Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Щедрость сердца. Том VII

— Согласен. Но время не ждет, Иштван. Ты слышал, что сказала утром наша австриячка? Она права. Гитлер спешит к войне. Мы не можем ждать!

— И такой риск оправдан?

— К сожалению, да! Чрезвычайные обстоятельства предвоенного времени.

Пауза. Оба усиленно думают.

— Какой же тактики нужно придерживаться Сергею?

— Не знаю. Мы слишком мало знаем эту женщину. Важно закрепить дружбу, на влюбленность не нажимать, она кажется подозрительной и оскорбительной. На подкуп она не пойдет, ей хорошо платят. Сергей сам пусть получше ознакомится с положением и сам представит план своей дальнейшей работы с Цербером — давай так ее назовем.

— Эх, Степан, ведь Сергей учится, ему дорога каждая минута днем и ночью!

— Это его личное дело.

— Ошибаешься, диплом врача — железобетонная база под ногами, не то что хождение по острию ножа с липовым паспортом графа или убийцы из Сингапура!

— Понимаю. Но ничего не поделаешь! Вторая разработка из-за необходимости бывать в разных странах осложнит жизнь Сергея. На границе эсэсовцы пока терпят, но как объяснить регулярные отлучки Церберу?

Лёвушка:

— Сделать их нерегулярными. Вообще, нам следует подумать о стиле работы с Роем. Это тоже не так просто.

— Я это обдумал и, когда меня вызывали в Москву с очередным докладом, посоветовался в Центре. Центр предлагает вариант: Лёвушка как еврей выпадает из линии Роя и Цербера — один аристократ, другая фашистка. В обоих случаях на прямой контакт с источниками пойдешь ты, Иштван. В работе с Роем ты и Сергей должны поделить роли. У тебя на руке, как у проклятого большевика, должна быть ежовая рукавица, а у Сергея, как у венгерского графа, попавшего в сети коммунистов, как и сам Рой, — бархатная. Рой должен чувствовать в графе понимающего союзника, хотя и бессильного, а в тебе, Иштван, — грозного врага и властного хозяина. Пусть они за глаза тебя ругают, а ты в глаза будешь нажимать на них обоих: двумя руками. В разных перчатках мы сумеем сделать Роя более полезным. Для связи с вами назначаю Лёвушку. Ты, Иштван, скоро станешь вербовщиком, со второй линии перейдешь в первую.

— Я понял, Степан. Это все?

Степан думает и медленно отвечает:

— Словами о сопротивлении ты обеспокоил меня, Иштван. Я головой отвечаю перед Центром за ваш успех. Линия Роя не должна оборваться.

Иштван:

— Вот я и думаю, что же делать.

Лёвушка вдруг живо и убедительно говорит:

— Когда нитка рвется, ткачиха ее надвязывает новой нитью. Надо сразу же начинать вторую, параллельную линию.

— А если лопнет и она?

— Готовить в запас третью, а может быть, и четвертую. Линия Роя пусть вьется, даже тогда, когда самого Роя уже не будет!

Молчание. Все курят из-за гардины в окно.

— Это будет новый тип разработки, — говорит Степан, — комбинация запасных линий, стык в стык.

— Звучит заманчиво! — кивает Иштван. — Только кто поможет нам находить нити?

Лёвушка с воодушевлением:

— Пусть каждый новый источник, не замечая этого, сам на всякий случай готовит себе замену. Надо расспрашивать их о связях и незаметно от предыдущего находить следующего. Они не могут знать о наших планах, а мы в нужный момент будем сами подвязывать к оборванной нити следующий ее отрезок.

Степан:

— Не знаю, мне кажется, что мы сейчас додумались до очень удачного метода работы. При следующем докладе в Центре я доложу о нашей находке. Итак, вот два новых приема в нашей работе: двумя перчатками работать с Роем — это по указанию Центра, и метод непрерывно продолжающейся линии по новой нашей идее. Это все, становитесь по местам. Ты, Иштван, из второй линии переходишь в первую, к Сергею, а Лёвушку назначаю вашим общим резидентом. Объясните наши решения товарищам. Всем желаю успеха! За дело!

Черный бархатный диван в гостиной Дорис. На нем полулежит в светлом летнем костюме Сергей. Над ним в эсэсовской форме, как хищная птица, стоит на коленях Дорис. Видна ее обгоревшая половина лица. Рука в экстазе поднята кверху.

— Когда будут уничтожены славяне и прочие второсортные народы Европы, а жители других континентов брошены на колени, то господином мира станет северная германская раса, готический человек, носитель тьмы и жестокости, душа которого может раскрыться лишь в извечной борьбе и смерти. Если слабые выродки боятся борьбы и смерти, то сильный германский человек — покоритель, поработитель и знаменосец Нового порядка — ищет борьбы и считает смерть своим апофеозом!

Сергей немного вяло и спокойно:

— Но, Дорис, мы, венгры, не северная германская нация. Мы — азиаты. Что же ты обещаешь нам?

— Радость и честь быть уничтоженными рукой северного человека.

— Гм… Я этим польщен, но…

Дорис в пылу красноречия:

— Не бойся, милый! Стадо всегда нуждается в пастухах. Эту роль мы предоставим избранным людям. Лично для тебя ничего не изменится к худшему. Мы вернем земли и замок графу Переньи де Киральгаза, отнятые презренными чехами, и на твою мягкую руку оденем железную перчатку. Ты станешь властелином!

— А ты сама?

— А я — властелином над властелинами! Ты видишь эти льняные волосы? Смотри: я — викинг двадцатого века, дочь северного бога Вотана! Я поведу тебя вперед…

Она делает паузу. Смеется. Доканчивает жестко:

— За твое ухо…

Ложа театра. Две дамы сидят спиной к зрителям, за ними силуэты фон Зиттарта и барона. Фон Зиттарт:

— Выйдем покурить, Эрих!

Пустой коридор, ряды закрытых дверей в ложи. Слышны оперное пение и музыка. Вдали прохаживается старичок в форме — капельдинер.

Барон и фон Зиттарт в смокингах. Барон выглядит больным и не смотрит в глаза собеседнику.

— Я не доволен, Эрих. Скажу больше, боюсь. Вы много пьете, а это начинает угрожать нашей общей безопасности и делу.

Барон молчит.

— Идти назад поздно, Эрих. Надо продолжать, но не теряя головы. Слышите?

Барон молчит.

— Я не о вашей голове беспокоюсь, о своей. Вокруг вас Уже поползли слухи. В вашем отделе начал работать Бюлов, а он — контрразведчик! Сделайте же над собой усилие, Эрих! Пока не поздно, возьмите себя в руки!

Квартал особняков в юго-западной части Берлина. Легкий летний дождичек. Из-за солидных оград и зеленых подстриженных кустов кокетливо выглядывают виллы.

Сергей неторопливо идет под черным зонтом. На нем элегантный, несколько старомодный костюм в английском вкусе, в петлице — цветок. Найдя нужный дом, он звонит. Выходит ливрейный лакей.

— Прикажете доложить, майн герр?

— Я к господину барону. По важному личному делу.

— Господина барона нет дома, я доложу госпоже баронессе.

Сергей входит в садик, не спеша свертывает зонт и по дорожке направляется к двери.

Небольшой вестибюль, лестница наверх. Современная обстановка. Лакей берет со столика небольшой поднос. Сергей вынимает визитную карточку и кладет ее на поднос.

Уютная гостиная. У столика в креслах баронесса Люция фон Голльбах-Остенфельзен — красивая молодящаяся дама лет сорока с глуповатым и надменным лицом, и Сергей. Баронесса с официальной улыбкой невесело говорит:

— Я очень рада познакомиться с представителем Дрезденского банка, в котором барон хранит свои деньги. Мне не совсем ясно, граф, почему мой супруг раньше не познакомил нас. Благосостояние всей семьи — дело не только ее главы, но и всех членов в отдельности. Я уверена, что сейчас имею право решительно вмешаться в ведение финансовой стороны семейной жизни. Меня вынуждает к этому одно тревожное, я бы сказала, чрезвычайное обстоятельство.

Сергей настораживается.

— Какое же, мадам?

Баронесса в нерешительности тянет:

— М-м-м… Вы… Я… Полагаю, граф, что на вопросы, касающиеся интимных сторон жизни чужой семьи, ожидать честного ответа имеют право три мужчины: священник, врач и поверенный банка.