Эвритмическая работа с Рудольфом Штейнером

Многие из них жили в примитивных, напоминающих бараки, домиках, которые располагались за посадками вдоль дороги от столовой к Гетеануму. Деревенские жители называли этот маленький лагерь деревней негров: зимой там было холодно, летом жарко, и какие — либо удобства отсутствовали. Но зато эта группа молодых людей находилась у источника новой художественной жизни, вокруг Марии Штейнер, будучи ее первыми учениками, ее будущей актерской труппой. Чудесной была атмосфера в этой группе молодежи!

29 сентября 1924 года, на праздник Михаила, в день основания этого актерского сообщества, группа получила название "Феспискаррен" ("Странствующая труппа"). В тот день у Марии Штейнер состоялся разговор с Р. Штейнером об этой актерской группе. Она предложила это название потому, что драма, возникшая из мистерий, должна вновь привести людей к мистериям. Р. Штейнер согласился с ним. Таким образом была установлена связь с Фесписом, греком, уроженцем виноградной аттической провинции Икария (около 530 г. до н. э.), который считается основоположником трагедии. На праздниках Диониса он добавил к дифирамбическим песнопениям хора рассказ и жестовое групповое представление дионисийских мифов. При этом сам он был первым актером, представляющим образ Бога, и сочетал в себе функции поэта, музыканта и актера. Феспис считается также автором танцев для большой группы исполнителей — хора. Возможно, древнейшие авторы трагедий одновременно являлись и учителями танцев. Гораций упоминает в своей "Науке поэзии" (стих 276), что Феспис исполнял свои произведения с повозки, у него была передвижная сцена. Отсюда и образовалось выражение по — немецки — "повозка" [59]

Здесь я хочу упомянуть еще об одной работе. В то время было много мужчин, которые с энтузиазмом, старательно занимались эвритмией. Благодаря их драматическим способностям, таланту представлять средствами эвритмии характеры различных личностей и различные ситуации — особенно это проявлялось в стихотворениях Конрада Фердинанда Майера — стало возможным внести интересное разнообразие в наши эвритмические программы. Эвритмия получила новый импульс. Я работала с этими мужчинами над различными типами шагов, положениями головы и тела, а также над различными способами движений рук для эвритмической передачи разных темпераментов. Когда была разработана форма для одного из стихотворений, мы представили его Марии Штейнер и получили множество советов и рекомендаций.

По возвращении из поездок Мария Штейнер много рассказывала нам о своих впечатлениях, о встретившихся ей в других странах самых разных людях, ищущих духовное и не имеющих возможности приехать в Дорнах. Иногда она обращалась к кому — то из эвритмисток и спрашивала, не хотела ли бы та поехать в названный ею город (я помню, она говорила, например, о Праге и Вроцлаве). Ведь во многих городах необходимо было вести глубокую эвритмическую работу. Но эвритмистки, к которым она обращалась, зачастую не проявляли желания уехать из Дорнаха ради работы во внешнем мире.

В конце 1926 года во мне созрело решение передать тот опыт, который я получила в области эвритмии и антропософии за 15 лет своего членства в нашем Обществе, людям, живущим вдали от Дорнаха, ничего не знающим о Гетеануме или не имеющим возможности приехать в Дорнах. Мне было нелегко принять решение уехать из Дорнаха на длительное время. Слишком глубоки были корни, связывающие меня с этим местом. Гетеанум был моей родиной, группа людей, живших в Дорнахе, стала моей семьей. В конце концов, внешние обстоятельства помогли мне преодолеть отчасти эгоистическое настроение, соблазнявшее меня продолжать деятельность в Дорнахе, и начать новый этап своей жизни.

Много трудностей выпало на мою долю в последующие годы; но несмотря на это, я никогда не сожалела о том, что все так случилось.

Мне бы хотелось рассказать о том, как жизненный путь человека соотносится с зодиаком. В 1915 году, после того как мы получили распределение двенадцати согласных в зодиаке и впервые исполнили танец двенадцати настроений, Р. Штейнер сказал мне, что таким же образом можно эвритмически представлять любое стихотворение, содержащее какой — либо циклический процесс, например, жизненный путь человека. Он указал на две возможные ситуации в судьбе человека. Допустим, студенту, изучающему правоведение, предстоит сдать последние экзамены. Он либо сдает экзамены, возможно, даже блестяще, и добивается поставленной цели. В этом случае берутся формы из области зодиакального Льва. Либо же студент проваливает экзамены, и этим не оправдывает надежд родителей, которым, возможно, уже было обещано выгодное место для сына. В этом случае весь эпизод выполняется в области Скорпиона. Этим мы не подразумеваем, добавил Р. Штейнер, что студент упустил свои шансы. Может случиться так, что после такого фиаско он покинет родные места, потому что родители и другие люди больше не хотят его видеть. Он отправится, например, в Америку, будет пробовать там свои силы в самых различных областях, пока однажды не нарисует рисунок, который произведет необыкновенное впечатление на какого — нибудь искусствоведа. Он получит заказ и, в конце концов, станет известным художником.

Начиная с 1915 года я все время искала стихотворения, повествующие о жизненном пути человека, для их эвритмического представления в соответствии с этими указаниями. Но в то время мне не удалось проработать таким образом весь жизненный путь. Во время последнего эвритмического курса (1924 год) Р. Штейнер снова обратился к зодиаку в связи с эвритмией. Он расставил на сцене по кругу двенадцать эвритмисток. Каждая должна была реагировать на определенный согласный и получила от Р. Штейнера указания, как этот согласный звук образуется из определенного предваряющего его положения рук, головы и т. д. В этом зодиаке я представляла Рак, к которому относится звук F. Согласно указаниям Р. Штейнера, настроение Рака — это побуждение к действию. В одном из ранее прочитанных докладов Р. Штейнер сказал, что в созвездии Рака находится временной пункт, в котором заканчивается ранний период развития и начинается новый.

Действительно, казалось, что на своем жизненном пути я вошла в сферу Рака и приняла в себя его импульс, побуждающий осуществить поворот в судьбе. С 1912 года я знала, что моей будущей задачей будет передача духовной науки русским людям. Р. Штейнер пару раз говорил со мной об этом. Уже во время нашего первого разговора (в Мюнхене в 1912 году) он поставил передо мной эту задачу. Тогда я почти испугалась, услышав его слова: после многочисленных потрясений, которые я незадолго до этого пережила в России, после всех тягот пути к долгожданному и, наконец, обретенному духовному источнику мне казалось, что эта задача мне не под силу. Ведь скорее всего она в скором будущем потребует моего возвращения в Россию. Я высказала свои сомнения. Р. Штейнер успокоил меня, представив мне следующий план: какое — то время в течение года я могла бы проводить в центре антропософского движения, а затем уезжать в Россию, чтобы каждый год распространять полученные в области духовной науки и искусства знания. Но каждый раз я бы возвращалась к источнику. Я была полностью согласна с таким планом жизни и работы. К сожалению, в последующие годы этому плану не суждено было осуществиться. Мировая война и последовавшая за ней Революция в России со всеми вытекающими тяжелыми последствиями не позволили мне предпринимать такие поездки.

В декабре 1918 года Р. Штейнер последний раз говорил со мной о насущной для русского народа необходимости как можно быстрее познакомиться с антропософией. Он вызвал меня в свое ателье, где работал над деревянной скульптурой (Представитель человечества, Люцифер, Ариман). Когда я вошла, Рудольф и Мария Штейнер стояли у подножия скульптуры и обсуждали ситуацию в России. Антропософ Андрей Белый, известный талантливый русский писатель, и другие значимые люди искусства с успехом выступали со своими произведениями в хорошо отапливаемом, оснащенном сценой кафе фешенебельной гостиницы. Помимо теплого помещения они получали хорошее довольствие. В то же время в многострадальной России царили холод, нужда и сильный голод. Теплые помещения и хорошее питание были редкими исключениями. По мнению Р. Штейнера, это кафе, несмотря на высокий уровень, было неподходящим местом для знакомства публики с эвритмией, и что при сложившихся там условиях о моей поездке в Россию не могло быть и речи. Р. Штейнер очень обеспокоенно говорил о том, какие трагичные последствия наступят в том случае, если в течение десяти лет не удастся познакомить русский народ с антропософией. "Тогда на этот раз уже ничего нельзя будет сделать", — заключил он с глубокой серьезностью. В последующие годы я часто задавала себе вопрос: как и когда я смогу выполнить свою задачу по отношению к русскому народу? Об этом народе Р. Штейнер однажды сказал мне: в нем уже сегодня есть росток будущей духовности.