Записки космического контрразведчика

Сейчас нормы другие, иное отношение к звездной славе, не каждый вспомнит навскидку, кто у нас сейчас на орбите. Космонавтика из романтической профессии превратилась в обычную житейскую. Можно спорить, виною ли тому только развал Союза и все, что этому сопутствовало. По-моему, серьезным ударом по космической отрасли была и брежневская затея «политического извоза», когда мы, вопреки задачам науки и практики, кинулись возить на орбиту весь дружественный соцлагерь, а потом и развивающиеся страны — Индию, Афганистан...

Но и это — дела минувших дней. И те, кто слетал и был увенчан космической славой, оказались в постзастойную эпоху один на один со всеми земными проблемами — житейскими, политическими, экономическими. И каждый выбирал свой путь. Их можно понять: отрасль в «интересном» состоянии, Байконур давно стал заграницей, ветераны отечественного космоса хлопочут о его былых советских позициях.

Поверьте, пишу о коммерческих дерзаниях знаменитых космонавтов без всякой иронии — абсолютно уверен, что у них готовность строить рыночную экономику все же немного выше, чем у двадцатилетних и старых «новых русских»...

В самой же «столице космоса» — Звездном городке — жизнь сейчас не сахар. Событие, которое завладело умами и сердцами его жителей, — 50-летие полета Юрия Гагарина. И стоит ли расписывать социальное состояние самого городка, некогда элитного и сверхзакрытого, если на просьбы передать имущество из Минобороны — откровенная тишина.

А жить-то надо. И старожилы космоса ищут опору в знакомых всем нам делах — садово-огородных, например. В пятнадцати минутах ходьбы от Звездного — дачное товарищество, насчитывающее 140 участков по шесть соток. В поте лица испытывают радость труда и генерал Владимир Шаталов, некогда начальник ЦПК, и вдовы космонавтов Валентина Ивановна Гагарина и Татьяна Филипповна Беляева. Шесть соток — не ахти какая услада, но при известном агротехническом опыте все же подспорье.

Есть, впрочем, еще одна категория людей, населяющих Звездный, — их тут называют «чистыми пенсионерами», отслужившими космосу и не нашедшими себя ни в политике, ни в бизнесе.

Наверное, в космических структурах можно было бы предусмотреть какие-то «системы торможения», и они бы уберегли отряд наших «звездных» героев от социального расслоения, в которое вверг их дикий рынок? Наверное. Но этого не сделали, поскольку все были озабочены выживанием отрасли, а не ее представителей, сделавших честь и славу стране. И судачить об этом теперь поздно...

Впрочем, старожилы городка утверждают, что, несмотря на все гримасы и закидоны нашего бесшабашного времени, в отряд космонавтов сейчас приходят исключительно чистые и порядочные люди, по строю и помыслам похожие на тех, из первого, гагаринского призыва...

Суета вокруг космоса. «Волчья стая» для «Бурана»

Пока США создавали и осваивали «Шаттлы», в СССР обдумывали ответный ход. Теперь понятно, что наши экономические показатели не вдохновляли на победу в этом соревновании, но военное лобби в Политбюро взяло верх, и главный конструктор В. П. Глушко приступил к работе. Внешне наш «Буран» являлся почти точной копией американского «Шаттла», что, впрочем, во многом определяется аэродинамическими причинами. Однако это были другой подход и иной корабль. Если «Шаттлы» выводились на орбиту за счет своих двигателей, расположенных на планере и двух ускорителях, то Глушко решил сделать новую и самую мощную в мире ракету. Сейчас я не берусь приводить все технические параметры, но этот выдающийся и чрезвычайно амбициозный конструктор, всю жизнь соперничавший с Королевым, создал-таки ракету своей мечты. Она могла выводить на орбиту не только « Буран » с грузами, но и иные габаритные объекты весом свыше 100 тонн. И в этом главное различие нашего и американского комплексов.

С экономической точки зрения, ни американцы, ни тем более мы не извлекли из этих программ особых выгод. Денег было потрачено немерено, но эффекты в основном были престижные и политические. Практика показала, что гораздо экономичнее выводить на околоземную орбиту отдельные функциональные блоки, собирать их по определенным схемам и работать дальше. Но это пока, а что покажет или к чему призовет будущее — увидим.

Оценивая советский комплекс «Энергия — Буран», нужно признать, что он был красив и мощен, но бесперспективен. Когда американцы прочно оседлали «Шаттлы», то они увидели, что просто так летать на дорогущих челноках, которые обеспечивают работу экипажа всего лишь в течение 10-15 дней, невыгодно.

Советские же станции находились в космосе постоянно, периодически меняя космонавтов. Поняли это и Глушко, и главный заказчик «Бурана» министр обороны СССР Д. Ф. Устинов, и оба заметно остыли к проекту. Но, понятное дело, закончить его было просто необходимо из политических соображений. Не бросать же задуманное посредине. По этой причине и космонавты готовились для этой программы, не сбавляя темпа, хотя в душе догадывались, что если « Буран » и полетит, то поуправлять им придется немногим. Однако готовились 10 человек — это были летчики-испытатели, поработавшие во многих конструкторских бюро и имевшие огромный летный опыт. Возглавил отряд Игорь Волк, за что их иногда называли «волчья стая». Они прошли полный цикл общекосмической подготовки и параллельно «учили летать» полногабаритный аналог «Бурана», оснащенный тремя самолетными двигателями. Они поднимали его в воздух, испытывали аэродинамические качества в атмосфере и, выключив движки, сажали его на летную полосу в НИИ «Жуковском», на том месте, где сейчас проходят все российские МАКСы — международные авиационно-космические салоны.

Но вот когда летчикам пришлось «обучать» «Буран» осуществлять посадку в автоматическом режиме, они забеспокоились. И не зря! Тогда, конечно, мало кто догадывался, как судьба распорядится с самой программой, но блеск в глазах у многих пропал. Пока суть да дело, в космос на обычных «Союзах» слетали двое из десяти — Игорь Волк и Анатолий Левченко. Их задачей было испытать свои возможности по управлению «Бураном » на этапе посадки, после пребывания в невесомости. Для этих целей они сразу после полета на космическом корабле быстро переправлялись на аэродром и управляли различными типами самолетов и «летным» «Бураном», сравнивая свои физиологические ощущения и особенности управления летательными аппаратами после невесомости.

К тому времени «Буран» был готов, но высшие власти настояли, чтобы полет был беспилотным, и все стадии его должны были пройти в автоматическом режиме, включая посадку. Это по-нашему, по-славянски. Если уж не смогли опередить американцев, так хотя бы докажем им, что наша техника летает и без пилотов, несмотря на все «ваши» хваленые компьютерные и прочие системы управления.

«Буран» в 1988 году сделал два витка вокруг Земли и в автоматическом режиме благополучно приземлился на Байконуре. Все наши спецы и конструкторы ликовали. Одни лишь летчики из « волчьей стаи » стояли со слезами на глазах, понимая, что это первый и последний полет их «Бурана». Этот корабль, кстати, ждала горькая судьба: в 2002 году он погиб под рухнувшей крышей ангара. Летный экземпляр красуется в парке им. Горького. Еще один макет стоит на Байконуре как музейный экспонат.

«Секретные таблетки»

Когда советские космонавты и американские астронавты стали осуществлять длительные космические полеты: мы — на «Салютах», «Алмазе» и «Мире», а американцы — на «Скайлебе», то все столкнулись с «проблемой движения» после длительного пребывания в состоянии невесомости. Как говаривают бывалые космонавты — состояние мерзкое. Мышцы и сосуды атрофировались, не говоря о других физиологических проблемах. По возвращении на землю восстанавливаться приходилось долго. Однако если американцы вскоре отказались от длительных программ, то в СССР их продолжили и постепенно выработали методику. Все это в комплексе с медикаментозными средствами и специальными физическими упражнениями, а также с помощью вакуумного костюма «Чибис» позволило сохранять работоспособность космонавта в длительном полете и быстро восстанавливать его здоровье после возвращения. Эти разработки и неистребимое желание советских космонавтов преодолеть любые трудности, в том числе и за счет личного творчества и изобретательности, привели к тому, что длительность полетов выросла до полутора лет.