Сперанский

Еще во время своего пребывания в Витебской губернии Г. Р. Державин, как он сам отмечал в своих мемуарах, «сочинил о евреях обстоятельное мнение, основанное на ссылках исторических, общежительских сведениях и канцелярских актах». Прибыв в октябре 1800 года в Санкт-Петербург, он подал императору Павлу записку под названием «Мнение сенатора Державина об отвращении в Белоруссии недостатка хлебного обузданием корыстных помыслов евреев, о их преобразовании и о прочем».

Данная записка состояла из двух частей: в первой части описывалось положение «белорусских обитателей», во второй говорилось об устройстве быта евреев и мерах по его преобразованию. Свои выводы относительно характера организации еврейского населения Державин основывал не только на сведениях о ее состоянии во второй половине XVIII столетия, но и на фактах древней и средневековой истории евреев. Главное внимание он уделил в указанной записке только тем установлениям и обычаям евреев, которые считал «вреднейшими для обществ, между коими они обитают». По его мнению, к таким установлениям и обычаям относились раввинские школы, кагалы и занятие евреев торговлей.

Школы были вредны, по словам Державина, тем, что в них раввины, «наполняясь исступлением древних их талмудов или толковников их религии, преданиев, обычаев и законов, превращают начальные основания их чистого богослужения и нравственности в ложные понятия о справедливости и неправде, и вместо общественной, практической добродетели поощряют простой народ к одним пустым обрядам и ненависти других народов. А чрез то так его ослепили и непрестанно ослепляют, что возвысилась и утвердилась между ими и прочими не единоверными с ними так сказать неразрушимая стена, которая, окружая их мраком, содержит в твердом единстве и отделении от всех обитающих с ними».

О кагалах Державин писал в своем «Мнении…», что эти «судилища или места правления, составленные тоже из избраннейших их старейшин, или раббинов», и существующие среди евреев, как и школы их, издревле и владычествующие над ними «самовластно», давно превратились в инструмент эксплуатации еврейской верхушкой рядовой еврейской массы. Кагальные старейшины не дают никому никакого отчета в своих действиях и в том числе в расходовании денежных сумм, собранных в среде евреев. «Бедная их чернь от сего находится в крайнем изнурении и нищете, каковых суть большая часть. Взглянуть на них гнусно. Напротив, катальные богаты и живут в изобилии; управляя двоякою пружиною власти, то есть духовною и гражданскою, в руках их утвержденною, имеют великую силу над их народом. Сим средством содержат они его, или, по-видимому, рассеянное общественное их политическое тело, не токмо в неразрывной связи и единстве, но в великом порабощении и страхе».

Конечный вывод Державина относительно устройства быта евреев гласил: «Школы их не что иное, как гнездо суеверств и ненависти к христианам; кагалы — опасный status in statu(государство в государстве), которых благоустроенное политическое тело терпеть не долженствует; торговля и все прочие вышеописанные их установления и деяния не что иное суть, как тонкие вымыслы, под видом прибылей и услуг ближним истощать их имущество». На основании этого вывода Гавриил Романович предлагал для «обуздания корыстных помыслов евреев» и улучшения их быта в первую очередьликвидировать раввинские школы и кагалы; во-вторых,дать евреям «лучшие и безобиднейшие для других способы к их содержанию». В данном случае Державин был согласен с проектом просвещенного еврейского торговца из города Шклова Ноты Хаимовича Ноткина, который предлагал для улучшения положения евреев в России склонить их к земледельческим и промышленным занятиям и с этой целью побудить основную массу еврейского населения из западных губерний Российской империи к переселению на территории, примыкающие к Черному морю. В-третьих,Гавриил Романович рекомендовал в своей записке, поданной государю, поместить евреев «в классы, пристойные благоустроенному государству»; «привести их под единственное управление самодержавной власти, а для того ослабить их фанатизм и нечувствительным образом приближать к прямому просвещению, не отступая, однако, ни в чем от правил терпимости различных вер; вообще, истребив в них ненависть к иноверным народам, уничтожить коварные вымыслы к похищению чужого добра; пресечь праздность и тунеядство; словом, устроить их политически и нравственно, подобно просвещенным народам».

Император Павел ознакомился с предложениями Г. Р. Державина по преобразованию устройства быта евреев и передал его записку на рассмотрение Правительствующего Сената. Однако решать возникшую проблему пришлось новому государю.

Для этого Александром I и был создан Еврейский комитет. В него вошли: сам Г. Р. Державин, министр внутренних дел, начальник Сперанского В. П. Кочубей, граф В. А. Зубов, товарищ министра иностранных дел князь Адам Чарторижский и граф С. О. Потоцкий. Позднее в комитет приглашены были депутаты от еврейских органов самоуправления — губернских кагалов [18], а также наиболее просвещенные представители евреев, проживавших в Санкт-Петербурге: откупщики Нота Ноткин, Абрам Перетц, Лейба Невахович, Мендель Сатановер и др.

Реакция евреев-предпринимателей на эту меру была чрезвычайной. 13 декабря 1802 года, то есть чуть более месяца после издания указа о создании Еврейского комитета, состоялось собрание Минского кагала, которое приняло следующее постановление: «Вследствие распространившихся неблагоприятных слухов из столицы Петербурга о том, что дела, касающиеся всех евреев вообще, переданы ныне в руки пяти сановников с тем, чтобы они распоряжались ими по своему усмотрению, необходимо поехать в столицу Санкт-Петербург и просить Государя (да возвысится слава его!), чтобы они не делали у нас никаких нововведений. Так как это сопряжено с большими расходами, то с общего согласия всего собрания решено установить процентный сбор…» Далее в постановлении перечислялась сумма процента, который должны были выделить со своих доходов городские обыватели-евреи.

Не удовлетворившись этим, 17 декабря 1802 года Минский кагал издал новое постановление: «Вследствие крайней необходимости отправиться в настоящее время в столицу Петербург, чтобы испросить милость у царя нашего (да возвысится слава его!) по делу, касающемуся судьбы всего еврейского народа, на что, конечно, требуется много издержек, то в силу этого постановлено учредить сбор со всей нашей губернии согласно числу душ по рублю серебром с каждой, причем, однако, города и местечки взимают этот сбор с капитала (по проценту)…»

20 декабря, в субботний день, кагал вновь выступил с постановлением: «Кто к наступающему вторнику не внесет помянутого сбора, тот будет оглашен как человек, отделившийся от общины. Кроме того, помянутым избранным дается власть такого человека подвергать разным штрафам и преследовать его на столько, на сколько хватит силы Израильского народа».

В результате миллион рублей был собран точно в срок, и вскоре в Петербург отправились еврейские поверенные с задачей подкупа должностных лиц, занятых решением еврейского вопроса. Надежнее всего было подкупить самого Державина — в то время министра юстиции, поэтому сначала была предпринята попытка всучить взятку ему. В один прекрасный день к Гавриилу Романовичу пришел еврейский торговец Нотка (Нота Ноткин) и предложил ему взять от него сто, а ежели мало, то и все двести тысяч рублей и за это не настаивать на своем предложении, но согласиться с тем, что будут говорить по еврейскому вопросу другие члены комитета. Державин взял предложенные двести тысяч и отнес их государю, которому и рассказал о визите Нотки.

Министр юстиции полагал, видимо, что император Александр немедленно предпримет какие-то меры против подобных действий еврейских представителей. Но вопреки его ожиданиям никакой реакции государя на это не последовало. На первом заседании Еврейского комитета присутствовало четыре члена (кроме В. А. Зубова [19]), и все, кроме Державина, высказали мнение оставить евреям право винной продажи. Поскольку Державин выступил резко против данного мнения, вопрос остался нерешенным.