздушный флот (три аппарата).

При наступлении красные не жалели снарядов и патронов, у нас же положение с припасами было все хуже и хуже, патронов кое-где оставалось по 10–15 штук на бойца, что очень понизило нашу боеспособность, а кроме того, в командном составе начались разговоры, что нам невозможно больше воевать против нарастающей Красной армии. Многие выражали недовольство вслух перед казаками и младшими офицерами! Пришлось мне сделать выговор полковнику Старицкому в присутствии офицеров за пропаганду, которая уничтожала боевой дух казаков.

Послано приказание войсковому старшине Маслову отойти к станице Надежной, так как было получено донесение о движении пехотной дивизии красных в разрез между станицами Упорной и Отрадной. Чувствовалась наша слабость, но необходимо было выждать до тех пор, пока не будет взят Майкоп.

На 22 августа мной был предположен маневр (движение всей конницы) в разрез между Лабинской и Вознесенской. На ночь части остались на правом возвышенном берегу реки Кукса, а резерв переведен на левый ее берег. При резерве остался и я. Ночью был захвачен разъезд противника, который вез приказание по фронту о наступлении 22 августа. Из приказания было видно, что противник получил большие подкрепления.

22 августа. С рассвета завязался бой между станицами Лабинской и Владимирской. Гул стрельбы был слышен оттуда. Сделав распоряжение проявить упорство при появлении красных и не допускать маневрами продвигаться противнику, я переменным аллюром перешел к Владимирской, к которой красные уже двигались от Лабинской; собрав резерв, я бросился в обход их левого фланга, чем снова заставил противника поспешно отступить к Лабинской. Но в это время начался бой в районе Лабинской дивизии (по Зассовской дороге) и было заметно, как наши части переходят в колоннах большой овраг реки Кукса.

Бросившись туда, я застал наши части на левом берегу реки, а противник занимал ее правый берег. Отход нашей дивизии повлиял и на группу у станицы Владимирской, где обходная колонна не вполне выполнила свою задачу и возвратилась, а противник, видя это, перешел в наступление и после отчаянного боя занял Владимирскую. На правом берегу реки Лаба у нас уже не было позиции, а кроме того, противник, заняв сильную позицию по правом берегу реки Кукса, повел наступление на Упорную. Единственным выходом оставалось перебросить все наши части за Лабу, хотя и здесь уже шли бои под станицами Костромской и Кужорской. Для сосредоточения частей дан приказ: 1-й Лабинский полк занимает станицу Ахметовскую, а войсковому старшине Маслову и пехоте в станице Надежной послано приказание идти к Псебайской. Лабинской дивизии и Владимирской группе приказано занять села Бенаково и Мостовое.

Мной было решено переместиться всеми частями (оставив Баталпашинскую группу) в район станиц Прусская — Дагестанская — Нижегородская — Самурская и оттуда развивать партизанские действия на север. Переброску должен был обеспечить полковник Крыжановский, со своими частями занимавший станицы Костромскую, Махошевскую, Курджинскую и еще действующий против Майкопа с юга, для чего ему и послано приказание. Для выполнения этого плана тылу и беженцам приказано немедленно выступить из Псебайской через Даховскую в Нижегородскую.

23 августа. Тыл начал движение из Псебайской на Нижегородскую. 1-й Лабинский полк ведет бой с большевиками на высотах у станицы Каладжинской. Арьергард Лабинской дивизии ведет бои на высотах перед станицей Зассовской. На всем фронте правого берега Лабы противник пока наступает осторожно, неэнергично, между тем в районе станиц Ярославской и Махошевской ведет настойчивое наступление!

Для закрытия флангового движения на фронт Костромская — Махошевская переброшены два пластунских батальона и Линейная конная дивизия. К вечеру группа у станицы Отрадной (войсковой старшина Маслов) сосредоточивается в Ахметовской, части Лабинской дивизии переходят реку Лаба и занимают Мостовое и Бенаково. 1-й Лабинский полк задерживается в районе станицы Каладжинской, части совершенно не имеют патронов. Настроение скверное.

24 августа. Установлен порядок постепенного перехода частей в новый район через станицы Царскую, Севастопольскую. Штабарм к 10 часам прибыл в Царскую, и здесь в 12 часов получено донесение от полковника Крыжановского, в котором он сообщал:

1) станицы Курджинская и Тульская заняты красными из Майкопа, он отходит на станицу Царскую;

2) части его рассеиваются, и он не в силах их удержать на месте.

Сразу по прибытии в Царскую были получены сведения из района Махошевской, что там противник занял станицу и наши отступили в лес; сдержать противника не могут, так как имеют очень мало патронов. Кроме того, получено донесение, что пластуны уходят в тыл целыми группами!

Станица Царская была забита беженцами и лазаретами. Создавшаяся обстановка не позволяла продолжить намеченный план, а потому он мной отменен. Я решил собрать тыл и беженцев в районе Псебайской, закрыть частями ущелья рек Большая и Малая Лаба и реки Ходзь и, если части не устоят и здесь, уйти в Грузию или в верховья реки Кубани. Немедленно дано распоряжение о переходе тыла в станицу Псебайскую.

Отдан приказ, по которому:

1) Линейной дивизии сосредоточиться в станицах Беслинеевской и Баговской и защищать переходы к этим станицам;

2) Лабинской дивизии прибыть в станицу Ахметовскую; 2-му Хоперскому полку в составе 400 шашек — занять станицы Псебайскую и Андрюковскую и закрывать ущелье в районе хутора Шедок, имея позицию южнее хутора по обе стороны ущелья на высотах; всю пехоту свести в 1-й Кубанский стрелковый полк полковника Демьяненко (полк составил 500 штыков и размещен в станице Андрюковской);

3) 1-й Лабинский полк в районе Ахметовской должен закрыть ущелье реки Большая Лаба;

4) для разведки перевала Аишха и Красной Поляны (город Романовск) сформировать дивизион под командой есаула Попереки, который 25 августа должен выступить в путь из станицы Псебайской.