Арманд и Крупская: женщины вождя

Право же, мне вовсе не полемики хочется. Я бы охотно отбросил это свое письмо и отложил дело до беседы. Но мне хочется, чтобы брошюра была хороша, чтобы из нее никто не мог вырвать неприятных для Вас фраз (иногда одной фразы довольно, чтобы была ложка дегтю…), не мог Вас перетолковывать. Я уверен, что Вы и здесь «против воли» написали, и посылаю это письмо только потому, что, может быть, Вы обстоятельнее разберете план в связи с письмами, чем по поводу бесед, а ведь план вещь очень важная.

Нет ли у Вас знакомой француженки-социалистки? Переведите ей (якобы с английского) мои пп. 1–10 и Ваши замечания о «мимолетной» и т. д. и посмотрите на нее, послушайте ее внимательнее: маленький опыт, что скажут люди со стороны, каковы их впечатления, их ожидания от брошюры?»

Бедный Ильич! Даже в столь деликатной сфере, как Любовь, он не мог отрешиться от вопросов классовой борьбы. Разбирая то, что собиралась писать на эту тему любящая его и любимая им женщина, Ленин не в последнюю очередь был озабочен тем, чтобы не лить воду на мельницу классовому врагу. Вдруг слова Инессы супостат перетолкует как-нибудь в свою пользу да еще дезориентирует рабочих в столь жизненно важном вопросе. Пролетарский брак вождь большевиков представлял себе чем-то идеальным, неземным, в реальной жизни почти не встречающимся. Да и то сказать, с пролетариатом Ильич никогда не сталкивался, его жизнь знал в лучшем случае по литературе, художественной и публицистической. Инесса же с заоблачных высей, судя по приводимым в ленинском письме цитатам из ее послания, спустилась на грешную землю. Она-то ведь хорошо знала быт рабочих на пушкинской фабрике Армандов, знала, что их отношения друг с другом совсем не идеальные и по сравнению с отношениями в среде крестьян или интеллигенции ничем не отличаются в лучшую сторону. Потому и писала о пролетарской проституции, о зависимости пролетарок от хозяев и управляющих, невозможности противостоять сексуальным домогательствам тех, кто на фабрике власть имеет.

Ленин, похоже, никогда не испытывал «мимолетной страсти» и плохо понимая, что же это такое. Идеалом он, наверное, считал любовь в браке. Но сам это прекрасное чувство, если и переживал, то, думается, не с Надей, а только с Лизой и Инессой. Для Ильича «мимолетная страсть» — скорее нечто «грязное», а не «чистое». У Инессы любовного опыта и опыта полноценной семейной жизни, с воспитанием детей, было гораздо больше. Она знала, что настоящая любовь может быть и на всю жизнь, и на краткие мгновения. Ленин писал о «свободной любви» казенно-юридическим языком (сказывалось полученное им юридическое образование). Составленный Инессой план брошюры и ее письма к Ленину до нас не дошли. Но даже по немногим цитатам можно судить, что писала она на эту тему страстно, стараясь дойти до сердца будущих читательниц — работниц.

Уже после Октябрьской революции, в 1919 году, Инесса Арманд частично реализовала замысел брошюры о проблемах любви и брака в статье «Маркс и Энгельс по вопросу семьи и брака», опубликованной в сборнике «Коммунистическая партия и организация работниц». Она писала: «Осуществили ли мы уже полностью новые формы семьи? Превращены ли «отношения между обоими полами в чисто частные отношения… в которые обществу нечего вмешиваться»? Уничтожена ли проституция? Проведено ли общественное воспитание детей? Нет, еще не вполне. Мы переживаем переходное время, когда еще сохранилось немало обломков старого капиталистического здания. Одним ударом, сразу мы не в силах были смести все тяжедые пережитки буржуазных семейных отношений. Но мы сейчас уже можем и должны делать шаги к полному уничтожению «общности жен», т. е. официальной и неофициальной проституции — этого наиболее яркого проявления владычества капитала, который при условии пролетарской власти не может быть терпим. Мы должны и мы уже начали вводить общественное воспитание детей и уничтожать власть родителей над детьми. Мы можем и должны уже сейчас свести до минимума — необходимое пока еще для будущих детей — вмешательство государства в дело расторжения и заключения браков и в этом смысле пересмотреть декрет о браках, который, устранив совершенно необходимость вмешательства церкви, сохранил еще вмешательство государства при заключении и расторжении браков и власть родителей над детьми (например, право родителей определять, с кем из них при разводе будет жить ребенок). Если освобождение женщины немыслимо без коммунизма, то и коммунизм немыслим без полного освобождения женщины».

Может быть, Инесса верила, что «новые формы» и превращение половых отношений в «чисто частные» поможет и им с Ильичом наконец соединиться? Ленинскую критику она учла, лозунг «свободной любви» не выдвигала и «мимолетную страсть» «буржуазному браку» не противопоставляла. Зато проводила мысль о необходимости общественного воспитания детей и, в идеале, их полного освобождения от власти родителей, хотя в своих детях души не чаяла и даже в эмиграции старалась найти возможность пусть недолго, но побыть вместе с ними. Инесса прекрасно понимала, что значит для детей материнская ласка, которую никакое «общественное воспитание» не заменит. Но считала себя обязанной следовать марксистским догмам. И бессмысленный лозунг повторила: о коммунизме как условии полного освобождения женщин и о полном освобождении женщин как необходимом условии коммунизма. Если вдуматься, получается, что ни того, ни другого достигнуть в принципе невозможно. Ведь прежде чем коммунизма достичь, надо женщин освободить. А чтобы их освободить, надо сперва коммунизм построить. Замкнутый круг получается. Не думаю, чтобы Ленин и Арманд всерьез размышляли, как из него можно выйти. Когда брошюры для народа писали, не очень-то над логикой аргументов задумывались. Главное, чтобы простым языком было написано и правоту большевизма подтверждало.

Историки, доказывающие, что никакого адюльтера (или № 10, если использовать замечательную ленинскую терминологию) не было, утверждают, что переходом на более официальное «вы» Ленин давал понять Арманд, что ее надежды на взаимность безосновательны, что дальше дружбы их отношения никогда не продвинутся и в любовь, тем более серьезную, не перейдут. Я думаю, что в действительности дело обстояло совсем наоборот. Когда отношения были только дружескими, Ленин совершенно свободно обращался к Инессе на «ты». А вот когда Ильич понял, что влюбился в свою корреспондентку, когда появилось то, что надо было скрывать от окружающих, он почувствовал необходимость в письмах перейти на «вы». Чтобы Надежду Константиновну, которая письма могла прочесть, без нужды не волновать и не огорчать. И произошла эта перемена в отношениях с Инессой, подчеркну, вскоре после того, как Владимир Ильич навсегда расстался с Елизаветой К.

Еще в самом начале июня 1914 года, вероятно, еще до свидания с Лизой, Ленин подробно раскритиковал присланный Инессой роман украинского социал-демократа писателя Владимира Винниченко «Заветы отцов»: