Финишная прямая (ЛП)

Лауда представлял из себя шоу одного актера, и это тогда производило на меня впечатление. Сейчас же я думаю, что при правильном маркетинге своей гоночной карьеры и мерчендайзинге своей личности он бы сегодня зарабатывал в три раза больше, чем на своей авиакомпании. Возможно, ему это просто не было важно.

В любом случае все переменилось в более многообразную профессию с другими базовыми элементами гонщика. Шумахер установил планку для сегодняшних времен. Лучшие профессионалы заботятся о его физической подготовке и работе с прессой, а его мерчендайзинг проходит через сотни видов товара и каждой поддельной кепкой с брендом «Шуми» немедленно занимается адвокат.

Я думаю, что первым гонщиком, который профессионально работал над своим имиджем и рыночной стоимостью, был Джеки Стюарт, и он до сих пор зарабатывает на этом. Сенна тоже довольно целенаправленно работал над образом «Enterprise Race Driver», а у Шумахера это изначально входило в концепцию.

Шумахеру, конечно, приходится жить с позорным пятном обоих тактических столкновений в решающий момент чемпионатов мира. В 1994 в Аделаиде маневр против Дэймона Хилла удался. В 1997 в Хересе против Вильнева он капитально пролетел. Если к этому добавить умные действия Проста против Сенны (1989, Сузука) и жесткий реванш (год спустя в том же месте) то при общем подсчете получается четыре победы нокаутом за девять лет. Некоторым образом это вошло в норму вещей, в последней или предпоследней гонке превентивно убирать соперника с пути.

Благодаря большой безопасности современных монококов столкновения стали в некотором роде абстрактными, как в бильярде. Так же выбирались те места, которые считались «безопасными». Как правило, футбольный фол, которым валят нападающего, физически более рискованный, чем столкновение между двумя пилотами в машинах из углеволокна на скорости 150 км/ч.

Таким образом, все сводится к тому, что любой боевой вид спорта жесток ровно настолько, насколько это позволяет судья. После этих действий я бы не стал начинать дискуссию о морали гонщиков: они живут в раздражающей атмосфере спортивного инстинкта убийцы, все их рефлексы направлены на полное использование правил, и они пробуют любое бесчинство, пока им не покажут красную карточку. ФИА долго ждало со своими красными карточками. В будущем решающие схватки чемпионата будут вестись более тонко.

Жак Вильнев был изобретением Берни Эклстоуна, и нам было очень интересно чего стоит «лучший оттуда». Однажды у нас уже был «лучший оттуда», в 1993 году Майкл Андретти в McLaren. Но он быстро сдулся и стал посмешищем для всей Формулы 1. Вильнев же получил очень хорошие стартовые условия с превосходным Williams.

Первым делом выяснилось, что Вильнев, в общем-то, не мог опередить Дэймона Хилла, и тем более не в дождь. Но к этому надо добавить, что это был его первый сезон, и в Америке не ездят, когда становится мокро. В общем, остались вопросы.

В новом сезоне к нему в команду пришел Френтцен, которому предписывают большую природную скорость. Тут сразу обнаружилось, что Вильнев очень крепкий парень, который не начинает сразу нервничать. И внезапно Френтцен начал проигрывать Вильневу, который, как правило, был просто быстрее. Между делом Вильнев в 70 % случаев хорошо настраивает свою машину, а остальные он полностью проваливает. Только благодаря этому у Шумахера вообще появился шанс приблизиться к нему в чемпионате.

Между делом все поняли, что кроется в этом парне. Если Патрик Хед со своим столетним опытом утверждает, что нужно поставить зеленую пружину, то свежевылупившийся канадец говорит «Хей, а я хочу красную пружину». Такая крутизна редко появляется даже в нашем экзотическом цирке. Вильнев — упрямец, не терзается сомнениями. Он нашел путь не дать себя сожрать Молоху. Красит он свои волосы в желтый или синий цвет, — это малая часть той внутренней свободы, о которой и так все знают.

Я по-прежнему думаю, что у Вильнева нет никаких шансов против Шумахера, если посадить обоих в одинаковые машины. Возможно, следовало бы ожидать от канадца большего, чем он показывает. То как он психически и ментально справился с финалом 1997, поразило весь мир.

Мика Хаккинен нравится мне как человек и как гонщик. Его прямой подход к вещам выражается в короткой, агрессивной манере разговора. Он целенаправленно подходит к сути дела, и все заканчивается «да» или «нет». Я никогда не знал Ронни Петерсона, [35] но я представляю его себе немного похожим на Хаккинена. У Мики сумасшедшая скорость, но не постоянная. Иногда он доводит машину до цели, иногда нет. Но если ему удалось правильно настроить машину и если это трасса его типа, то — гасите свет. Он склоняется к тому, чтобы притягивать неудачи, в любом случае он пару раз останавливался при дурацких обстоятельствах, в которых не был повинен (это мне знакомо). Соответственно, ему понадобилось много времени, чтобы выиграть первую гонку, но я уверен, что теперь последуют много побед.

Хайнц-Харальд Френтцен приятный, корректный коллега. У него и подавно нет ментальной прочности Вильнева, поэтому он раним и подвержен внешним влияниям Конечно, Френтцен — не единственный чувствительный гонщик во всем «цирке», но: нельзя дать чувствительным сторонам своей души создать впечатление слабости, а спрятать ее за обычной в нашем бизнесе твердостью. Френтцену это трудно дается и атмосфера команды Williams тоже не очень помогает в такой ситуации. Что касается его настоящей скорости, то это мы окончательно поймем в 1998 году. У него еще есть шанс все перевернуть и получить контроль над ситуацией.

Дэвид Култхард тоже один из приятных парней. Мне трудно поставить его на одну ступень с Хаккиненом в отношении базовой скорости. Но, по крайней мере, в 1997 году он, казалось, лучше умел использовать шансы. И пусть иногда решающей оказывалась обычная удача. Что ж, надо иметь везение, я в этом кое-что понимаю.

Из молодых я бы назвал лучшим Джанкарло Физикеллу. Он часто хорошо настраивает свою машину, почти не попадает в аварии и супер-быстр. По поведению он не мой тип: золотые цепочки на каждом запястье и надвинутые на лоб темные очки. Возможно, ему немного не хватает английско-скандинавской натуры, уже упомянутой твердости в голове, которая очень помогает в климате Гран-при.

Если уходящий австрийский гонщик остается сдержанным по отношению к занимающим освободившиеся место молодым австрийцам, то это, возможно, кажется странным или даже завистливым к молодости и свежим шансам. Но я надеюсь, что ко мне это не относится.

Как человека, я слишком мало знаю Александра Вурца. Я только вижу, что для своего менеджмента он собирает вокруг себя людей, которые мне не нравятся. Не вопрос, у Алекса есть талант. Является ли он супер-талантом? Тут я настроен скептически, вообще-то он мог бы больше показать в Формуле 3. В Формуле 1 одно третье место в Сильверстоуне говорит о меньшем, чем тот факт, что ему удалось победить Алези в двух из трех квалификаций. Это действительно захватывающе. Вурц завоевал себе шанс в Benetton, теперь он может его использовать. Если у него получится, я буду искренне ему аплодировать.