Моя война, Чеченский дневник окопного генерала

Впрочем, на неприятности этот ваххабит позволял себе нарываться и тогда, когда грубо нарушал традиции и обычаи горцев. Отмечая рождение второго сына в Урус-Мартане, счастливый отец так разошелся, что стал палить из своего дома не только из автомата, но и из подствольника. Одна из гранат угодила во двор соседа и ранила подростка. Когда дедушка раненого мальчика попытался вразумить "буйствующего исламиста", тот приказал связать и избить старика. Соседи поклялись на Коране смыть это оскорбление кровью Бараева.

Поразительно, но даже после этого ему еще долго удавалось выигрывать у смерти. Пуля нашла его в конце июня 2001 года при проведении федеральными силами спецоперации в Алхан-Кале. В своем родовом селе кровавый садист был убит. А вслед за этим удалось разгромить и всю его банду.

ПРИШЕСТВИЕ ВАХХАБИЗМА

В ночь с 21 на 22 декабря 1997 года вооруженные боевики совершили дерзкое нападение на военный городок мотострелковой бригады, дислоцированной в Буйнакске. Нападавшие (по разным источникам их насчитывалось от 40 до 60 человек) действовали группами по 8-10 человек, имели на вооружении гранатометы, пулеметы, автоматы. Они прибыли на окраину Буйнакска на "КамАЗе", "Волге" и "Жигулях" с намерением захватить технику в парке боевых машин бригады.

Бдительность проявили часовые на постах, первыми принявшие на себя огонь. Бой длился больше часа. С расстояния 400-500 метров боевики вначале обстреляли парковую зону и территорию военного городка с двух сторон. Им удалось уничтожить несколько единиц боевой техники и транспортных средств. Поднятые по тревоге дежурные подразделения не допустили прорыва боевиков в парк боевых машин. Во время боя был ранен лейтенант М. Козырев и контужен рядовой А. Совенко.

Под утро бандиты, выйдя на связь, запросили автотранспорт и стали отходить, унося с собой тела своих убитых. По данным радиоперехвата, переговоры в эфире вели как на чеченском, так и на языках некоторых народов Дагестана.

В 7.30 утра в районе селения Инчхе бандиты у блокпоста захватили в заложники пятерых местных милиционеров. В населенном пункте бросили "КамАЗ", подожгли его, а сами пересели в захваченный ими рейсовый автобус с пассажирами (в основном женщинами) и на нем попытались прорваться в сторону Чечни.

Поднятые по тревоге подразделения внутренних войск, а также группы дагестанского спецназа перекрыли транспортные артерии, вынудили в конце концов боевиков оставить автобус и отпустить женщин. Бандиты захватили с собой в качестве живого прикрытия дагестанских милиционеров (до этого такую роль выполняли местные жители). При прорыве бандгруппы к административной чечено-дагестанской границе один террорист был убит и трое ранены.

В населенном пункте Дылым банда разделилась на две части. Основная, используя горную местность и сильный туман, ушла в Чечню, другая скрылась в горах.

Власти Дагестана официально затребовали у Грозного выдачи преступников, совершивших нападение на воинскую часть в Буйнакске. Председатель Госсовета Магомедали Магомедов специально связался по этому поводу с руководством Чечни.

Здесь есть одна любопытная деталь: всего за четыре дня до этого состоялся "круглый стол" - "Дагестан-Чечня: мирные инициативы", где стороны, в лице первых заместителей глав правительств двух республик, высказали решимость совместно бороться с преступностью. Но, как и следовало ожидать, никакой реакции со стороны Масхадова по поводу этой провокационной акции чеченских боевиков не последовало.

Стоит отметить, что Хасавюртовское направление на административной границе с Чечней в то время считалось самым напряженным. Именно здесь было совершено большинство терактов против российских военнослужащих. Особенно подрывов бронетехники. Появление же боевиков в Буйнакске объясняется в первую очередь тем, что заставы федеральных сил вдоль административной границы с Чечней находились зачастую на удалении 10-15 километров друг от друга и не могли просто физически контролировать все приграничное пространство. Сказалось, видимо, и то, что прилегающие к Буйнакску территории заселены почти наполовину чеченцами-аккинцами, некоторые из них оказывали активную помощь бандгруппам.

Что касается мотострелковой бригады, дислоцированной в Буйнакске, то в тот период она оказалась в центре внимания не только чеченских боевиков, но и дагестанского уголовного мира: незадолго до этого там было взорвано офицерское общежитие. Лишь по счастливой случайности тогда никто не пострадал. Солдатам и офицерам бригады, преимущественно русским, открыто угрожали расправой, на территории военных городков разбрасывались листовки с требованиями убираться из Буйнакска. Нередки были случаи избиения военнослужащих. А массовые похищения солдат осенью 1998 года еще больше обострили ситуацию.

Чего греха таить, подобные вещи происходили при попустительстве местных властных структур и правоохранительных органов, безнаказанные террористические акты и похищение людей, взрывы на вокзалах и рынках, угоны автомобилей и скота к тому моменту на Северном Кавказе стали едва ли не обыденным явлением.

Все 90-е годы здесь набирало силы новое радикальное религиозное течение - ваххабизм, которое очень скоро приобрело отчетливый политический окрас. И немудрено: Чечня все больше превращалась в своеобразный инкубатор по выращиваю ваххабитов. Их представители укрепляли свои позиции во власти. А. Масхадов, поначалу боровшийся с "радикалами", вынужден был смириться с религиозным экстремизмом, по крайней мере на деле. А те все активнее расширяли зоны своего влияния и к концу 1997 года уже не скрывали своих претензий на приход к власти в Дагестане и ряде других северокавказских республик.

В многонациональном Дагестане ваххабиты появились после первых массовых паломничеств местных мусульман к святым местам в Мекке и Медине. И хотя их учение чуждо религиозному мировоззрению дагестанских мусульман-суннитов, община "чистых мусульман" росла как на дрожжах. На долларовых "дрожжах" из Саудовской Аравии - государства, где ваххабизм является официальной идеологией.

Надо заметить, аравийские шейхи сделали удачный выбор в сложной геополитической игре. Массовая безработица среди молодежи, утрата достойных жизненных ориентиров, унизительное материальное положение - все это создавало благодатную почву для любых разновидностей радикализма. А тут еще каждый новообращенный на первых порах получал от бородатых ваххабитов подарок в тысячу долларов. Пять тысяч "зеленых" весила премия за приобщение к новой вере еще пятерых человек. Ежемесячная зарплата активистов составляла от 300 до 700 долларов. Только в 1995 году всевозможные радикальные исламские центры затратили на пропаганду ваххабизма в Дагестане 17 миллионов долларов. Ведь традиционный для Кавказа ислам суннитского толка, подчеркну еще раз, не годится в качестве "революционной базы", плацдарма для наступления экстремизма.

Можно вспомнить, как в республике развернулось сражение за души мусульман между Духовным управлением мусульман Дагестана и сектой ваххабитов, обвинявшими друг друга в ереси. Первые убеждали словом истинной веры, вторые совали в руки бедняков деньги, за что ваххабизм и был назван в народе "долларовым исламом".

Если раньше сектантам хватало терпения вести с суннитами научно-религиозные споры, то позже они избрали другую тактику. Ваххабиты направляли основные усилия на разложение ислама изнутри, всячески дискредитировали мулл и имамов традиционного толка. А стоило уважаемому в республике религиозному деятелю выступить с отповедью ваххабизму, его заставляли замолчать навсегда. Так, в 1998 году был подло убит муфтий Дагестана Саид Мухамед-Хаджи Абубакаров, посмевший с трибуны Народного собрания открыто покритиковать ваххабитов за раскольничество. Приблизительно в то же время был зверски убит бывший глава села Карамахи, откуда после кровавых столкновений изгнали мусульман-суннитов.

Всего за три года небольшая группа карамахинцев (8 человек) разрослась до нескольких тысяч хорошо вооруженных боевиков, которые в 1999 году создали в Дагестане свою "независимую территорию", куда входили селения Карамахи, Чабанмахи, Кадар.