Рихард Зорге

Как и во время работы в Китае, внимание Зорге привлекали особенности культурного развития страны, обычаи и жизнь населения. Такие знания могли помочь в установлении и поддержании контактов с японцами, которые, как и жители других восточных стран, ценили интерес иностранцев к их культуре. Рихард нашел в букинистическом магазине английский перевод одного из первых письменных памятников Японии — рукописи «Кодзики». В ней содержались сведения о ранней истории страны и ее самобытной культуре, на которую сильное влияние оказали островное расположение страны, климатические особенности и постоянные природные катаклизмы, что нашло отражение в особенном почитании японцами природы как живого существа и воплощения в ней божественного начала.

Культ природы явился одной из основ национальной религии японцев, существующей только в этой стране, — синтоизма. К другим основным составляющим этого религиозного учения относился культ предков и культ героев, преимущественно военных. В Средние века из Китая в Японию проник и укрепился здесь буддизм. Обе религии мирно уживались друг с другом. Большинство японцев причисляли себя к синтоистам и буддистам одновременно. В Японию буддизм принес также материальную культуру: живопись, скульптуру, новые идеи в архитектуре. Художественная культура также формировалась под влиянием более развитого средневекового Китая, но самобытные японские творцы занимались оригинальной поэзией, развивали живопись, театральное искусство. Рихард имел в своей библиотеке переводы, художественные альбомы, другие работы, посвященные вопросам местной культуры, которые он тщательно изучал.

Японская цивилизация показала свою способность терпимо относиться к внешним влияниям и перерабатывать их на свой национальный лад. В ходе кардинальных реформ в эпоху Мэйдзи очень много заимствовалось из культуры Запада. Была введена европейская система образования, менялись правила поведения и этикета. Уже к началу XX века в Японии утвердилась западная мода, чиновники, а затем и большинство городских жителей стали носить европейский костюм. Однако это не привело к забвению и отказу от основных норм японского образа жизни. Японцы, например, не отказались от своего питания (рис, сырые морепродукты, свежие овощи), предпочитали жить в традиционных японских домиках с национальным внутренним убранством. В стране продолжали отмечать местные праздники природы: День цветения сакуры, День зелени, День моря, когда городские жители предпочитали традиционную японскую одежду — кимоно, которые носили как мужчины, так и женщины.

Для Зорге было важно узнать особенности национальной психологии японцев, чтобы учитывать их при контактах с ними. Один из первых европейцев, посетивших Японию, так описывал местных жителей: «Все они отличаются чистотой и опрятностью как в своей собственной персоне, так и в платье… Манеры у них приличны, в общении они вежливы». Местные авторы в своих работах писали, что большинство японцев преданы властям, отличаются высоким патриотизмом, склонны к почитанию предков и соблюдению чести семьи, отличаются умением наслаждаться природой, обладают учтивостью и вежливостью. Другие авторы отмечали такую черту многих японцев, как корпоративность, означающую преданность своему месту работы в лице хозяина, которого никак нельзя предавать.

У японцев, как подчеркивали зарубежные авторы, на подсознательном уровне было развито недоверие ко всем иностранцам. Еще в Средние века европейцев считали дикими и агрессивными, так как они не ели рис, предпочитая ему мясо, и пили «белую кровь», которой японцы считали не известное им ранее молоко. Местные жители были убеждены в своей уникальности, отличавшей их от остального мира, неприязненно относились ко всем иностранцам, называя их «южными варварами», а затем «гайдзинами» (людьми с другой страны). Даже тех из зарубежных визитеров, кто владел японским языком и постоянно работал в Японии, называли «странными иностранцами». Японцы также с недоверием относились к своим соотечественникам-эмигрантам. Для них те, кто оставил Японию хотя бы на непродолжительное время, навсегда теряли право быть местным жителем.

Глубже входить в мир восточного государства Зорге помогало его жилище. Спал он на футонах — традиционной японской постели, вставал в пять часов утра, спускался на первый этаж и принимал офуро — деревянную сидячую ванну, которую горничная по японской традиции наполняла очень горячей водой, затем его ждал завтрак из традиционных блюд японской кухни. Туалет тоже был японский — без унитаза. После завтрака он шел в кабинет, где на столе лежали свежие газеты, журналы и книги, изучением которых он занимался в течение многих часов. Рихард работал с большим увлечением и вскоре, благодаря прекрасной памяти, приобрел практически энциклопедические знания о Японии.

Кроме кабинетной работы Рихард часто совершал поездки по различным городам и префектурам страны. Наибольший интерес у него вызвал старинный Киото, в котором находилось около тысячи древних буддистских и синтоистских храмов. В городе Нара также было много достопримечательностей: древние руины, храмы, деревянные постройки Средневековья и самая большая в мире статуя Будды. Посещая исторические места, Зорге видел и другую Японию — с развитым сельским хозяйством, успешно проведенной индустриализацией, высоким уровнем грамотности и культуры.

В ходе поездок по стране Рамзай решал и другую важную задачу. Он старался приучить наблюдавших за ним агентов полиции к своему активному образу жизни, многочисленным контактам с самыми различными людьми, связанными с его журналистской и научно-исследовательской деятельностью. Рихард пытался усыпить бдительность сотрудников наружного наблюдения и даже вызвать у них уважение к себе как человеку, искренне интересующемуся историей их великой страны. Одновременно он изучал основные приемы и особенности деятельности сотрудников обычной полиции, сотрудников тайной полиции токко и военной жандармерии кэмпэтай и уже мог различать их.

Часто они работали грубо: практически открыто Зорге сопровождал едва ли не десяток полицейских. Люди в штатском, но с военной выправкой бесконечно проверяли документы, получив визитную карточку на японском языке, они, как правило, были удовлетворены и держались на определенной дистанции. Они сопровождали Зорге в поезде, при посещении исторических мест, в ресторанах, гостиницах, во время прогулок. Но он вскоре выявил слабые стороны контролировавших его местных структур.

Полиция токко и военная жандармерия кэмпэтай, осуществлявшие контрразведывательные функции, больше занимались борьбой с инакомыслием и внутренней политической оппозицией из состава левых и пацифистских сил. Поэтому их агенты проявляли беспечность в отношении уже проверенных и лояльных правящему режиму иностранцев. Кроме того, многие японцы не употребляли спиртные напитки в рабочие дни и вообще плохо переносили алкоголь, в связи с этим агенты не всегда, как заметил Рихард, входили в рестораны и бары, где иностранцы пили спиртное, а ограничивались ожиданием на улице. Знание этих особенностей все-таки давало возможность вести разведывательную деятельность в Японии.

Рихард начал устанавливать деловые отношения с местным журналистским корпусом. В Японии выходило большое количество газет, журналов, активно действовало информационное агентство «Домэй», которое собирало внутреннюю и зарубежную информацию. Зорге общался с коллегами из ежедневных токийских газет «Асахи», «Нити-Нити», «Джапан адвертайзер», которые оказались очень информированными людьми. Эти газеты часто публиковали материалы о заседаниях Тайного совета, статьи о выступлениях членов правительства, в том числе военного министра Араки. Передовые статьи, как правило, носили воинственный характер и часто раскрывали агрессивные намерения японского руководства. Все журналисты находились под воздействием националистических идей, были настроены даже более реакционно, чем политики и военные. Однако к «убежденному нацисту» Зорге японские коллеги относились с симпатией, даже несмотря на то, что он был гайдзин — чужак, иностранец. Им нравилось, что немецкий журналист в общении с ними придерживается японских традиций: не подает руку при встрече, не похлопывает собеседника по плечу во время беседы, что считалось здесь невежливым. Рихард знал о японском искусстве чайной церемонии и следовал всем его правилам, заключавшимся главным образом в естественности и простоте. Не владея в полном объеме японским языком, он всегда здоровался и прощался по-японски, во время беседы использовал наиболее популярные в японском обществе пословицы. Это всегда вызывало положительную реакцию у его собеседников.