Жизнь поэта

И сколько сильных впечатлений

Для жаждущей души моей...

9 апреля 1821 года Пушкин встретился с главою Южного тайного общества и тогда же записал в дневнике: «Утро провел я с Пестелем; умный человек во всем смысле этого слова. «Сердцем я материалист, - говорит он, - но мой разум этому противится». Мы с ним имели разговор метафизический, политический, нравственный и проч. Он один из самых оригинальных умов, которых я знаю...»

Вскоре Пестель сам навестил Пушкина в день его рождения. Поэт жил тогда уже не в заезжем доме Наумова, а у Инзова, который предложил ему, после возвращения из Каменки, поселиться в нижнем этаже своего дома вместе с другими подчиненными ему.

В комнате поэта Пестель увидел большой стол у окна, на котором разбросаны были бумаги и книги, диван и несколько стульев у голубых стен. Окна выходили в сад, где среди клумб разгуливали пернатые разных пород, до которых Инзов был большой охотник: павлины, журавли/индейки, куры. По утрам наместник сам кормил их пшеничным зерном...

* * *

В марте 1821 года Пушкин написал одно из самых сильных своих революционных стихотворений - «Кинжал»:

Лемносский бог тебя сковал

Для рук бессмертной Немезиды,

Свободы тайный страж, карающий кинжал,

Последний судия позора и обиды.

Где Зевса гром молчит, где дремлет меч закона,

Свершитель ты проклятий и надежд,

Ты кроешься под сенью трона,

Под блеском празничных одежд.

Как адский луч, как молния богов,

Немое лезвие злодею в очи блещет,

И, озираясь, он трепещет

Среди своих пиров.

Везде его найдет удар нежданный твой:

На суше, на морях, во храме, под шатрами,

За потаенными замками,

На ложе сна, в семье родной.

На создание стихотворения «Кинжал» Пушкина вдохновил греческий миф о Гефесе, сыне Юпитера и Юноны, сброшенном отцом с Олимпа на остров Лемнос в Эгейском море. При падении Гефес охромел, стал кузнецом. Пушкин назвал его в стихотворении «лемносским богом».

Тема революционного действия и возмездия тиранам, видимо, глубоко владела тогда Пушкиным.

Через много лет, описывая в десятой главе «Евгения Онегина» декабристские «сходки», Пушкин снова вспоминает кинжал, но уже с определенной «надписью», с определенным адресом:

Меланхолический Якушкин,

Казалось, молча обнажал

Цареубийственный кинжал...

Стихотворение «Кинжал» широко распространилось по России в списках, ходивших наряду с «Вольностью», «Деревней»...

* * *

Вольные мысли Пушкина и несдержанные выражения смущали добрейшего Инзова. Он сердцем привязался к Пушкину, читал, надо полагать, и стихотворение «Кинжал» и делал все возможное, чтобы защитить поэта от неминуемых осложнений.

В апреле 1821 года Инзов получил неожиданный запрос из Коллегии иностранных дел от И. А. Каподистрия о поведении и службе «молодого Пушкина»: повинуется ли он теперь слушанию от природы доброго сердца или порывам необузданного и вредного воображения?

Инзов, защищая поэта, ответил в тон: «Пушкин, живя в одном со мной доме, ведет себя хорошо и при настоящих смутных обстоятельствах не оказывает никакого участия в сих делах. Я занял его переводом на российский язык составленных по-французски молдавских законов и тем, равно другими упражнениями по службе, отнимаю способы к праздности. Он, побуждаясь тем же духом, коим исполнены все парнасские жители к ревностному подражанию некоторым писателям, в разговоре со мною обнаруживает иногда пиитические мысли. Но я уверен, что лета и время образумят его в сем случае и опытом заставят признать неосновательность умозаключений, посеянных чтением вредных сочинений и принятыми правилами нынешнего столетия».

* * *

Годы ссылки были годами творческого роста Пушкина.

Реальная действительность ощутимо вторгалась тогда в общественную жизнь России. И в позднейшей заметке, «О причинах, замедливших ход нашей словесности», Пушкин четко указал, что «просвещение века требует важных предметов размышления для пищи умов, которые уже не могут довольствоваться блестящими играми воображения и гармонии...».

Обращаясь к П. Я. Чаадаеву, Пушкин радуется, что, «оставив шумный круг безумцев молодых», он в изгнании своем о них не жалеет:

В уединении мой своенравный гений

Познал и тихий труд, и жажду размышлений.

Владею днем моим; с порядком дружен ум;

Учусь удерживать вниманье долгих дум;

Ищу вознаградить в объятиях свободы

Мятежной младостью утраченные годы

И в просвещении стать с веком наравне.

Стремление «в просвещении стать с веком наравне» приводит поэта к возрождению:

Благодарю богов: прешел я мрачный путь;

Печали ранние мою теснили грудь;

К печалям я привык, расчелся я с судьбою

И жизнь перенесу стоической душою.

Пушкин мечтает снова встретиться с Чаадаевым, обнять его, вспомнить беседы прошлых лет и воодушевлен картиной этой встречи:

Поспорим, перечтем, посудим, побраним,

Вольнолюбивые надежды оживим...

* * *

На балу у армянского архиерея Пушкин узнал о смерти Наполеона, настигшей властителя полумира 5 мая 1821 года.

Образ поверженного французского императора не переставал занимать поэта с юных лет.

И вот, через шесть лет после лицейского стихотворения «Наполеон на Эльбе», -

Чудесный жребий совершился:

Угас великий человек...

Пушкин рисует яркую историческую картину крушения феодализма во Франции и стремления народов Европы к свободе, к избавлению от самовластья. Он называет Наполеона «могучим баловнем побед», над чьим прахом одновременно «народов ненависть почила и луч бессмертия горит».

Гордый величием своего народа Пушкин спрашивает:

Надменный! кто тебя подвигнул?

Кто обуял твой дивный ум?

Как сердца русских не постигнул

Ты с высоты отважных дум?

Великодушного пожара

Не предузнав, уж ты мечтал,

Что мира вновь мы ждем, как дара;