Штаб армейский, штаб фронтовой

Вот факты. С указанной целью в августе 1939 года была создана комиссия под председательством заместителя Наркома обороны, начальника Главного артиллерийского управления Г. И. Кулика. В нее были включены заместитель Наркома, член Главного военного совета С. М. Буденный, начальник Генерального штаба Б. М. Шапошников, заместитель Наркома обороны, начальник Управления по командному и начальствующему составу РККА Е. А. Щаденко, командующий Киевским Особым военным округом С. К. Тимошенко, командующий Ленинградским военным округом К. А. Мерецков, командующий Белорусским Особым военным округом М. П. Ковалев, начальник Автобронетанкового управления Красной Армии Д. Г. Павлов, другие начальники центральных военных управлений. Из состава комиссии ее председатель и ряд членов, в том числе такие авторитетные, как К. А. Мерецков и Д. Г. Павлов, являлись участниками испанских событий. Никто из них, кроме Д. Г. Павлова, танковыми войсками не командовал.

Как следует из протоколов, на заседаниях комиссии разгорелась острая дискуссия между защитниками идеи массированного самостоятельного применения танков и ее противниками. Наиболее крайнюю точку зрения высказал Д. Г. Павлов. Он говорил, что использование механизированных корпусов для "рейдирования" (его буквальное выражение) по тылам противника не удастся, поскольку якобы исключается возможность достаточного для данной цели прорыва фронта противника. Далее он утверждал, что для успешных действий в наступательной операции танки нуждаются в усилении пехотой, артиллерией и авиацией, а управлять всеми этими средствами усиления командир механизированного корпуса не сможет{41}. В своих рассуждениях недавно назначенный начальник Автобронетанкового управления опирался главным образом на личный опыт. Напористость и только что высоко оцененные боевые заслуги Д. Г. Павлова, поддержка его Г. И. Куликом оказали воздействие на комиссию, и она приняла решение: танковые корпуса значительно сократить, а самостоятельное боевое применение предельно ограничить, что делало их, по существу, придатками пехоты и кавалерии. Так, в решении комиссии было записано: "В наступлении при развитии прорыва танковый корпус должен работать на пехоту и кавалерию. В этих условиях танковые бригады действуют в тесной связи с пехотой и артиллерией. Танковый корпус иногда может действовать и самостоятельно, когда противник расстроен и не способен к обороне"{42}. Это фактически начисто отрицало то, что на протяжении предшествующих лет было выработано и глубоко аргументировано советской военной наукой.

Я ни в коей мере не хочу бросить тень на прославленных военачальников, участвовавших в заседании,- они, например Б. М. Шапошников, высказывали серьезные сомнения в правомерности такого решения, но с ними не посчитались.

В сентябре был осуществлен освободительный поход в Западную Украину и Западную Белоруссию. Во время него, в основном в связи с выбытием из-за необоснованных репрессий большого количества наиболее опытных командиров-танкистов, имелись недостатки в управлении корпусами. Это было использовано противниками массирования танков, а собравшийся в ноябре 1939 года Главный военный совет, рассмотрев предложения комиссии, пошел еще дальше и принял решение расформировать механизированные корпуса, что и было немедленно выполнено.

Некоторые историки считают такой шаг правильным, поскольку-де недостатки действительно проявились, но по убеждению большинства тех, кто имел дело с танками в Великую Отечественную войну, это было крупной ошибкой. Требовалось всемерно усилить подготовку кадров, заняться улучшением средств связи, инженерного и материального обеспечения корпусов, развернуть боевую подготовку их личного состава, сколачивание подразделений, частей, соединений и совершенствовать стройную, как это считается сейчас, организационную структуру автобронетанковых войск. Вместо этого с ноября 1939 года по май 1940 года происходила ломка данной структуры, замена механизированных корпусов отдельными танковыми бригадами и моторизованными дивизиями, что вызывало, кроме всего прочего, многокилометровые передислокации. Едва эти оргмероприятия приблизились к завершению, как изучение опыта бушевавшей второй мировой войны заставило нас вернуться к корпусному звену. Уже в июле 1940 года, вновь затрачивая время, силы и средства, пришлось формировать танковые корпуса. На сей раз они были более мощного состава - численностью 1000-1200 танков. В корпусе предполагалось иметь две танковые и одну моторизованную дивизии, мотоциклетный полк, отдельные батальоны: связи и моторизованно-инженерный, а также авиационную эскадрилью.

В 1940 году было сформировано девять управлений механизированных корпусов, а к началу Великой Отечественной войны развернуты управления еще двадцати корпусов. Для их полного укомплектования новой по тому времени техникой требовалось 15 тысяч танков Т-34 и KB, промышленность же могла дать в 1941 году только 5,5 тысячи танков всех типов. В результате большинство корпусов оказались недоукомплектованными, к чему добавлялись и трудности в боевой подготовке личного состава. Невзирая на это, танкисты в первой половине 1941 года стремились делать поистине невозможное. В короткие сроки были оборудованы танкодромы, полигоны и учебные поля. Занятия проходили с рассвета до заката солнца. Учения и стрельбы продолжались вплоть до начала войны, но, к сожалению, не весь личный состав удалось хорошо обучить. Это объяснялось тем, что в механизированные корпуса поступило много бойцов весеннего призыва, которых рассчитывали вооружить нужными знаниями и навыками только к 1 октября 1941 года. Не могли не оказать влияния на боевую подготовку некомплект техники, кадров и отсутствие опыта у командиров, пришедших из пехотных и кавалерийских частей. В связи с этим некоторые танковые и моторизованные части и соединения оказались не только неукомплектованными, но и недостаточно подготовленными и сколоченными. Это отчетливо проявилось, в частности, в действиях 7-го и 5-го механизированных корпусов при контрударе в районе Лепеля.

Я подробно рассказал о танковых войсках, поскольку всегда в душе чувствовал себя танкистом. При работе над этой книгой я довольно подробно ознакомился и с состоянием артиллерии, в том числе реактивной, а также авиации, воздушно-десантных войск. Убедился, что и им репрессии 1937-1938 годов и их последствия нанесли тяжелый, труднопоправимый ущерб. Были свернуты научно-исследовательские работы в области реактивной техники, а ее корифеи С. П. Королев и В. П. Глушко оказались за решеткой. Застопорились мероприятия по массированию авиации. И все это во многом было связано с тем, что не стало во главе работы по совершенствованию боевой техники М, Н. Тухачевского, а его идеи были объявлены вредительскими.

Еще несколько замечаний. Сначала - о внезапности нападения. В принципе, казалось бы, войска, расположенные в приграничном районе, или во всяком случае большая их часть, должны всегда находиться в состоянии полной боевой готовности. Громадное значение имеет также своевременное получение частями приказа о развертывании боевых действий и нахождение всех родов войск в таком состоянии, чтобы они немедленно могли начать взаимодействовать. Приходится признать, что эти условия не были соблюдены. У нас не было правильного представления о характере начального периода войны, кроме того, Сталин стремился самим состоянием и поведением войск приграничных округов дать понять Гитлеру, что у нас царит спокойствие, если не беспечность. Причем делалось это не с помощью заранее разработанных демонстративных мер, как это обусловлено необходимостью сохранения безопасности государства, а, что называется, в самом натуральном виде. Например, зенитные части находились на сборах. Авиация была расположена скученно на давно засеченных гитлеровцами аэродромах. Пехота и танки во многих случаях не имели укрытий. Поэтому фактически с самого начала была исключена возможность взаимодействия войск.

Сказались полная некомпетентность Сталина в конкретной оборонной проблематике, отсутствие во главе Вооруженных Сил военного деятеля соответствующего масштаба и авторитета. При всем уважении к С. К. Тимошенко следует сказать, что он, обладая превосходными волевыми качествами, безупречной личной храбростью и здравым практическим умом, не был подготовлен в теоретическом и даже профессиональном плане для исполнения высокой должности Наркома обороны, и Сталин это знал. Начальником Генерального штаба незадолго до войны был назначен Г. К. Жуков. Этот прирожденный полководец все же не был штабным деятелем того уровня, к какому относились М. Н. Тухачевский, А. И. Егоров и И. П. Уборевич. В итоге мы, вместо того чтобы умелыми дезинформационными действиями ввести агрессора в заблуждение относительно боевой готовности наших войск, реально снизили ее до крайне низкой степени.