Демидовы: Столетие побед

Как видим, металлургия, дав Григорию достаточный кусок хлеба, не спешила превращать его в бутерброд. Отставание от братьев приобрело хронический характер. Сравнение челобитных Григория и Никиты, поданных по одному поводу в 1721 году [281], показывает это очень отчетливо. (Напомним из Григорьевой только одну деталь: при нехватке на своих заводах специалистов Григорий учил мастеров лично. Это, конечно, вписывается в стиль эпохи, но большие дела так не делаются. Петр Великий — великое же исключение.) Григорию по-прежнему не хватало одного, другого, третьего (энергии, удачливости, «правильной» и своевременной поддержки). Он постоянно буксовал.

Но Григорий был как-никак Демидовым и сдаваться не собирался. Тем более что подрастал сын Иван, будущий помощник.

Отвергнутый: на пути в Берг-коллегию

Уж если Григорий не поспевал за вырвавшимися далеко вперед отцом и старшим братом, как должен был отстать от них Никита-младший! Позже всех вышедший на дорогу большого предпринимательства (так и тянет переставить слова: на большую дорогу предпринимательства), наверное, долго почти незаметный его лидерам, он поначалу, как и положено, все наверстывает, наверстывает…

В том числе осваивает практиковавшееся братом Григорием кредитование. Неполнота данных не позволяет полноценно сравнить подобные занятия двух тульских братьев. Но кое-что сказать по этому поводу можно. В крепостной книге Тулы за 1725 год 27 записей, в которых Н.Н. Демидов выступает в роли кредитора. Всего в том году в книге было зарегистрировано 180 операций, предметом которых являлся денежный кредит. На младшего Никиту подобных операций приходится больше всех— 15 процентов! Его кредитом воспользовались 19 человек: один дворянин, 14 посадских и четыре казенных кузнеца. Любопытно, что страхующий возврат долга заклад имущества в документах Никиты, в отличие Григория, не оговаривается. М.Я. Волков объяснял это отсутствием у Никиты сомнений в достатке своих клиентов, а также тем, что «никто из получателей кредита не осмелился бы на судебную тяжбу с Н.Н. Демидовым» [282]. Скоро узнаем, каким издевательствам осмеливались подвергать Никиту Никитича те же оружейники. Учитывая это, усомнимся и в том, что они опасались при необходимости судиться с Никитой Никитичем. Что из документов действительно следует — это что увеличить число принадлежащих ему крепостных и дворов Никита в отличие от брата не стремился.

Все силы Никиты-предпринимателя были брошены в промышленную сферу. Родной Тульско-Калужский металлургический район казался ему то ли тесным, то ли малоперспективным. Расширяя в нем свое хозяйство, взор он устремлял на Урал. Узнав об обнаружении медной руды на Вые, Никита стал проситься «к брату своему большому Акинфию в те жалованные… места в пайщики». Отец ему отказал, заявив, что «ему того дела снесть не уметь». Можно ли доверять этой оценке, помня, что толком плавить медь в то время эксперт тоже не умел, больше того, строя Выйский завод, возможно, и не намеревался ее здесь выплавлять? Никита Никитич оценивал свои способности не столь низко и отступать не собирался. Н.И. Павленко полагал, что уже в это время из него сформировался «опытный делец и интриган». Младший Никита предупредил отца, что, если тот не пустит его «в те дачи», в них ворвутся чужие люди. В качестве средства давления он использовал организованную им челобитную владельца красочного завода Сидора Томилина, представившего себя в ней открывателем рудных мест на Вые еще до появления там Демидова. 14 декабря 1720 года Никита Демидович подал в Берг-коллегию свое прошение, в котором это опровергал, утверждая, что заявка Томилина инспирирована местью младшего сына [283]. На попытку оказать на него давление комиссар ответил безжалостно: в том же прошении официально попросил все недвижимое утвердить за старшим сыном. Этот раунд выиграл, безусловно, старший Демидов.

Отца и старшего брата Никите Никитичу догнать не удавалось. Но какая настойчивость в этом стремлении. И какая изобретательность.

Если отец носил чин комиссара в значительной степени формально, оставаясь до мозга костей частным промышленником и лишь имитируя готовность стать служащим, его младший сын, не оставляя занятий бизнесом, вступает в ряды быстро множащегося в петровской России чиновничества. Он находит в структуре государственного управления место, которое, как он надеется, должно позволить ему обойти некоторые препоны, которые чинит заботливый родитель, он же — куда менее любвеобильный конкурент.

Предваряя рассказ о многолетнем «романе» Никиты Никитича с Берг-коллегией, имеет смысл присмотреться к его отношениям с ней в период до внезапно вспыхнувшей между ними страсти.

Июнь 1724 года. Берг-коллегия указом своему Московскому обербергамту приказывает взять с Н.Н. Демидова горную подать за 1723 год в сумме 159 рублей 51 копейка. Начинается его поиск. Сначала бергамт три месяца разыскивает его в Москве. Получив информацию, что тот в Туле, отправляет указ тульскому воеводе выслать плательщика в Москву. Провинциальная канцелярия неоднократно посылает к нему солдат — самое большое, чего удается им добиться, переговорить с его женой. Правда, один раз в провинциальной канцелярии он все же появляется, но с предложением, которое исполнение распоряжения лишь отодвигает: ссылаясь на сенатский указ, просит разрешить ему заплатить налог не в Москве, а в Туле, в камерирской конторе. И вновь исчезает. Бергамт посылает для его доставки солдата, тот отправляется к Никите на двор, его не застает, берет в «заложники» его человека; Никита подает челобитную, выражая готовность заплатить, но снова прося освободить его от поездки; воевода принимает решение просьбу удовлетворить и деньги «принять к камерирству», пишет отписку в Москву… На этом документе, врученном в конце ноября отправлявшемуся в обратный путь солдату, и заканчивается дело [284], сообщающее о том, как Демидов, несмотря на семь посылок за ним, так за пять с половиной месяцев перед Берг-коллегией и не предстал. Как видим, младший Демидов не только не тянется к этому учреждению, напротив, настойчиво, умело и в конечном счете успешно контактов с ним избегает.

Тем интереснее, что очень скоро он окажется его сотрудником.

Никита Демидов (мемориал)

Портреты Никиты: прижизненный и посмертный

В 1725 году, генваря 28 дня скончался император Петр Великий, человек, сумевший разглядеть и оценить встретившегося на жизненном пути тульского кузнеца Никиту, помогший ему стать родоначальником новой фамилии и основателем промышленной династии.

В том же году ноября 17 дня скончался и этот кузнец, немало потрудившийся над фундаментом и стенами рассчитанной на века государственной постройки, которую возводил Петр.

Каким он был, родоначальник Демидовых?

Внешний его облик сохранил портрет неизвестного художника, не вполне совершенный в одних деталях, странный в других, но удивительный по силе и цельности общего впечатления. Экземпляров портрета существует несколько. Самыми старыми считаются принадлежащие Невьянскому историко-краеведческому музею и Нижнетагильскому музею-заповеднику. Остальные, предположительно, более поздние копии, но окончательное заключение по датировке некоторых следует отложить — они в должной степени не исследованы.

Портрет поясной. Никита изображен в темном кафтане с наброшенной на правое плечо алой накидкой. Костюм необычный. Накидка, тем более алая — вещь неносильная. Она, конечно, здесь «для красоты» (сильное цветовое пятно — решающее в цветовой композиции холста). Но, возможно, еще и для чего-то символической природы. Мысленно снимем ее — получим один из многочисленных в российских музеях купеческих портретов. Накидка переводит образ из бытового измерения в некое метапространство, придает облику осо-бость, своего рода царственность.