Королев: факты и мифы

Если это и легенда – а жизнь и труд Главного конструктора, особенно в последние годы его жизни, обрастали множеством легенд, то она очень похожа на правду: характер здесь отражен точно. Абсолютно достоверно лишь то, что Королеву действительно очень хотелось узнать, какая она, Луна: твердая или зыбучая?

В декабре 1961 года несколько известных наших астрономов получают личное приглашение президента Академии наук СССР Келдыша на совещание. Если бы пригласил Королев, вряд ли кто-нибудь приехал: никто секретного Королева не знал. Приехали А.Г.Масевич, Д.Я.Мартынов, Ю.Н.Липский, М.М.Кобрин, старейшина наших астрономов А.А.Михайлов из Пулкова, Н.П.Барабашов из Харькова, B.C.Троицкий из Горького. Келдыша не было. Встречу проводил Королев.

– Нам предстоит посадить наши космические аппараты на Луну, и вы понимаете, что нам нужно знать свойства лунного грунта, а никаких данных от астрономов мы не имеем, – сказал Сергей Павлович.

Началось тягучее обсуждение.

– Очевидно, Луна твердая...

– Да, но Томас Голд утверждает, что слой пыли имеет большую толщину...

– Как будто это подтверждают и денситометрические измерения Копала...

Возможно, здесь Королев и написал свою легендарную записку...

Через два месяца Сергей Павлович приглашает астрономов к себе в ОКБ, показывает гагаринский корабль, рассказывает о ближайших перспективах исследования планет. На этот раз разговор получился более предметный. К этому времени с помощью метода дискретных радиоисточников ученым из Радиофизического института в Горьком (НИРФИ) удалось получить и осмыслить некоторые данные о лунной поверхности, ее плотности, пористости, раздробленности, температуре.

– Наиболее вероятно, – сказал руководитель нижегородцев Всеволод Сергеевич Троицкий, – что Луна покрыта довольно прочной пористой породой типа базальта, слегка припорошенной пылью. Ваш аппарат и человек не провалятся и не утонут...

Королев тут же заключает договор с НИРФИ. Согласно этому документу, все работы должны быть завершены к концу 1966 года. Феоктистов недоволен: «Когда они представят свой отчет, мы уже обследуем Луну вдоль и поперек». Но Королев договор подписывает, и с конца 1963 года Троицкий разворачивает в Крыму на Карадаге свои работы.

Мягкой посадкой на Луну, с которой Королев связывает свои планы на будущее, он начинает заниматься уже тогда, когда только отрабатывается – со многими неудачами – старт с промежуточной орбиты. Лишь «Луне-4» в начале апреля 1963 года удается уйти с орбиты спутника к Луне, но в Луну и она не попадает: пролетает в 8500 километрах в стороне. Почти целый год Королев к лунной программе не возвращается, затем предпринимает несколько «пристрелочных» попыток запустить уже новые автоматические станции, предназначенные для мягкой посадки. Как и прежние, они должны стартовать на орбиту искусственного спутника Земли, с нее разгоняться, чтобы преодолеть притяжение нашей планеты, затем тормозиться у Луны, а перед самым ударом на автомате должен надуваться большой «мячик», внутри которого и упрятана вся аппаратура. Поскакав по Луне, «мячик» в конце концов успокаивается, опадает, вылезают антенны, включаются телекамеры. Техника совершенно в духе Королева: точнейший радиовысотомер прекрасно соседствует с «Ванькой-встанькой», как называли проектанты прыгающий «мячик» с аппаратурой, который из-за смещения центра тяжести действительно походил на старинную русскую игрушку.

Старты 1964 года по программе Е-6 закончились неудачно. Точнее, не закончились, а начались: автоматы не долетали до Луны.

Сергей Павлович целиком поглощен «Восходом-2», когда выясняется, что в середине марта 1965 года есть очень подходящее «окно» для запуска лунника, и аппарат, в принципе, готов. Королеву эта лишняя головная боль уж совсем ни к чему. «Тут еще вклинилась работа по попытке мягкой посадки на Л. – это наша старая тема, как ты знаешь, – пишет Сергей Павлович Нине Ивановне 27 февраля 1965 года, – она долго была отложена, а тут в марте (именно сейчас?!) самое удобное время сработать.

Я не думаю, чтобы получилось что-то хорошее, но начальство и мои все товарищи настаивают на том, чтобы эта работа тоже шла. Я, правда, ей совсем не занимаюсь, но, видимо, сейчас тоже придется, так что работы хватает».

Какие странные «некоролевские» ноты в этом письме. Не помню, чтобы еще где-нибудь так отчетливо звучало неверие в успех: «Не думаю, чтобы получилось что-то хорошее». Он явно сожалеет о том, что ему «придется заниматься» лунником. Письмо усталого человека.

7 марта опять сомнения: «...12-го будет в сторону Л., конечно, очередная попытка, и как-то она пройдет?!»

Лунник выходит 12 марта на орбиту, но сходить с нее не хочет, превращается в спутник. Уже по заведенной традиции врать во время неудач его нарекают в газетах «Космосом-60». «12-го снова неудача и опять по линии Коли 252 и его партнеров. А начало было очень хорошим. Какая же это беда нас преследует уже 3-й раз. А сколько было вложено труда!» – пишет Королев жене 14 марта.

Майское «окно» для Луны Сергею Павловичу не нравится: затевать старт на День Победы, а тут еще космодром награжден орденом Ленина, гулянье идет на полную катушку, и вдруг лунник какой-то надо пускать. Но пустили и в Луну попали. Именно попали, а не сели: аппарат разбился о скалы лунного Моря Облаков.

Через месяц Королев снова приехал на космодром, чтобы попробовать еще раз. Он очень устал, но бодрился, писал Нине Ивановне: «Здесь у меня все идет нормально, по графику, даже жара и та по графику: было 36°, вчера 37°, а сегодня обещают +40° в тени. Как говорится, „в среднем“ я переношу этот тепловой заряд довольно хорошо». Хуже он перенес сообщение, что не прошла коррекция орбиты и автомат пролетел в 160 тысячах километров от Луны. Окрестить его очередным «Космосом» трудно: это не спутник. Так в справочных таблицах появилась «Луна-6».

Настроение у всех было очень мрачное. Ребята в ОКБ немного повеселели, лишь когда в июле «Зонд-3» передал на Землю 25 фотографий обратной стороны Луны. А потом опять неудача: стартовавшая 4 октября, в счастливый день запуска первого спутника (и две копеечки по копеечке лежали в кармане пиджака на счастье, и пальто драповое, счастливое, одевал на старт), «Луна-7» через три дня разбилась в Океане Бурь западнее кратера Кеплера.

Последний раз я виделся с Сергеем Павловичем в первых числах декабря 1965 года в его рабочем кабинете в Подлипках. На небольшом круглом, если память мне не изменяет, столике лежал кусок толстого плексигласа в половину газетного листа величиной, на котором хаотично были разбросаны и как-то хитро закреплены темные, похожие на шлак камни. Сбоку красовалась фантастическая табличка: «Лунные породы». Это были лабораторные образцы, синтезированные на основании теоретических разработок радиоастрономов и геофизиков. Я, конечно, заинтересовался, и разговор пошел о предстоящем вскоре запуске «Луны-8».

Сейчас, вспоминая все наши встречи, я понимаю, что никогда Королев не говорил со мной так взволнованно, так откровенно. Я не могу ручаться за точность слов, потому что бывают моменты, когда достать блокнот или включить магнитофон оскорбительно для собеседника. Есть журналисты – и я не осуждаю их, которые фотографируют, скажем, мать, рыдающую над убитым сыном. Я не могу. Вот и записывать за Королевым я не мог тогда: этот замкнутый, редко пускающий кого-нибудь к себе в душу человек доверился мне в те минуты, перестав видеть во мне журналиста. Несколько мгновений мы были вместе.

– Я видел очень много ракетных стартов – это захватывающее зрелище, – говорил Сергей Павлович, – но тут – нечто совсем другое, однако ничуть не меньшее по напряжению. Впечатление, что ты идешь в темноте, протянув вперед руки, чтобы не натолкнуться на стену, и знаешь, что стена вот где-то рядом, ты ее не чувствуешь, но ощущаешь, вот сейчас, сейчас... Это ощущение почти физическое...

После этих слов мне показалось, что та невидимая стена, никогда не позволявшая мне подойти к нему на расстояние более близкое, чем он мне отмерил, чуть отодвинулась, и я попросил: