На Востоке

Авиация противника серьезно беспокоила нас только в первые дни относительного затишья, а потом командование группой приняло меры, и в район боевых действий прибыли наши замечательные асы, которые вскоре лишили японцев превосходства в воздухе. Да, то действительно были отважные соколы нашей Родины. Они блестяще пилотировали самолеты, мастерски вели воздушные бои.

Теперь наши летчики не давали спокойно жить японцам. Они регулярно бомбили их боевые порядки, разрушали оборону, выводили из строя живую силу врага. Ну и конечно, хорошо помогали нам, надежно защищая с воздуха от ударов японской авиации. Но и мы, пехотинцы, иногда выручали их.

Однажды завязался воздушный бой над нейтральной полосой. Мы с волнением наблюдали за тем, как сражались наши соколы, и переживали за них. Кое-кто даже кричал, подбадривая летчиков, будто они могли услышать. И вдруг наш самолет свалился на крыло и пошел к земле. В воздухе раскрылся парашют. Летчик приземлился в нейтральной зоне, далеко от наших окопов. Мысли у всех были одни: как помочь ему? Ведь японцы, конечно, попытаются взять его в плен или убить. И тут мимо командного пункта проскочила машина. То была водовозка нашего полка. Управлял ею шофер красноармеец Фетисов. Он ежедневно, несмотря на обстрел, подвозил батальонам воду. Когда был сбит самолет, Фетисов оказался в районе переднего края. Проскочив наши окопы, он устремился к месту, где приземлился летчик. Японцы открыли огонь. Но это не остановило храброго воина. Он на полной скорости подъехал к летчику, притормозил, выскочил из машины и подобрал его. Бойцы из ближайших окопов прикрыли машину огнем. Фетисов благополучно вернулся обратно. За совершенный подвиг красноармеец Фетисов был награжден орденом Ленина. Готовя представление, мы учли и то, что и в повседневной боевой жизни он показывал мужество и отвагу, бесперебойно под огнем врага обеспечивал водой личный состав. Когда поступил в полк указ о награждении, Фетисов пришел ко мне и сказал:

- Товарищ полковник, не пойму, за что мне дали орден? Я всего-навсего водовоз. Вернусь домой, меня спросят: За что орден получил? Отвечу: Воду возил. Наверное, смеяться будут.

- Все верно, товарищ Фетисов. Наградили вас заслуженно, и прежде всего за то, что вы спасли жизнь советского человека, летчика. За то, что вы сами были всегда настоящим человеком, храбрым и смелым воином. А разве вы не заслужили награду за то, что под огнем своевременно обеспечивали водой полк, спасали бойцов от жажды, укрепляли их боеспособность. Думаю, что вам будет о чем рассказать, когда вернетесь в родную деревню.

- Понял, товарищ полковник.

- Ну и хорошо. Кстати, своим односельчанам можете рассказать и о том, как однажды не выполнили мою просьбу, - прибавил я о улыбкой.

Фетисов засмеялся. А дело было так. Привез он воду на командный пункт в очень жаркий день. Вода перед употреблением хлорировалась (не очень приятной она была на вкус после этого). Ну я и попросил Фетисова, чтобы налил мне кружку без хлора. А он: Товарищ полковник, не могу этого сделать, хоть приказывайте, а не могу. А вдруг вода испорченная. Вот я сейчас опущу в цистерну таблетки, подождем, когда они растворятся, тогда - пожалуйста. Так и не налил.

- Ну что? Было такое?

- Было. Иначе я поступить не мог, - ответил воин. - А вдруг бы вы заболели? Кто виноват? Да и не в том дело - кто виноват. Полк остался бы без командира.

- Пожалуй, вы правы. Действуйте так и впредь, - сказал я.

- Буду стараться.

Прошло два или три дня. Фетисов подвез к штабу воду и попросил разрешения прийти ко мне.

- Ну, что стряслось? - спрашиваю его,

- Товарищ полковник, в том районе, где мы берем воду, я сегодня в тальнике обнаружил два трупа японских солдат.

- И что же ты с ними сделал?

- Вытащил и закопал на берегу.

- А как же воду теперь будем пить, она, наверное, отравлена.

- Нет, набрал воды вверх по течению, а трупы были ниже. Я хочу вам сказать, чтобы все за этим следили.

- Обязательно доведу до сведения командиров.

Каких только историй не происходило в те дни - и горьких, и радостных, и смешных. Война войной, а жизнь продолжала идти своим чередом. Как-то к нам в полк прибыл начальник продовольственного снабжения армейской группы. Приезд его для меня был неожиданностью. Оказывается, командующий группой Г. К. Жуков приказал ему побывать в частях на переднем крае обороны и поинтересоваться, как питается личный состав, как обеспечен и какие у людей пожелания и просьбы. Естественно, это тронуло меня. Значит, командующий все время помнит о нас. Такая забота всегда поднимает настроение. А начпроду я сказал:

- Доложите командующему, что мы всем обеспечены, люди питаются нормально, жалоб нет. - Потом, улыбнувшись, добавил: - Если интересуетесь моей личной просьбой, то хотел бы выпить бутылку холодного пива. Конечно, докладывать об этом не надо, это только шутка. Выпил бы пива с удовольствием. Ведь, кроме теплой воды, да еще хлорированной, и горячего чая, ничего не видим. Пошутили, побеседовали.

- А теперь, - говорю начпроду, - возвращайтесь на командный пункт группы в Хамар-Даба. Скоро японцы начнут вести огонь по переправе. Они это делают каждый день. Как бы и нам не попало.

Едва произнес эти слова, началась сильная стрельба. Японцы пошли в очередную ночную атаку. Наши подразделения открыли сильный огонь. Вижу, начпроду явно не по себе. Этого он не мог скрыть. А тут еще противник стал обстреливать переправу. Начпрод совсем растерялся, недоуменно поглядывает на меня.

- Успокойтесь, ничего страшного нет. Возвращайтесь в Хамар-Даба через вторую переправу. В ночное время она не обстреливается.

И он уехал. Позднее я узнал, что, вернувшись на КП, он доложил все, как было, как его приняли в 24-м полку, не утаил даже о том, что было страшновато.

- Удивительно, - сказал он, - красноармейцы и командиры чувствуют себя на переднем крае как дома.

Такие честные, открытые люди всегда вызывают симпатии, а боевой опыт со временем обычно приходит.

И кто только не бывал в нашем полку, пока мы сидели в обороне! Часто наезжали работники штаба и политотдела армейской группы. Нередко навещали корреспонденты газеты Героическая красноармейская. Однажды приехали писатели Л. Славин, В. Ставский и другие, которые в то время работали в армейской газете. Они попросили меня провести их на передний край, показать оборону японцев. Хотели видеть все своими глазами, а потом написать.

- Правильно, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, - согласился я.

- А мы не только хотим увидеть, но и кое-что от вас услышать. Тогда будет полное представление, - сказал в ответ Ставский. - Люди у вас храбрые, вам есть что рассказать о них.

- Чем могу - помогу.

Надо отметить, что корреспонденты нашей армейской газеты были смелыми людьми. Все время стремились попасть туда, где жарче. Лезли в самое пекло. Приходилось даже удерживать их. Но именно благодаря их смелости наша славная Героическая красноармейская быстро доводила до личного состава войск группы события на Халхин-Голе. Сегодня кто-то совершил подвиг, а назавтра он уже известен всему фронту.

И на сей раз писатели хотели попасть обязательно на передний край. Но необходимости в этом не было никакой, зато риск был большим. Вот я и решил, что незачем их вести туда. Что они там увидят? Барханы? А барханы всюду одинаковы. Поэтому мне не хотелось рисковать жизнью товарищей, в то время известных писателей и журналистов. Сказал, что идем на передний край, а привел их во второй эшелон полка. Перед выходом предупредил, конечно, что надо быть осторожными, соблюдать маскировку. Хотя мы пойдем по траншеям и окопам, все равно не надо поднимать голову. Останавливаться и смотреть в сторону врага только по моему знаку. Тут я уже не шутил. Японцы со своих наблюдательных пунктов действительно просматривали некоторые участки нашего второго эшелона. До беды недалеко. Надел на писателей стальные шлемы, форму менять не потребовалось: были они все в защитной красноармейской. Сам стальной шлем не надел. Не мог этого сделать, потому что на голове у меня образовались нарывы результат укусов москитов.