Личное дело

Прежде всего установил близкие, даже доверительные отношения с постоянно сопровождавшим его сотрудником, а затем наметил для очередного посещения тот ресторан, который хорошо знал и который находился в двух шагах от жилого комплекса нашего посольства. Субботний день тоже выбран был не случайно — это только у нас спецслужбы работают, невзирая на выходные…

В ресторанах Юрченко уже давно позволяли одному отлучаться на короткое время: то ли действительно притупилась бдительность, то ли просто ленились вместе с ним ходить в туалет. Все остальное было делом техники — короткий звонок в посольство и побег через запасной выход, который был примечен еще в прежние времена.

Как оказался Юрченко у своих, читатель уже знает. Через час после его появления шифровка об этом лежала у меня на столе. В воскресенье, 3 ноября 1985 года, в здании нашей разведки в Ясеневе собрались все руководители ПГУ, имевшие отношение к делу Юрченко. На совещание приехал и председатель КГБ СССР Виктор Михайлович Чебриков — ситуация ведь весьма необычная, подобного оборота дела никто не ожидал. Нужно было срочно готовить письменное сообщение Горбачеву с детальными предложениями о наших дальнейших шагах.

Вновь проанализировали все известные центру обстоятельства, обстановку вокруг советских учреждений в Вашингтоне (наблюдение за ними американцы тотчас же усилили). Вопросов возникало много — как и когда вывозить Юрченко на родину, каких действий можно ожидать со стороны американских властей, что сообщать в средствах массовой информации, поставить ли в известность семью Юрченко еще до появления первых публикаций в печати и передач в эфире и т. п.

Было решено немедленно поставить перед госдепартаментом США вопрос о безотлагательном и беспрепятственном выезде Юрченко из страны. Поддержали и предложение совпосольства о проведении в Вашингтоне пресс-конференции Юрченко, в ходе которой он должен был рассказать о том, что с ним произошло.

Американцы, судя по всему, пребывали в состоянии шока и поставили лишь одно условие, потребовав личного появления Юрченко в госдепартаменте. С нашими предложениями о выезде Юрченко они согласились.

Пресс-конференция в посольстве и процедура в госдепартаменте прошли успешно, американцы, все еще не оправившись от растерянности, реагировали на все происходящее на удивление вяло, без присущей им напористости. Оперативность, с которой мы действовали, отличная координация усилий Министерства иностранных дел и Комитета госбезопасности СССР обеспечили успех операции по вывозу Юрченко из Штатов, не дали возможности американской стороне затянуть это дело.

Настало время рассказать об одной, образно выражаясь, попутной операции, которую мы осуществили, воспользовавшись ситуацией с Юрченко. Дело в том, что мы давно установили утечку информации к противнику из нашей вашингтонской резидентуры и с большой долей достоверности вычислили агента, завербованного ЦРУ из состава оперативных работников.

Проверочные мероприятия полностью подтвердили самые худшие подозрения. Вопрос, однако, состоял в том, как вывезти этого человека в Союз.

По имевшимся данным, в ЦРУ догадывались, что мы если еще и не локализовали полностью их агента, то, во всяком случае, достаточно близко подобрались к нему. Поэтому при малейших признаках опасности агенту был бы обеспечен немедленный уход. Вот мы и решили воспользоваться сложившейся ситуацией и организовать выезд предателя в Союз в числе сопровождавших Юрченко лиц. Потребовалось, таким образом, создать специальную оперативную группу только ради того, чтобы включить в нее единственное интересующее нас лицо.

Мы понимали, что после объявления о предстоящей поездке сотрудник попросит разрешения сходить на квартиру, чтобы собрать вещи и подготовиться к отъезду. Заранее было решено не препятствовать этому, дабы не вызывать никаких подозрений, хотя мы прекрасно понимали, что он использует это время для связи со своими шефами в ЦРУ и получения от них соответствующих указаний.

Так оно и вышло. Об этом он сам потом рассказал, когда уже находился под арестом в Москве. Но можно себе представить, чего стоили всем нам эти часы томительного ожидания, пока Мартынов (именно так звали предателя) совещался со своими хозяевами из Лэнгли и не появился наконец в посольстве!

Американцы, как мы и предполагали, посоветовали ему лететь и попытаться узнать, что же все-таки произошло с Юрченко, не был ли он с самого начала специально заслан советской разведкой и каким образом, с чьей помощью он оказался в советском посольстве. Соблазн для наших коллег из американских спецслужб узнать эти так интересующие их подробности воистину был слишком велик, раз уж они решили рискнуть своим агентом. Собственно, на это мы и рассчитывали!

Таким образом, в самолете пришлось оберегать не Юрченко, тут проблем никаких не было, а «сопровождавшего» его Мартынова.

В промежуточном аэропорту Гандера в Канаде было дано указание из самолета никому не выходить. Пассажирам пояснили, что возможна, мол, провокация и рисковать не стоит, лучше всем остаться на борту.

Вот тут наш «сопровождающий» и занервничал, но было уже поздно. В полете у него было теперь достаточно времени, чтобы обо всем как следует поразмыслить. По прибытии в Москву он был арестован прямо в аэропорту, психологический шок был настолько велик, что он тут же стал давать подробные показания. Оказалось, что лететь в Москву Мартынов с самого начала боялся, чуяло, как он выразился, сердце, но хозяева из ЦРУ были неумолимы, сказали, что лететь все равно придется..

В Москве Юрченко сообщил нам массу сведений, представлявших значительный оперативный интерес. В политическом плане операция с делом Юрченко также оказалась выгодна Советскому Союзу, остудила пыл западных спецслужб, наглядно продемонстрировав, что безнаказанно осуществлять провокации против советских сотрудников за рубежом не удастся.

История с Юрченко, изложенная в его интерпретации, в частности об обстоятельствах его перемещения из Италии в США, в общем-то совпадает с теми данными, которые были получены нами по другим каналам. Но были и нюансы. О некоторых из них он откровенно рассказал мне в ходе, многочасовой беседы с глазу на глаз.

Но есть ли смысл затрагивать эту деликатную тему, выворачивать наизнанку всю подноготную жизни человека? Главное, как мне представлялось тогда и в чем я убежден сегодня, состоит в том, что уход от американцев и возвращение в Союз были сознательно осуществлены самим Юрченко. Это стало возможным благодаря его смелым и решительным действиям и в этом плане имеет огромное положительное значение.

Руководство разведки подошло к Юрченко без предвзятости, с точной оценкой баланса положительного и негативного, а первое в итоге несомненно перевешивало второе. Он продолжал работать в службе, хотя и не в прежнем качестве.

Еще перед тем как случилась эта история, Юрченко был отмечен ведомственной наградой — знаком «Почетный сотрудник госбезопасности», который по возвращении и был вручен ему в торжественной обстановке. Полученные от Юрченко оперативные сведения были активно использованы в работе и принесли ряд интересных результатов.

Но главное, пожалуй, даже не в этом. И без того изломанная судьба человека, подчеркнутое презрение со стороны некоторых сослуживцев, которое до сих пор сопровождает Юрченко, — более чем достаточная кара за его прегрешения. Вместо того чтобы добивать споткнувшегося, нужно протянуть ему руку, тем более что ее действительно есть за что пожать!

Вообще разведчики заслуживают более бережного отношения к себе. Я уже говорил об опасностях, которые подстерегают их буквально на каждом шагу.

Хочу рассказать об одном случае. В конце 70-х годов в Ливане было совершено террористическое нападение на машину, в которой находились сотрудники советского посольства в Бейруте, в том числе и один наш работник, армянин по национальности, Роберт Мартиросян. Пуля лишь слегка задела один из шейных позвонков, но ранение оказалось для него роковым. В результате были парализованы нижние конечности и пострадавший навсегда остался прикованным к постели.