Мичурин

Кирюхин знал и то, что пчела в среднем задерживается на цветке только четверть секунды, бабочка — треть секунды, а кисточка гибридизатора — почти полторы секунды.

Кирюхин сделал из этого свой первый вывод: чтоб опылить деревцо с тысячей цветков, человек должен потратить полторы тысячи секунд на одни лишь прикосновения к пестику, не считая нескольких часов, которые уходят на лазание по лестнице, пригибание ветвей и установку изоляторов (заключение бутонов до опыления и цветков после опыления в марлевые или пергаментные мешочки). На другой и на третий день приходится для верности повторять от начала до конца ту же самую процедуру. А если бы напустить на деревцо три сотни пчел с нужной пыльцой на лапках, грудках и хоботках, то вся операция опыления заняла бы самое большее пятнадцать минут и повторять ее не понадобилось бы. А вместо заключения каждой плодовой веточки в марлевый мешочек порознь можно все деревцо покрыть сплошным марлевым полотнищем.

Стало быть, при больших масштабах селекции, когда имеешь дело с сотнями деревьев, прямая выгода пчелу сохранить в роли работницы по опылению. Но как все-таки добиться этого на деле, на практике?

Кирюхин продолжал думать. Нужна семья пчел. Поодиночке даже и тысячу пчел не используешь. Невозможно же палочкой каждую пчелу на дерево загонять. Семья нужна обязательно. Но какая семья?

Обыкновенная пчелиная семья с шестьюдесятью-семьюдесятью тысячами рабочих пчел слишком велика. Использовать ее на одном деревце не выгодно.

Поэтому первым делом Кирюхин основательно обдумал, как ему сделать небольшие искусственные семьи. И вот он разделил обычный улей на четыре секции.

В каждое отделение посадил свою матку, и вскоре загудели, забушевали веселым гулом новые пчелиные семьи.

Казалось, победа в руках. Кирюхин хотел было уже бежать к учителю на полуостров, но задержался: у него еще не все было додумано насчет улья.

Вход в улей он закрыл шторкой с висячими клапанами: влезть — пчела влезет, а вылезать должна через другое отверстие. А там трубочка стеклянная, и в трубочку насыпана нужная пыльца, чтобы пчела перед вылетом как следует перепачкалась в ней. Одна беда — пчела к стеклу непривычна. Видит — прозрачно, значит можно лететь, а стекло не пускает. Раскроет пчела крылышки раньше времени и застрянет в трубочке. Еще основательно пришлось подумать Кирюхину, пока, наконец, решил он и эту задачу. Вместо стеклянной трубочки вставил он в выходной леток фарфоровую трубочку с расширением на конце, наподобие изолятора от электрического провода. В расширенную часть трубочки Кирюхин насыпал цветочной пыльцы. Пчела теперь по трубочке ползет в потемках и, перепачкавшись в пыльце, летит на цветок.

А цветок тут же, у нее над головой. И не один, а тысячи, целое деревцо. И все это деревцо вместе с ульем окутано одним общим большим марлевым пологом. Внутри пчела летать может, а покинуть крону до завершения опыления не может… Через десять минут все цветы опылены и переопылены нужной пыльцой с полной гарантией успеха.

С замиранием сердца явился Кирюхин к учителю, неся на плече улей, а подмышкой сверток подробных диаграмм.

Собравшись с духом, Кирюхин изложил Мичурину свою систему. Старый ученый помолчал, подумал, а потом крепко пожал ему руку и сказал:

— Ну, поздравляю… Еще одну страничку перелистнул в большой книге природы… Вот она — русская смекалка!

Горячо радуясь успехам своих учеников и последователей, Иван Владимирович, несмотря на глубокий уже возраст, продолжал вести и закладывать все новые опыты.

Гибрид степной вишни и японской черемухи, названный Мичуриным «Церападус», прочно укоренился в питомнике Зеленого полуострова, покрываясь Каждое лето обильным урожаем черно-лиловых, почти черных ягод.

Но и кроме Церападуса, продолжали радовать его все новые и новые гибриды.

Вызревали крупные, поразительно яркой окраски яблоки еще на одном гибриде, потомке Китайки и яблони Недзвецкого. Мичурин этот сорт назвал Красный штандарт. С урожаем оказался и Синап Мичурина, выделенный Иваном Владимировичем из многочисленных сеянцев Кандиль-китайки.

Тридцать с лишним лет ждал он плодов от одного гибрида. Еще в 1889 году, в первую весну после переезда на Турмасовский участок, Мичурин скрестил среднерусский сорт яблони Коричное с Китайкой. Каким терпением и уверенностью в конечном успехе нужно было обладать, чтобы в течение тридцати лет хранить и оберегать это дерево, перевозить его в возрасте 11 лет на новое место и снова ждать, когда же, наконец, зацветет оно и принесет долгожданные плоды.

И вот весной 1929 года высокая и раскидистая 30-летняя яблоня-гибрид вдруг покрылась впервые в своей жизни сперва пышным бело-розовым нарядом цветения, а потом красивыми, крупными, пурпурной штриховки плодами.

Принесла урожай и вишня Комбинат, ягоды которой достигали двух сантиметров в диаметре. Цвели и плодоносили абрикосы и китайские сливы, выращенные из косточек, присланных с Дальнего Востока.

С Дальнего же Востока прибыл и обосновался в Мичуринской зеленой лаборатории новый гость — персик Мао-Тхаор.

Как чужд успокоению этот великий и неутомимый ум! Уже 76 лет Мичурину, но, обогащенный огромным опытом и знаниями, он вновь возвращается к прежним замыслам своей деятельности. Он как бы хочет восполнить то, что не сделал ранее.

Борьба за северный персик уже близка к победоносному завершению, и ему не хочется уйти, не завершив эту борьбу. Правда, останутся надежные продолжатели его дела, верные, уже многим овладевшие из его искусства ученики.

Еще в 1926 году Павел Яковлев сообщил своему учителю о собственном смелом опыте. Ему удалось вегетативным, прививочным путем соединить, скрестить лимон с грушей, растения не только разных видов, но и разных семейств. Плодоношения от этого гибрида ждать, правда, было нелегко, но ростовой период протекал очень успешно и поучительно. Прекрасные успехи отмечал Мичурин у С. Ф. Черненко, тоже своего ученика, который специализировался на гибридизации семечковых, в основном яблони.

И. С. Горшков проявлял себя превосходным организатором. Отовсюду шли запросы, требования, заказы. Спрос на мичуринские сорта исчислялся сотнями тысяч единиц, и Горшков успещно справлялся с удовлетворением этого спроса.

Штат Мичуринского питомника — селекционно-генетической станции — не вмещал и сотой доли всего наплыва людей, желавших поступить к нему на работу. И в письмах и лично люди упрашивали научить их высокому искусству выведения новых растений. Люди просили научить их властвовать над природой. И больше всего было среди обращающихся молодежи, комсомольцев, в которых Иван Владимирович крепко верил, считая, что они поведут успешно дело обновления земли. Один из своих сортов яблони, отличающийся красивыми плодами, он назвал в честь большевистской молодежи — Комсомолец.

Старый ученый не чувствовал себя теперь одиноким. Недостатка в учениках, в помощниках теперь не было. Но великий новатор растениеводства думал не только о своем саде, он думал о всех садах страны.

От всех обитателей Зеленого полуострова требовал Мичурин, чтоб они повышали свое уменье, свои теоретические и практические знания.

Ближайшего своего помощника по основному питомнику П. Н. Яковлева Мичурин направил в аспирантуру Академии наук для овладения вершинами научных знаний.

Когда Яковлев заикнулся, что вряд ли он сможет приобрести там нечто большее, чем то, что дает ему ученье у Мичурина, Иван Владимирович не на шутку рассердился:

— Будь я моложе, я сам бы поехал. Наука есть наука… Учиться надо каждому и всегда.

Дух высокой науки все более воцарялся в обоих мичуринских питомниках. Город Козлов, в прошлом купеческо-прасольская вотчина, при советской власти быстро превращался в центр плодоводческой научной мысли.

В 1927 году был выпущен заснятый в предыдущие годы кинофильм «Юг в Тамбове». Торжество научной мысли во весь голос звучало с его ярких кадров.

Мичурин немало погонял и пожурил кинооператоров, авторов фильма.