Ленин в Цюрихе

клоаку немецкого шовинизма. Вывалялся бегемотина в гинденбурговской грязи — и погибла репутация! И — погиб для социализма навсегда.

А — жаль. А — какой был социалист!

(Погиб — но ссориться, всё-таки, не надо. Еще

— ой-ой, как может Парвус помочь.)

От самой бумаги, от обреза стола, Ленин осмеле­ло поднял голову — посмотреть на своего неутомимо­го соперника. Контуры головы его, и без того бесфор­менной, рыхлых плеч — расплывались и колебались.

Колебались — как качались от горя. Что даже с Лениным не умел он объясниться начистоту.

И, потеряв черты лица, уже больше как облако синеватое — печально оттягивался, клонился, перехо­дил, перетекал в окно.

Но пока еще было не совсем поздно, Ленин вы­крикнул вдогонку, без торжества, но для истины:

— Дать связать себя в политике? Ни за что! Вот в чём вы ошиблись, Израиль Лазаревич! Взять от дру­гих нужное? — да! Но себе связать руки? — нет!!! Союз с кем-нибудь нелепо понимать так, чтобы свя­зали руки нам

Утянуло всё дымом, не оставив осадком ни Склар- ца, ни баула. И шляпа опоздавшая сорвалась со стола

— и швырнулась вослед.

Оказался Ленин дальновиднее! Пусть он не делал никакой революции, пусть он был беспомощен и без­рук, но знал он свою правоту, не сбивался: идеи дол­говечнее всяких миллионов, без миллионов можно и перетерпеть. Ничего, ничего, и эти конференции с ба­бами и с дезертирами — они тоже все оправдаются. С алым знаменем Интернационала можно и еще 30 лет переждать.

Сохранял он главное сокровище — честь социа­листа.

Нет, рано сдаваться! И рано бросать Швейцарию. Еще несколько месяцев настойчивой работы — и мож­но будет швейцарскую партию расколоть.

А тогда вскоре — начать здесь революцию!

И отсюда зажжётся — всеевропейская!

из Узла III

«МАРТ СЕМНАДЦАТОГО»

Л-1

Эта минувшая зима была наполнена архидрама­тической борьбой и могла бы завершиться пролетар­ской революцией в Швейцарии, а через неё и во всей Европе, — если б не подлая измена шайки вождей, измаравших, оплевавших, заблудивших всю швейцар­скую партию, а прежде и гаже всех — из-за негодяя, интригана, политической проститутки Гримма. И ста­рой развалины Грёйлиха. И других грязных мерзавцев.

Поверхностному филистерскому взгляду — а та­ков взгляд большинства людей и даже революционе­ров, свойственно не замечать крохотных трещин в колоссальных горных массивах и не понимать, что через такую трещинку при умении можно развалить весь массив. Напуганному обывателю, наблюдающему всеевропейскую войну миллионных армий и миллионы снарядных разрывов, невозможно поверить, что оста­новить этот железный ураган (изменить его направ­ление) доступно самой малой кучке, но предельно решительных лиц. Для того необходимо, правда, собы­тие огромное — всеевропейская же революция. Но для европейской революции может достаточна оказаться революция в маленькой нейтральной, но трёхязычной, но в сердце Европы, Швейцарии. А для того надо овладеть швейцарской социал-демократической парти­ей. А если ею нельзя овладеть, то её нужно расколоть и выделить боеспособную часть. А для того, чтобы расколоть такую партию, как швейцарская, — не по­верят оппортунисты и книжные теоретики! — нужно всего человек пять решительных членов этой партии да человека три иностранца, способных дать местным товарищам программу, готовить им тексты и тезисы выступлений, писать для них брошюры.

Итак, чтобы перевернуть Европу, достаточно мень­ше десятка умелых неуклонных социалистов! Кегель- клуб.

В Кегель-клубе обдуманное осенью, вокруг Кегель- клуба и завязалось начало этой работы. После неудачи на ноябрьском съезде швейцарской партии, сперва как бы лишь для психологического реванша молодых, Ленин составил им реальные практические тезисы — об их задачах в их борьбе. Углубление многих меся­цев, даже чтение ничтожных швейцарских газет — всё пригодилось тут. Потом вокруг тезисов стал соби­рать разъяснительные заседания с молодыми левыми. Пустили тезисы течь по всей Швейцарии. Замысел был: хотя бы одна самая крохотная местная партий­ная организация приняла бы их — и тогда законно можно было бы требовать, чтобы социалистические газеты их опубликовали — и так тезисы потекли бы в обсуждение еще шире. Искали, как напечатать те­зисы листовками, как распространить их несколько тысяч (все — говоруны, безрукие, кто хандрит, кто притворяется — никто не может толком распростра­нить).

Начать вообще самостоятельное издание листовок? Но главная опора, вождь молодёжи, Мюнценберг вор­чал, что литературы и без того хватает. (Как будто такая литература бывала у них когда!) Слабы швей­царские левые, дьявольски слабы.

И нетерпеливый взгляд революционера заметил другую желанную трещину, она обещала больше и бы­стрей: приближался* новый съезд швейцарской партии, назначенный на конец января и специально посвящён­ный (верхушку вынудили обещать) отношению к вой­не. Замечательная это была возможность, чтобы рас­трепать, расколотить всё оппортунистическое руковод­ство и на глазах швейцарских масс расстрелять его

неотклонимыми жизненными вопросами: допустимо ли довести Швейцарию до войны? допустимо ли потом­кам Вильгельма Телля умирать за международные банки? допустимо ли... и т. д., и т. д., тут можно много наработать. Такой съезд был еще потому особенно опасен для оппортунистов, что в сентябре будущего 17-го года предстояли выборы в парламент, и как бы теперь ни постановили они — за отечество или против — партия на выборах неизбежно расколется или даже перестанет существовать — а то и нужно нам!

Оппортунисты смекнули и стали маневрировать: нельзя ли вообще отложить опрометчиво обещанный съезд, нельзя ли вообще никак не решать военного вопроса, пока, мол, Швейцария еще не воюет, или уж решать военный вопрос, когда кончатся все войны?

И они еще не знали, как будет нанесен им удар, как будет поставлено: не просто „за отечество" или „против милитаризма", но — с беспощадной реши­тельностью: невозможно бороться против войны ина­че как через социалистическую революцию! Голосо­вать, по сути, уже не по поводу войны, а: за или против немедленной экспроприации банков и промышленно­сти! В Кегель-клубе деятельно готовилась резолюция для съезда — Платтен написал, слабо, Ленин пересо­ставил от имени Платтена. (Работа нелёгкая, но бла­годарная. Надо было всеми интернациональными си­лами помочь швейцарским левым.) Надо было зао­стрять по всем направлениям: немедленно демобили­зовать швейцарскую армию! защита Швейцарии — лицемерная фраза! именно швейцарская политика ми­ра — преступна! Успех мог быть колоссален: такая резолюция швейцарского съезда вызвала бы самую восторженную поддержку рабочего класса всех циви­лизованных стран!

Но — оппортунисты зашевелились. Конфиденци­ально узналось, что верхушка готовит отложить съезд, каковы наглецы! В таких случаях — предупреждаю­щий удар! отнять инициативу! И поручили Вронскому на собрании цюрихской организации выставить резо­люцию — „против тайной закулисной агитации за отодвигание съезда! признаки впадения в социал-шо­винизм, осудить! “ А была возможность подправить подсчёт голосования — и сделали так, что резолюция принята! Хор-роший удар по центристам! — они ведь боятся прослыть шовинистами.

Но так обнаглела их шайка, что и этого не испу­гались: через день же собрали президиум партии и сбросили маску. (На президиуме были и Платтен, и Нобс, и Мюнценберг, так что всё известно достоверно.) Старый Грёйлих полез порочить всю цюрихскую пар­тийную организацию: в ней, мол, много дезертиров, мы за них поручались, и можно бы ожидать, что именно в вопросе защиты родины они будут... А дру­гой кричал: если партия будет так мараться, мы, сент- галленцы, выйдем из неё! эти товарищи невысокого мнения о швейцарских рабочих (и даже с намёком, что это иностранцы мутят) ... Еще один закатился до шовинистической истерики: идите вы с вашими фор­мулами международных конгрессов! Обсуждение во­енного вопроса во время войны — безумие! в такие минуты всякий народ, мол, соединяется в общности судьбы. (Со своими капиталистами...) Как же демо­билизовать армию, если она защищает наши границы? Да, если Швейцарии возникнет опасность, то рабочий класс пойдёт её защищать! (Слушайте, слушайте!) Но бесстыднее всех вёл себя Гримм. Председатель Цим- мервальда, Кинталя — и такой подлец в политике: что ж, война начнётся — а нам поднимать восстание?.. Делал гнусные намёки против иностранцев и молодых. И, соединясь с шовинистами, 7 против 5, с ничтожным перевесом именно его, гриммовского, центристского голоса — отложили съезд на неопределённое время (считай — до конца войны)... Неслыханно позорное решение! Полная измена Гримма.