Генерал Карбышев

— А более просто? — настаивал председатель.

Капитан спохватывается. Можно и по квадратам, но это дольше. Метод надежен, но потребуется больше времени…

— А мы никуда не спешим.

Завершен и этот подсчет.

— А сколько понадобится машин: механических лопат, грейдеров, бульдозеров… Какое их сочетание всего экономичней?

И вслед за ответом абитуриента новый к нему вопрос:

— Ну а если нет механизмов?

— Тут мне поможет ваш опыт, — ответил Афанасий Васильевич.

— Какой же? — полюбопытствовал председатель.

— Брест-Литовский, на сооружении форта…

Капитан рассказал, как его, пятнадцатилетнего юношу, деревенского парня из-под Калуги, мобилизовали в царскую армию на возведение оборонительных рубежей. Определили в гидротехнический отряд военно-полевого строительства в полку. А полк прокладывал в Полесских болотах узкоколейку протяженностью в сорок километров по направлению к фронту.

Здесь Мизиренков и встретился с грабарями артели Маржутова. Артель возила в свое время и землю, и камень на форт, откуда отбыл Карбышев на фронт.

Маржутов научился у Дмитрия Михайловича быстро и точно подсчитывать объемы земляных работ, сколько для них потребуется грабарок, подсчитывать в уме, даже не прибегая к карандашу. И тому же научил Мизиренкова.

— Кроме грабарок, — заметил Карбышев, — у нас тогда все-таки в наличии имелось значительное количество механизмов. — И с одобрением: — Хорошо, капитан, что взяли «на вооружение» опыт прошлого. Пользуясь им при необходимости, неустанно внедряйте новую технику.

Дальнейшие вопросы председателя — о маскировке летного поля, размещении убежищ, о защите аэродрома при внезапном налете на него вражеской авиации — убедили абитуриента в том, что Дмитрий Михайлович не просто знаком, а глубоко изучает и знает сравнительно новую тогда область — инженерно-аэродромное дело.

Мысли и думы Карбышева не были «приземлены» к какому-либо одному роду войск. Ему вообще была присуща окрыленность.

Дмитрий Михайлович не только участвовал в приеме дипломных проектов, но и помогал их готовить.

«В начале 1936 года я приступил к дипломному проекту на тему „Инженерное обеспечение обороны дивизии“, — пишет А. Д. Цирлин в своих мемуарах. — Моим руководителем был общевойсковой командир — преподаватель тактики Павел Степанович Смирнов, впоследствии автор изданного в начале 1941 года капитального труда „Прорыв укрепленной полосы“. До преподавания в академии он был начальником штаба корпуса, обладал опытом первой мировой и гражданской войн, но не считал себя достаточно авторитетным в методике инженерных расчетов, связанных с механизацией.

Настаивая на том, чтобы в дипломе были применены укрупненные тактико-инженерные расчеты с учетом перспектив развития средств инженерного вооружения, Павел Семенович рекомендовал мне обратиться за помощью к Дмитрию Михайловичу Карбышеву.

И вот в один из январских дней, захватив с собой свои выкладки и расчеты и заранее созвонившись с Дмитрием Михайловичем, я поехал к нему в Академию имени М. В. Фрунзе.

Карбышев внимательно выслушал мои соображения о методике расчета, которым я был намерен пользоваться. Согласился и с моим желанием показать все новое, что дает современная техника для механизации инженерных работ. И предостерег от увлечения чрезмерным для дивизии количеством машин, механизмов.

— Сейчас реально наша промышленность, — убеждал меня Дмитрий Михайлович, — еще не может дать армии столько экскаваторов, окопокопателей, компрессорных установок и других машин, сколько требуется по вашим наметкам.

Он судил обо всем в государственном масштабе и предостерегал тех, кого учил, кому давал свои наставления и советы, от любого проявления волюнтаризма — от решений, которые входят в противоречие с реальной действительностью.

Встреча с Д. М. Карбышевым сыграла немаловажную роль не только в разработке дипломной темы, но и во всей моей армейской жизни. На протяжении всей Великой Отечественной войны я был начальником инженерных войск на разных фронтах.

Приходилось в ходе боев решать труднейшие задачи. Часто в их решении принимали участие такие полководцы, как Р. Я. Малиновский, И. С. Конев, М. В. Захаров, М. М. Попов. И всякий раз, когда в беседе с ними речь заходила о Д. М. Карбышеве, который учил их военно-инженерному делу, они с благодарностью отзывались об этих всегда полезных в бою уроках.

Откровенно признаюсь и в том, что иногда, особенно при моих первых докладах по инженерному обеспечению тех или иных боевых операций, мне указывали вышестоящие начальники, — а Карбышев учил проще и быстрее решать то же самое.

Мудрая карбышевская простота остается навсегда в арсенале Советских Вооруженных Сил».

В связи с 15-летним юбилеем Военной академии имени М. В. Фрунзе в 1933 году за отличную научно-педагогическую работу Карбышева наградили грамотой ВЦИК СССР и третьими золотыми часами. А через несколько лет, в октябре 1938 года, Карбышева утвердили в ученом звании профессора по кафедре тактики высших соединений.

К 20-летию Рабоче-Крестьянской Красной Армии правительство наградило Дмитрия Михайловича орденом Красной Звезды и юбилейной медалью «XX лет РККА». Тогда же ему было присвоено звание комдива.

Большая военно-научная я педагогическая деятельность не мешала Карбышеву уделять много времени и внимания общественно-политической работе.

Он принимал активное участие в работе Осоавиахима, был членом его Центрального совета, часто выступал с докладами по путевкам Общества перед рабочими, солдатами, студентами. Дмитрий Михайлович любил бывать на стрельбищах и в тирах, учил молодежь своему умению метко стрелять из пистолета, винтовки и пулемета.

За активное участие в работе Осоавиахима Карбышеву вручались грамоты Центрального и местных советов Общества.

Много времени Дмитрий Михайлович уделял чтению популярных публичных лекций на различные темы — главным образом по проблемам военно-инженерного искусства. Аудитории, в которых он выступал, всегда были переполнены. Среди слушателей можно было встретить рабочих, инженеров, студентов, офицеров и генералов. Карбышев как лектор пользовался большой популярностью.

А начались его публичные выступления так.

Однажды МГК ВКП(б) предложил Карбышеву прочитать лекцию для партийного актива. Дмитрий Михайлович рассказал коммунистам столицы о линии Мажино и позиции Зигфрида. Слушатели не только наградили лектора бурными аплодисментами, но тут же высказали пожелание встречаться с ним регулярно.

Однажды его пригласила выступить в лектории университета имени Ломоносова. Лекция была назначена на 6 часов вечера. Дмитрий Михайлович с присущей ему аккуратностью и точностью всегда являлся в аудиторию раньше положенного времени, чтобы должным образом подготовиться, развесить диаграммы, схемы, таблицы. Для доставки необходимых наглядных пособий Карбышеву заблаговременно подавали автомашину.

Приближалось время начала лекции, а машины не было. Карбышев начал волноваться. Он позвонил в лекторий. Ему ответили, что автомашины нет и поэтому лекция переносится на другой день.

Через некоторое время Дмитрию Михайловичу позвонили из лектория и сообщили, что лекцию отменить не удалось: зал переполнен, люди не расходятся.

Не прошло и 20 минут, как к дому по Смоленскому бульвару № 15, в котором жил Карбышев, подкатил автомобиль, и вскоре Дмитрий Михайлович был в лектории.

Ожидавшие с большим нетерпением студенты встретили его шумными аплодисментами. Карбышев тотчас же приступил к чтению лекции, и она, как всегда, прошла с большим успехом.

1936–1941 годы — период особенного расцвета творческих сил и таланта Д. М. Карбышева. В сороковом ему присвоили звание генерал-лейтенанта инженерных войск.

Незадолго перед войной Академия Генерального штаба дала Дмитрию Михайловичу такую лестную аттестацию:

«Своей безупречной службой в РККА с ноября 1917 года, своей до предела исправной работой он показал преданность партии Ленина и социалистической Родине. Политически развит хорошо. Политически и морально устойчив. Крупный научный работник, он к изучению марксистско-ленинской теории всегда подходит углубленно, работает над собой много и с большим интересом. В 1939 году принят в кандидаты партии.