С автоматом в руках

- Подготовиться, - сказал он, - сейчас мы высаживаемся.

- Что за переполох? - удивился Мачек. - Где мы, кстати, находимся?

- Здице, - ответил Роубик.

На станции их уже ждали грузовики. Пограничники забрались в них, по целому взводу в один грузовик, шофер закрыл борта, натянул брезент, и колонна тронулась в путь через городок. Минут через тридцать, преодолев длинный и крутой подъем, машины остановились во дворе какого-то замка. Все высадились. Их обступили те, кто прибыл сюда еще раньше. Звучали приветствия. Старые знакомые встречались вновь.

- Мы будем находиться здесь в полной боевой готовности, - прозвучал приказ. - Только что прибывшая рота разместится на втором этаже с левой стороны.

Их ждала не комната с койками, а громадный пустой зал. На полу несколько охапок прессованной соломы, а в углу, у дверей, - большая железная печь.

- Холодно, как в Сибири, - проворчал Стромек.

- Долго вы здесь не пробудете, - сказал прапорщик, с утра сопровождавший их. - Мы просто немного передохнем. Думаю, что эти трудности вам по плечу.

Мачек попытался затопить печь, но она так страшно задымила, что всем пришлось выйти в коридор, где было еще холоднее. Однако через полчаса дело наладилось, и в комнате стало тепло. Все расселись вокруг печи. Мачеи подбрасывал в большие железные дверцы быстро горящую солому.

- Сожжешь ее всю, дурень, - ворчал Роубик. - Интересно только, на чем ты будешь спать ночью?

- Не знаю... В таком холоде я все равно не засну. И он сжег всю солому. Около печки становилось все

теплее, но чуть подальше стоял лютый мороз, в оконных рамах зияли щели. Прислонившись к стене, ребята вопросительно смотрели на Мачека, а тот отправился в поисках топлива. Когда он вернулся, с ног до головы покрытый пылью и паутиной, огонь в печи давно уже погас. Однако кое-что он все-таки принес. Мачек отыскал на чердаке старые поломанные картинные рамы. Бросив их на пол рядом с дремлющими товарищами, этот самоотверженный, добрый парень снова ушел. Вернувшись, он развел огонь и с торжествующей улыбкой наблюдал за тем, как ребята все дальше и дальше отодвигаются от раскаленной печки. Чудесный он был товарищ. Потом, довольный, уселся рядом с друзьями.

К полуночи печь остыла. Холод становился все сильнее. Один за другим ребята просыпались. На верхнем этаже бегали и топали ногами продрогшие пограничники.

В два часа ночи был получен приказ строиться. Замок заполнился стуком кованых сапог, лязгом оружия. Во дворе дул такой же холодный ветер, как бывало по дороге на Грифик. Грузовик отвез их обратно в Здице. Их состав с надписью "военный поезд" все еще стоял там. Лесовчане благодаря чистой случайности вновь заняли свое купе первого класса и сразу же уснули. Спали до тех пор, пока их не растормошил Мачек:

- Ребята, Браник. Мы в Праге!

Около часу поезд стоял в Смихове, потом через главный туннель подъехал к Центральному вокзалу и остановился на последнем пути.

- Без команды не выходить! - пронеслось по вагону. Ну, а раз так, ребята продолжали дремать на мягких

сиденьях. Хлоупек достал из вещевого мешка полотняный мешочек и не спеша начал заряжать запасной диск автомата. Остальные молча последовали его примеру. Стромек заменил тонкие носки на более теплые.

- Ноги должны быть в порядке, - сказал он.

- Особенно твои, - рассмеялся Хлоупек. - Ну, здесь тебе ходить будет хорошо: ни камней, ни корней.

Роубик смочил в туалете полотенце. Все протерли лица, причесались, привели в порядок обмундирование и принялись ждать. Около поезда суетилось несколько человек в военной форме, но все оставалось по-прежнему. Курить, курить...

- Больше я не могу, - сказал Мачек и исчез. Вскоре он вернулся с пачкой сигарет: обменял их у кого-то из соседей на консервы. Только они разделили курево, как прибежал связной:

- Строиться по отделениям!

Они вышли из вокзала и строем пошли по улицам" Праги.

Достаточно было сделать несколько шагов, чтобы понять, что в столице царит атмосфера возбуждения. Почти на каждом здании развевался красный флаг, висели наспех написанные лозунги в поддержку коммунистической партии, Готвальда и народно-демократического строя. Вагоновожатые-коммунисты разукрасили свои трамваи. Группами стояли люди, приехавшие из провинции. Уверенной поступью шагали по улицам рабочие патрули - с' по два человека в каждом. Люди останавливались, многие приветствовали марширующих пограничников. Лишь кое-где группки молодежи высказывали свое удивление и пренебрежение.

- Эти нам не рады, - сказал Цыган. - Золотая молодежь.

На Вацлавской площади гремели громкоговорители. Люди слушали, иногда смеялись, иногда возмущенно кричали. Мимо проехал грузовик специальной заставы КНБ Словакия. Среди этих ребят в коротких полушубках, подбитых кроличьим мехом, мог быть и Храстецкий. Лесовчане громко приветствовали их.

Стромек читал лозунги вслух. Цыгану пришлось его одернуть: оставь, парень, смотри себе под ноги, а то вмиг растянешься! Ноги скользили на трамвайных рельсах. Нелегко было идти в тяжелом обмундировании и с оружием. Столько членов КНБ Прага еще не видала! Глядя на их лица, каждый понимал, что шутки с этими ребятами плохи. У каждого на груди висел советский автомат... Они дошли до Вршовиц и направились к заводу.

Двое несших охрану рабочих открыли железные ворота и приветствовали их.

На мощеном и заполненном народом дворе их ждал майор Бук, высокий, стройный командир их пограничного батальона из Пльзеня, бравый офицер с энергичными чертами лица. Затем их отвели в зал, где было центральное отопление. Вдоль стен и между станков лежали приготовленные для них матрацы. Какой-то высокий рабочий в новой спецовке, сопровождавший прапорщика, сказал:

- Отдохните здесь, товарищи. Вам никто не будет мешать, работает тут только ночная смена. Рядом душ, вы можете помыться и побриться.

Ребята бросились на матрацы, но Хлоупек сразу же поднял их.

- После душа спится лучше, ребята. Нужно воспользоваться такой возможностью. Пошли!

Они достали полотенца, кусочки мыла и пошли босиком, в одних трусах, за Славой. Теплая вода привела их в восторг. Они кричали от удовольствия, а Мачек никак не хотел уступать место тем, кто ждал очереди.

- Я взял с собой еще одни трусы с рукавами, - смеялся он. - Одену-ка я их, - размахивал он кальсонами.

Прапорщик вызвал Хлоупека в импровизированную канцелярию. Вахмистр одевался злой, но вернулся довольный.

- Отделение, внимание! Будет выдаваться жалование. Здесь оно у меня, господа. По тысяче на брата и продовольственные карточки для лиц, занятых физическим трудом. Сейчас вы все получите. Я только не знаю, будем ли мы по-прежнему вместе.

Спали они крепко и проснулись только утром. Стромек со взъерошенными волосами уселся на матраце. Он первый заметил, что ночью в цеху работа шла своим чередом. Даже шум станков их не разбудил.

- Спали как убитые, - расхохотался он.

Они уже умылись и оделись, когда какой-то незнакомый вахмистр, стоя в дверях, объявил, что внизу работает столовая, где можно хорошо поесть. При этом он размахивал куском колбасы, в котором было не меньше полкилограмма. Ребята плотно позавтракали: каждый взял то, что хотел. Стромек сумел даже раздобыть газету.

- Ну вот. Снова народные социалисты нападают на КНБ. Съезд делегатов заводских комитетов назначен на 22 февраля. Бенеш якобы поддерживает Зенкла и его коллег. Обстановка начинает проясняться, господа. Приехали мы, кажется, как нельзя вовремя.

- Только бы не проторчать нам эти события здесь, - озабоченно заметил Мачек.

- Вот именно! - засмеялись остальные. - Нас вызвали в Прагу не для того, чтобы набивать брюхо и валяться на матрацах.

В этот момент дверь распахнулась, и в зал вошли майор Бук с прапорщиком. Ребята вскочили и встали по стойке "смирно". Майор обвел взглядом зал и, остановившись на группе Хлоупека, указал на них пальцем.