Кинематограф по Хичкоку

А.Х. Ну что же, в принципе, это заурядная погоня за человеком, только в необычной обертке псевдопсихоанализа.

Ф.Т. Большая часть Ваших фильмов, в том числе "Дурная слава" и "Головокружение", выглядят, как снятые на пленку кошмары, поэтому от фильма Хичкока на тему психоанализа невольно ожидаешь чего-то сверхестественного, из ряда вон! Вопреки этим ожиданиям зритель получает "туманный" фильм, насыщенный диалогом. На мой вкус, "Завороженный" беден фантазией, особенно на фоне других Ваших картин.

А.Х. Поскольку в дело пошел психоанализ, фантазии пришлось потесниться; мы предприняли логическое исследование психики.

Ф.Т. Вот оно что! Так или иначе некоторые сцены в фильме замечательны. Например, та, где после поцелуя раскрываются семь дверей, или первая встреча Грегори Пека и Ингрид Бергман, между которыми сразу возникает любовь.

А.Х. К сожалению, тут вступили скрипки. Это все испортило.

Ф.Т. Мне еще понравилась серия кадров после ареста Грегори Пека и крупный план Ингрид Бергман перед тем, как она разрыдалась. Зато эпизод, когда они находят убежище у профессора, неинтересен. Надеюсь, Вас не обидит, если я скажу, что в целом фильм меня разочаровал.

А.Х. Вовсе нет. Он слишком запутан, а объяснения, которые даются в финале, малопонятны.

Ф.Т. Мне кажется, что фильм ослабило еще и участие Грегори Пека– то же самое произошло и с "Делом Парадайн". Если Ингрид Бергман– необыкновенная актриса, идеально вписывающаяся в Ваш стиль, то Грегори Пек совсем не хичкоковский актер. Он для этого слишком поверхностен, а главное– у него пустые глаза. Так или иначе, "Дело Парадайн" я ставлю выше "Завороженного". А Вы что скажете?

А.Х. Не знаю. Там есть свои недостатки.

Ф.Т. Мне не терпится перейти к "Дурной славе", потому что это любимейший мой фильм Хичкока, по крайней мере, из черно-белых. На мой взгляд, "Дурная слава"– квинтэссенция творчества Хичкока.

А.Х. Когда я приступил к работе над сценарием "Дурной славы" с Беном Хектом, мы начали с поиска МакГаффина и как всегда следовали путем проб и ошибок, кидаясь из стороны в сторону. Основной замысел у нас определился сразу. Ингрид Бергман предназначалась роль героини, Кэри Гранту– сотрудника ФБР, который сопровождает ее в Латинскую Америку, где она внедряется в шпионское нацистское гнездо, чтобы выяснить их цели. Поначалу мы предполагали ввести в фильм правительственных чиновников и полицейских и целые группы немецких иммигрантов, занимающихся в секретных лагерях в Латинской Америке создание мармии. Но мы терялись перед перспективой того, что же последует в результате формирования такой армии. И мы отказались от этой идеи в пользу МакГаффина, который был проще, но конкретнее: уран, спрятанный в винных бутылках.

Сначала продюсер заказал мне фильм по старомодному рассказу "Песнь огня", напечатанному в "Сатердей ивнинг пост". Это была история молодой девушки, влюбившейся в сына богатой нью-йоркской матроны. Девушку беспокоила тайна ее прошлого. Она чувствовала, что ее великой любви придет конец, если мать возлюбленного что-нибудь разнюхает. Что это была за тайна? Во время войны контрразведка поручила театральному импресарио подыскать им молодую актрису для агентурной работы. Ее миссия заключалась в том, чтобы переспать с одним шпионом и получить от него нужную информацию. Импресарио предложил на эту роль ее, и она согласилась. И вот теперь, в позднем раскаянии она идет к импресарио и делится с ним своими проблемами, а он не задумываясь передает все матери молодого человека. История заканчивалась следующим вердиктом мамаши: "Я всегда верила, что мой сын выберет себе достойную невесту, но я и предположить не могла, что судьба сведет его с такой замечательной девушкой!"

Такова была задумка для Ингрид Бергман и Кэри Гранта при режиссере Альфреде Хичкоке. После обсуждения ее с Беном Хектом мы решили, что из всей этой муры мы оставим лишь то, что девушке пришлось лечь в постель со шпионом, чтобы добыть секретные сведения. А в остальном мы потихоньку развиваем действие в совершенно ином направлении и вводим МакГаффин– бутылки с ураном.

Продюсер вопрошает: "Ради бога, объясните, что все это значит?"

Я отвечаю: "Это уран, такая штука, из которой пытаются сделать атомную бомбу!"

И тогда он спрашивает: "А что такое атомная бомба?"

Как Вы помните, на дворе стоял 1944-й, до Хиросимы оставался год. У меня была единственная зацепка. Мой друг-писатель рассказывал о том, что ученые работали над секретным проектом где-то в Нью-Мехико. Они были так засекречены, что, раз оказавшись в этом месте, уже оттуда не выходили. Мне было известно также о том, что немцы производили эксперименты с ураном в Норвегии. Вот эти сведения и подсказали мне уранового МакГаффина. Продюсер смотрел на это скептически, ему казалась нелепой затея с атомной бомбой как основа сюжета. Я отвечал в том духе, что это вовсе не основа сюжета, а всего лишь МакГаффин, и что не следует придавать ему слишком серьезного значения.

И, наконец, я заключил свою апологию следующими словами: "Слушай, если тебе не нравится уран, пусть это будут промышленные алмазы, которые нужны немцам для обработки средств вооружения". И добавил, что если бы не "военный" сюжет, можно было бы закрутить интригу вокруг хищения бриллиантов, так что совершенно безразлично, насчет чего будет интересоваться героиня.

Но мне так и не удалось убедить продюсеров и через несколько недель проект был продан студии "РКО". Другими словами, Ингрид Бергман, Кэри Грант, сценарист Бен Хект и Ваш покорный слуга– все мы были проданы в одном пакете.

Но я хочу кое-что добавить по поводу уранового МакГаффина. Это произошло через четыре года после выпуска "Дурной славы". Я плыл на "Куин Элизабет", и там познакомился с человеком по имени Джозеф Хейзен, ассистентом продюсера Хола Уоллеса. Он сказал мне: "Я всегда мечтал дознаться, как Вам удалось выведать про атомную бомбу за год до Хиросимы. Когда нам предложили сценарий "Дурной славы", мы отвергли его, потому что нам показалось идиотизмом строить фильм на такой ерунде".

Был еще случай накануне съемок "Дурной славы". Бен Хект и я посетили Калифорнийский технологический институт в Пасадене, чтобы побеседовать с доктором Милликеном, одним из ведущих американских ученых. Нас проводили в его кабинет, и там в углу стоял бюст Эйнштейна. Очень выразительный. И первое, что мы спросили, было: "Доктор Милликен, каких размеров будет атомная бомба?"

Он посмотрел на нее и ответил: "Вы хотите, чтобы нас вместе с Вами арестовали?" И потом целый час объяснял нам, насколько невозможен наш замысел и т.п. Ему показалось, что он нас разубедил, и как я потом узнал, с тех пор ФБР взяло меня под контроль на три месяца.

Да, но вернемся к мистеру Хейзену, с которым я беседовал на корабле; когда он отозвался о нашей идее как об идиотской, я среагировал так: "Это лишний раз подтверждает то, что зря Вы придаете такое значение МакГаффину. "Дурная слава"– это просто история любви мужчины и женщины, которая из долга вынуждена лечь в постель другого человека и даже выйти за него замуж. Вот о чем фильм. Эта ошибка дорого Вам обошлась, потому что фильм стоил два миллиона долларов, а продюсеры получили прибыль в восемь миллионов".

Ф.Т. Значит, успех был значительный. Кстати, а в какую сумму обошлось создание "Завороженного"?

А.Х. "Завороженный" обошелся дешевле; на постановку ушло около полутора миллионов, а прибыль составила семь миллионов.

Ф.Т. Я ужасно рад тому, что "Дурная слава" время от времени выходит в прокат по всему свету. За двадцать лет фильм ничуть не устарел и кажется очень современным со своей исключительно четкой сюжетной линией и небольшим числом эпизодов. С точки зрения того, как он достигает максимального эффекта с минимумом элементов, он может служить образцом сценарной конструкции. Все сцены с саспенсом вертятся вокруг двух предметов– ключа и винных бутылок с ураном. Не забудем и классический треугольник– двое мужчин любят одну женщину.