Ничего кроме правды

Мы подружились ещё больше. Я спросил его: «Юрген, скажи, откуда взялась вся твоя капуста?» Он рассказал мне, что родом он из Дании. Он с успехом работал в качестве финансового консультанта и заработал таким образом 1,4 миллиарда марок. Когда я был рядом, он так швырял деньгами, что у меня только голова кружилась.

Он невероятно много интересовался музыкой, у него был огромный архив пластинок. Я доставал ему контр–марки на мои концерты, а когда мы с Blue System выступали в Кремле, Гарксен арендовал самолёт на 300 мест. «Давайте — сказал он мне — я отвезу вас всех туда». Все — это моя группа, мой друг Энди, он сам, его жена, которая всегда говорила, что она его доктор, и его овчарка. Для каждого нашёлся целый ряд, даже для Гав — Гав.

А потом была вечеринка на Ибице, на которую мы тоже собирались отправиться на самолёте. Мы с Юргеном договорились встретиться в центре Гамбурга, но у меня было много работы по монтажу в студии, так что я позвонил ему и сказал: «Слушай, я закончу с работой позднее!» С опозданием в два часа я приехал в его офис и мы отправились прямиком на лётное поле на его роллс–ройсе цвета «полуночная синева».

Пришёл пилот и жестами хотел объяснить мне, куда я должен сесть. Потом он склонился надо мной, чтобы застегнуть ремень безопасности, и при этом чуть не упал передо мной на колени. Мне это показалось странным, и не только потому, что мы летели на Ибицу, к странным испанским берегам. Я спросил пилота: «Есть здесь что–нибудь пожевать?», и он бросил мне из кабины открытую банку с арахисом.

«Знаешь, что, Юрген — сказал я — я не полечу этим самолётом. С этим парнем явно что–то не в порядке, он же едва на ногах держится!» Я нарочно говорил в присутствии лётчика. Он отреагировал на это: «Ооох! Я вас туда довезу!» Юрген успокаивал меня: «Дитер, не беспокойся, мы всё равно полетим на автопилоте». Но я заявил: «Пока! С этим покончено!» Мы покинули самолёт.

Выяснилось следующее: у пилота были проблемы личного характера, точнее говоря, от него сбежала жена. И два часа на лётном поле он использовал с толком, опустошив мини–бар. Итог: мертвецки пьян. С этого Юрген выторговал три бесплатных полёта, вроде компенсации за наше молчание.

Он предложил мне в своей штаб–квартире на Гарвестехудервег небольшой офис. Для затравки он даже заказал латунную табличку, на которой было написано: офис Дитера Болена.

Самое замечательное, что всё это было бесплатно. «Тогда я сделаю тебе то…потом сделаю это… сюда поставишь твой огромный телевизор… здесь звонок… Здесь будет твой уголок отдыха…» Он обладал невероятным талантом продавца. «проделаем люк наверх, здесь будет лестница, и ты сможешь выходить и глядеть, как течёт Альстер.

Я всё время разъезжал в его машинах. Он дал мне свой новый Бентли стоимостью 700 000 марок, 600 лошадиных сил, на котором я собирался ехать в Бергштедт, в мой гараж. Был ли гараж слишком узок или машина слишком широка, только вдруг с обеих сторон послышалось «Кррррррррррззззззззз» и Бентли сделался уже. Проехав где–то метр, машина застряла в дверях гаража. Я дал задний ход, снова послышалось «Кррррррррррззззззззз», и в результате таких манёвров ущерб потянул на 40 000 марок. Юргену это было по банану. Это его вообще не интересовало, более того, он сказал, чтобы я не думал об этом.

8 лет спустя мне случилось, возвращаясь с шоу мод в Гамбурге, въехать в Мерседес Джоржио Армани (Giorgio Armani), который пригласил меня к ужину. Мы как раз собирались отправиться к нему вместе, я нажал на газ, задние колёса прокрутились, машина рванула с места и задней частью угодила — шмяк — аккурат в Мерседес Армани. Он приоткрыл окно и сказал: «Амиго, никаких проблеммо!», а я ответил: «Чудесно!» Потом мы отправились есть. А на следующий день ни следа от «амиго». А потом позвонили его приспешники и потребовали: «Эй, то и это нужно оплатить! Pronto!»

Мне нравился сумасшедший образ жизни Гарксена, нравилось, что он швырял миллионами, как будто они были игрушечными. В нём было что–то от рок'н'рольщика. Он вёл такую жизнь, какую, как думают многие, может позволить себе только Род Стюарт. Мы без конца шутили. Он частенько забегал к нам с Эрикой. Мы вместе ели. Ходили вместе. У него мы вместе ходили в сауну — мы и ещё пригоршня девчонок, приглашённых им. Жёнам вход воспрещён. В конце концов мы все прыгали нагишом в бассейн, пили шампанское, девчонки трещали без умолку, а если Юрген пропадал с одной из них в комнате наверху, я самозабвенно заботился об остальной шайке. Чака–чака.

Единственной, кто не переваривал Юргена, снова оказалась Эрика. «Я ему ни на грош не верю — говаривала она — сразу видно, что он хвастун и обманщик». Я же восхищался делами Юргена. Он постоянно рассказывал мне: «Знаешь, я заключил эту сделку, знаешь, я заключил ту сделку». Пока он мне всё это рассказывал, в его офис являлись художники и показывали свои работы: «да, эта картина стоит 800 000 марок… а вот эта три лимона…» А Юргену это так нравилось, что он говорил: «Да, здорово! Оставьте их все здесь».

Наконец случилось то, что окончательно уверило меня, что он и впрямь великий бизнесмен. Как–то сидел я в его офисе, а он предложил: «Эй, Дитер, хочешь посмотреть мою налоговую декларацию?» В письме чёрным по белому было написано: годовой доход — 450 миллионов, к уплате налогов 200 миллионов. А я подумал: «Вот это да! Он заработал за год 450 миллионов, парень, должно быть, и впрямь ловок!»

Но вот чего я не сообразил: в принципе, любой может пойти в налоговую службу и донести, что он получает 7 миллиардов дохода. И тогда налоговая служба сообщила бы ему: «Пожалуйста, заплатите миллиарда четыре». Сперва нужно хорошенько подумать, прежде чем признаваться в высоких доходах. И, понятное дело, никто ещё ума не лишился, грести лопатой деньги в карманы налоговой службы. Так что в действительности, сегодня в вольном городе Гамбурге Гарксен сидит на миллиарде неуплаченных налогов, которые, уж конечно, никогда не достанутся государственной казне.

Всё, что Гарксен делал, было придумано исключительно для того, чтобы вскипятить котёл с деньгами и пустить денежки в оборот. Был такой трюк, придуманный для того, чтобы всякие недоумки вроде меня предоставляли свои денежки в его распоряжение. Он делал так, что знаменитый институт экономических исследований давал ему бумажку, подтверждающую: гр. Гарксен распоряжается состоянием в три миллиарда марок. А дальше как снежный ком — люди говорили об этом, один спрашивал другого: «Нет, ты правда вложил в него деньги? Может и мне стоит попробовать».

Даже меня убаюкал звон монет. Когда Юрген сказал мне: «Послушай, дай мне 100 000 марок, через неделю получишь 110 000, я вложу их за тебя в съёмки фильма», я подумал: «Во, клёво!»

Я дал ему 100 000 и через неделю получил 110 000. Три недели спустя ему понадобилось 200 000, и это прошло безупречно, я получил 220 000. Сумму мы всегда передвигали наличными через стол. Сумму в 200 000 в детективах изображают как целую гору бумаг в алюминиевом чемоданчике.

В действительности же вся эта гора помещалась в трёх сигаретных коробках. Между тем в офис к Гарксену заходили такие люди, как Удо Линденберг, и приносили пухлые конверты с деньгами. Как будто кто–то крикнул: «Золотая жила! Золотая жила!», и все кинулись отгораживать себе участки. Суммы были просто астрономическими.

«Знаешь, Дитер — рассказал мне как–то Гарксен — я собрался обделать одно дельце, оно должно принести 1300 % дохода». И хотя я из ряда тех людей, что свято верят, будто их невозможно надуть, эти 1300 % никакой тревоги во мне не пробудили. Его слова мне было достаточно. «Слушай — сказал я Юргену — мы же друзья, ты никогда не обведёшь меня вокруг пальца?» А он: «Неет, Дитер, можешь положиться на меня.

Когда мы уже некоторое время попередвигали туда–сюда суммы в 100 000 и 200 000, Гарксен явился ко мне и сказал: «Дитер, нет никакой пользы забавляться с мелочью! Теперь мы вырастим что–то стоящее». Сумма составляла полмиллиона. Я хотел гарантии. Юрген стал расплачиваться со мной чеками. Чудо! Через 3 недели я получил 530 000.