Толстой-Американец

То, что случилось с нашим героем весной или летом 1811 года, остаётся загадкой и поныне.

Ведь Американец недавно отличился на войне, был отмечен императором Александром Павловичем, стал капитаном гвардейского полка. На пороге тридцатилетия граф как будто взялся за ум, изжил или усмирил «дикость», о его сногсшибательных выходках и дуэлях начали понемногу забывать. Иные осведомлённые лица даже всерьёз поговаривали о том, что Толстому в недалёком будущем суждено попасть во флигель-адъютанты.

Зоркая наблюдательница Е. П. Янькова имела основания утверждать другое: красавец Фёдор Толстой «был некоторое время в большой моде, и дамы за ним бегали» ^[370] . «Много женщин не устояло против него!» — восклицала по тому же поводу знавшая подноготную отца П. Ф. Перфильева ^[371] .

Буквально всё и всюду складывалось тогда для него настолько удачно, что даже появившуюся на европейском небе в марте яркую комету Толстой-Американец вполне мог принять не за дурное предзнаменование, а за припозднившийся восход своей звезды.

Тут, под кометой, всё и пошло прахом.

Документов, проясняющих «дело» графа Фёдора, пока не обнаружено. Сам Американец ни словом не обмолвился о причинах «бури» 1811 года. Ничего не написали об этой истории и его друзья, и прочие москвичи и петербуржцы. Однако мы, зная, какнаказали капитана графа Толстого, вправе думать, что он совершил некий экстраординарный проступок, причём такой, что власти, во избежание громкого скандала, предпочли свернуть следствие и покарать виновника келейно, без лишней огласки (как некогда в Камчатке).

Таким проступком офицера могло быть, к примеру, неповиновение своему командиру и его оскорбление, что по тогдашним законам приравнивалось к натуральному бунту.Понятно, что идея дотошного, публичногорасследования дела о бунте старшего офицера Преображенского полка, красы и гордости русской гвардии, не пришлась бы по вкусу высшему начальству.

Косвенное подтверждение гипотезы о том, что пошедшая было в гору военная карьера графа Фёдора Толстого мигом оборвалась вследствие его острого столкновения с командиром полка, бароном Е. В. Дризеном, есть, по нашему мнению, в сбивчивом рассказе тайного советника Г. В. Грудева. Речь идёт о следующем фрагменте его старческих устных воспоминаний:

«Американец граф Толстой наплевал на полковника Дризена. Была дуэль, и Толстого разжаловали» ^[372] .

В процитированном отрывке хватает нелепостей. Одна из них — произведённое мемуаристом «разжалованье» графа (о разжалованьях уже сказано в начале настоящей главы).

«Наплевал» — тоже гиль: в этом случае опозоренный полковник Дризен не смог бы оставаться долее в Преображенском полку, а он числился там пожизненно, до 19 ноября 1812 года, когда был «исключён умершим» ^[373] .

Большие сомнения вызывает и сообщение Г. В. Грудева о состоявшейся дуэли Фёдора Толстого и Дризена. Их служебное неравенство было очень серьёзным препятствием к поединку [374]. К тому же дуэль с участием столь значительной персоны, как командир гвардейского полка, наверняка имела бы общественный резонанс и попала в анналы Александровской эпохи.

Однако, извратив факты, почти столетний Г. В. Грудев не ошибся, на наш взгляд, в изложении самой сутислучившегося. Повторим вышесказанное: граф Фёдор Толстой крайне резко выступил против барона Егора Дризена — и был за это весьма строго (но не громогласно) наказан.

А для сохранения скандальной тайны правительство пошло, можно сказать, на закулисную сделку с Американцем: ему предложили внезапно и основательно заболеть.Возможно, тут вновь, как и в прежние годы, расстарались заступники графа Фёдора, благодаря которым капитан избежал более суровой кары.

Разысканные уже в наши дни документы ^[375] позволяют восстановить хронику событий осени 1811 года.

17 сентября графа освидетельствовал полковой штаб-лекарь, который заключил, что Толстой «действительно болен одышкою, и потому военной службы Его Императорского Величества продолжать не может».

Через сутки, 19-го числа, был составлен «Формулярный список Лейб-Гвардии Преображенского полка Капитана Графа Толстого». В конце документа (где, среди прочего, указано, что граф «холост» и — нотабене — «к повышению достоин») стоит подпись: «Полковник Барон Дризен I».

Спустя несколько дней наш герой, призвав в товарищи смышлёного писаря, покорно подал прошение на высочайшее имя. Вот полный текст бумаги, созданной на основании «Формулярного списка»; она хранится ныне в Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА):

«Всепресветлейший Державнейший Великий Государь Император Александр Павлович, Самодержец Всероссийский, Государь Всемилостивейший

Просит Лейб-гвардии Преображенского полка капитан Граф Фёдор Иванов сын Толстой о нижеследующем:

В службу Вашего Императорского Величества поступил я сначала всей полк подпрапорщиком 1791-го Января 1; портупей-прапорщиком 1797-го Декабря 28-го; прапорщиком 1798-го Сентября 9; подпоручиком 1799-го Сентября 27; поручиком 1803-го Августа 10; и по Высочайшим Приказам переведён был в Нейшлотский Гарнизонный баталион тем же чином 1805-го Августа 10; из оного в Костромской пехотный полк 1805-го Августа 29; обратно переведён в Нейшлотский Гарнизонный баталион 1806-го Февраля 23, а оттуда переведён по-прежнему в сей полк 1808-го Октября 31; штабс-капитаном 1809-го Августа 11; в нынешнем чину 1810-го годов <sic>Декабря 12 числа; в походе находился 1807-го Сентября с 27-го и 1809-го годов Ноября по 1 число, в Финляндии против шведов и в экспедиции при покорении Аланских островов. А как ныне будучи одержим приключившеюся болезнею, о которой прилагая при сём штаб-лекарское свидетельство, службы Вашего Императорского Величества продолжать нахожу себя не в силах; почему всеподданнейше прошу.

Дабы Высочайшим Вашего Императорского Величества Указом поведено было сие моё прошение по команде принять и меня именованного от службы уволить.

Всемилостивейший Государь! Прошу Вашего Императорского Величества о сём моём прошении решение учинить сентября… [376]дня 1811 года, к поданию надлежит по команде. Прошение писал со слов просителя онаго ж полка рядовой Иван Костарев.

К сему прошению Лейбгвардии Преображенского полка Капитан Граф Фёдор Иванов сын Толстой руку приложил».

Поданное «по команде» формальное, лишённое и намёка на какую-либо отсебятину, прошение Американца было препровождено (вместе с прошениями двух других офицеров, Порошина 3-го и Нумерса) на мызу Стрельна, в штаб-квартиру шефа Преображенского полка великого князя Константина Павловича.

26 сентября 1811 года тот представил пакет документов об увольнении «за болезнями» и свой рапорт «на благорассмотрение» государя.

Получив представление брата и цесаревича (за № 346), император Александр Павлович повелел: двух Преображенских подпоручиков (случайно попавших в компанию с графом Фёдором) «отставить по положению».

А о капитане Фёдоре Толстом царь распорядился сделать «сверх сего особое исполнение».

Смысл этой туманной фразы самодержца становится понятен из других канцелярских бумаг конца 1811 года.

Одна из них — отношение военного министра генерала от инфантерии М. Б. Барклая де Толли к великому князю Константину Павловичу от 7 октября, где говорится:

«Вследствие представления Вашего Императорского Высочества от 26 минувшего Сентября за № 346, Государь Император высочайше соизволяя на отставку Лейбгвардии Преображенского полка капитана Графа Толстого, о чём и будет объявлено в следующем приказе: повелеть изволил сего же дня выехать ему графу Толстому из С-т-Петербурга в Калугскую губернию к родственникам его, что мною ему объявлено и Вашему Императорскому Высочеству имею честь всепокорнейше донести».