Советсткие ученые. Очерки и воспоминания

Но вот наконец бомба взорвалась, на испытательном полигоне появилось искусственное солнце и поднялось грибовидное облако. Разрушены и искорежены специально построенные для определения силы взрыва промышленные сооружения, жилые дома, мосты, военная техника, танки, самолеты, артиллерийские орудия, вагоны и паровозы… Страна получила мощное оружие — надежную гарантию защиты завоеваний Октября. И в этот момент у Курчатова, находившегося на командном пункте, на какое–то мгновение нервы сдали. Игорь Васильевич бросился на шею к одному из стоящих рядом товарищей и зарыдал… Но быстро взял себя в руки и стал прежним Курчатовым — волевым, энергичным, деятельным.

Быстрота, с какой Советский Союз создал атомное оружие, поразила мир. Все газеты Запада трубили до этого, что русским на создание бомбы потребуется не менее десяти, даже двадцати лет. Но никакой сенсации в нашем успехе, конечно, не было. Просто–напросто американцы выдавали желаемое за действительное. Кроме того, они делали вид, будто не знают, какой вклад внесла русская наука в раскрытие тайны строения атома. Советские ученые предвидели огромные возможности использования атомной энергии, в том числе и для военных целей, но стремились в первую очередь поставить атом на мирную службу.

Лишь трагедия Хиросимы и Нагасаки, американская угроза термоядерной войны заставила советских ученых обратить свои знания и опыт на создание атомного и термоядерного оружия. Задача была чрезвычайно сложная и в научном, и в техническом, и в экономическом отношениях. Но все условия для ее решения в СССР объективно уже существовали. Их создал своим героическим трудом советский народ, руководимый Коммунистической партией. И в кратчайший срок наше государство получило несокрушимый атомный, а затем и термоядерный щит.

НОВЫЕ ЗАДАЧИ

Взрыв бомбы был, естественно, основным экзаменом и основным итогом. Мы узнали, что задача решена и дело теперь только за отлаживанием технологических процессов. Дальше было уже то, что свойственно любой отрасли производства. Но для Курчатова такая деятельность была не по нутру–он ис: ал новые пути и возможности.

Стали появляться проекты новых атомных реакторов, возникли новые физические идеи. И естественно, что после успешного решения проблемы ядерного деления в порядок дня встала проблема термоядерного синтеза, в том числе сначала неуправляемого, хотя Курчатов уже в то время вынашивал мысль об управляемом термоядерном синтезе.

После удачных испытаний атомной бомбы стали быстро проводиться работы по водородной бомбе. И здесь так же ярко проявились талант и смелость Курчатова. Он стал энергично искать наиболее разумные пути быстрого решения этой чрезвычайно сложной проблемы.

Известно, что примерно на 6 тысяч молекул обычной воды содержится одна молекула тяжелой воды. Мы в свое время долго думали, как ее «вытащить». Необходимо было разработать новые для нашей страны технологические процессы производства. В конце концов мы эту задачу решили. Но вот в порядок дня встало создание водородной бомбы, для которой нужна не тяжелая вода, а тяжелый водород–дейтерий. Ведь это газ. Как же газ включить в бомбу? И долго мы ломали голову над тем, в какой форме водород может быть введен в бомбу. В связи с этим потом возник вопрос о создании ряда сложных производств, таких же сложных, как производство легкого изотопа урана — урана‑235 и плутония.

Все эти проблемы были успешно решены. И если мы позже, чем американцы, взорвали бомбу деления, то зато раньше их создали бомбу синтеза — водородное оружие.

Быстрое решение «проблемы века» для многих на Западе казалось невероятным. Они терялись в догадках, тщетно пытаясь найти этому объяснение, и нередко приходили к нелепым выводам. Неудивительно, что советские ученые, появившиеся в странах Запада после успехов в области атомных исследований и завершения их созданием ядерного оружия, а также достижений в области завоевания космоса, привлекали большое внимание. Их засыпали вопросами, стараясь понять, чем же все–таки объясняются эти потрясающие успехи Страны Советов.

Я вспоминаю одного голландского журналиста, который задал мне вопрос, интересовавший тогда буквально всех. До сего времени перед моими глазами стоит этот журналист — высокий, худой, нервный… Вопрос был такой:

— Профессор, скажите, чем вы как ученый объясняете, что Советский Союз, не будучи самой индустриально развитой страной, первым построил атомную станцию, первым построил судно с атомным двигателем и первым запустил искусственный спутник Земли?

Я тогда, в свою очередь, спросил журналиста:

— А если я вам это объясню, вы опубликуете?

— Да.

— А где у меня гарантия?

Он ответил:

— Я редактор газеты.

— Хорошо. Но ответ у меня будет длинный.

И мне пришлось ему рассказать о том, что хорошо известно нам, советским людям, и что недостаточно отчетливо понимают за границей, о преимуществах социалистического строя, о возможности концентрировать свои усилия на основных вопросах, об отсутствии в СССР тех трудностей, которые имеются в капиталистических странах, где один концерн заинтересован в одном, другой—в другом, третий—в третьем… И так далее. Тогда журналист, внимательно слушая и записывая, сказал:

— Что же вы хотите сказать — у вас прогресс, а в капиталистических странах нет никаких успехов и никакого прогресса?

— Нет, я не могу этого сказать. Но ведь вы мне совсем другой вопрос задали: почему мы первые создали и атомную станцию, и ледокол с атомным двигателем, и спутник. Я вам ответил…

Свое слово голландец сдержал — интервью было опубликовано.

…Успехи в атомных исследованиях оказывали и оказывают существенное влияние на многие другие области науки и промышленности, поднимают их на новую ступень.

Достаточно сказать, что появление радиоактивных изотопов дало возможность в ряде отраслей промышленности по–новому поставить контроль и управление производственными процессами.

Курчатов это знал и всячески пропагандировал широкое использование радиоактивных изотопов. Как–то у себя в институте Игорь Васильевич организовал совещание и пригласил министров, их заместителей, работников Госплана и других руководящих работников. Его не занимало, как выражаются юристы, конституционно ли это собрание. Он просто считал, что это нужно для страны, и поэтому проблемой надо заниматься. Когда все собрались, кто–то в шутку заметил, что Курчатов созвал заседание Совета Министров — столько министров и их заместителей там оказалось. Большинство из приглашенных на совещание пришли, да к нему и не могли не прийти — он умел так поставить вопрос, что отказаться было невозможно.

На совещании Курчатов выступил с докладом о том, какое значение имеют радиоактивные изотопы для народного хозяйства страны. Там присутствовал заместитель министра здравоохранения, и, обращаясь к нему, Игорь Васильевич сказал, что с помощью радиоактивности мы можем диагностировать заболевания и лечить многие из них. И поэтому надо этим заниматься, надо дать в клиники и больницы радиоактивные изотопы. Мы, сказал Курчатов, дадим медикам то, что им нужно.

Он обращался к металлургам, химикам, пищевикам, текстильщикам, представителям многих других отраслей промышленности. Никакого отношения к военным аспектам применения атомной энергии обсуждавшиеся на совещании вопросы не имели. Широкое применение изотопов сделало буквально переворот во многих областях: в автоматике, управлении, контроле, исследованиях. Мы сейчас используем огромное количество радиоактивных изотопов в самых различных областях.

Со времени пуска в действие первого атомного реактора в нашей стране прошло уже более четверти века. В течение этого времени производство радиоактивных изотопов для нужд народного хозяйства страны, для медицинских целей, проведения научных исследований непрерывно росло.

Значительно возросло также количество изготовляемых стабильных изотопов. Только в течение 1971 года в нашей стране было выпущено 156 различных радиоактивных и 232 стабильных изотопа. Номенклатура изотопной продукции в целом достигла более 3.000 наименований. Радиоактивные изотопы в СССР применяют более 5.000 научных и промышленных организаций.