Откровения танкового генерала СС

Взвод Бюттнера в 6 часов 50 минут докладывает о том, что Адаманий очищен от неприятеля. Оттуда хорошо обозревается участок южнее Перекопа, включая и Татарский ров. Взвод под командованием фон Б. докладывает о наличии мощной оборонительной линии противника, о проволочных заграждениях, кроме того, об орудиях на неподвижных установках и танках. Полчаса спустя сам убеждаюсь в достоверности представленных мне разведданных. Так что прорыв через перешеек возможен лишь силами нескольких дивизий и мощной артиллерии.

По радио докладываю в штаб 73-й пехотной дивизии, что проведение «дерзких операций» на перешейке не представляется возможным. В подтверждение сказанному отправляю посыльного с детальным донесением о бое и описанием обстановки.

И когда мне ближе к полудню доставляют приказ вновь повторить «дерзкую операцию» на перешейке, я лишаюсь дара речи. Я отказываюсь посылать моих бойцов на верную смерть. Я раздраженно ссылаюсь на свое предыдущее донесение, еще раз обратив внимание на весьма сильно укрепленную линию обороны русских. Штаб дивизии предлагает мне лично явиться к командующему дивизией и доложить обо всем непосредственно ему.

Несколько часов спустя отыскиваю командующего в небольшом селе где-то севернее Каланчака. Принимая во внимание мой отказ выполнить распоряжение штаба, ожидаю грома и молний, и тем сильнее мое удивление, когда командующий генерал Билер тепло приветствует меня и принимает мои доводы.

Вернувшись из штаба дивизии, ввожу в курс полковника Хитцфельда относительно обстановки на участке нашего батальона, после чего веду батальон в Чаплинку, где мне приказано дожидаться дальнейших распоряжений. На пути следования нас неоднократно с бреющего полета обстреливают самолеты противника и его тяжелая артиллерия.

В Чаплинке получаю от Зеппа Дитриха приказ немедленно атаковать противника на среднем перешейке у Заликова, используя, по возможности, эффект внезапности.

Между тем уже 16 часов, и операцию предстоит проводить в темное время суток. Когда я возвращаюсь в расположение батальона, бойцы дожидаются меня, расположившись на технике. Пять минут спустя мы уже едем по вечерней степи. В 17 часов 50 минут минуем колхозное село Владимировку и там попадаем под обстрел противника, ведущего огонь с полуострова «Носорог». Батарея 12,2-см пушек пытается помешать нашему маршу на восток. Я стремлюсь максимально использовать немногие остающиеся светлые часы и проехать как можно больше. Ночь мы проводим в Громовке без каких-либо стычек с противником.

15 сентября в 4 часа 30 минут 2-я рота готова выступить в качестве головного отряда. Горячий кофе дымится в кружках бойцов, пока я обсуждаю данные разведки — высказывания пленных с оберштурмфюрером Шпэтом. Воздушная и наземная разведка сообпцает о хорошо оборудованных оборонительных позициях, полукругом расположенных у железнодорожной станции Заликов. Прорвать такую линию невозможно. Мы не располагаем ни соответствующей численностью личного состава, ни необходимыми вооружениями. Ко всему иному и прочему с воздуха замечены вмонтированные в бетон орудия южнее Заликова, полностью контролирующие узкий проход.

Над степью висит непроглядный туман. Видимость — максимум 20 метров. Туман наталкивает меня на мысль воспользоваться им — под покровом мглы пробраться вплотную, к самым орудиям противника, расположенным южнее прохода, а потом внезапно обрушиться на линию обороны, полукольцом прикрывающую Заликов. Я убежден, что укрепления вблизи воды слабее и что никому и в голову не придет, что моторизованные части способны на подобное безумство, как атаковать укрепленную зону в 200–300 метрах от стационарных орудий.

Туман этот продержится от силы час и рассеется не позднее 7 часов. До этого времени укрепления должны быть взяты.

Я быстро излагаю план головной роте и пожимаю руку оберштурмфюреру Шпэту. Сам Шпэт отправляется вместе с головным взводом. Позади головной роты следуют 8,8-см орудия оберштурмфюрера д-ра Наумана. Между прочим, он уберегает свои орудия с самого Днепра. Задача Наумана: обстрелять бункеры южнее перехода.

В непроницаемой мгле медленно скрываются мотоциклы, БМР, тягачи и орудия. Петер едва слышно чертыхается, когда наша машина окунается в волглое, серое месиво тумана. Мой адъютант, низкорослый, но жилистый оберштурмфюрер Вайзер выскакивает с правой стороны, пытаясь отыскать берег Сивашского залива. Мы должны сейчас ехать по самому краю «Гнилого моря». И хотя мы метрах в 50 от берега, граница берега остается невидимой.

Примерно через 20 минут мы подъезжаем к наезженному пересечению дорог. Следы от него разбегаются в разные стороны. Внезапно из тумана возникает фигура солдата. Сначала мне показалось, что Шпэт выслал кого-нибудь из своих бойцов указывать дорогу. Я осведомляюсь у пришельца:

— Ну, и куда теперь?

Услышав немецкую речь, этот парень едва не падает в обморок и мгновенно исчезает. Мы даже не успели заметить, куда он кинулся. Только потом выясняется, что мы проехали в каких-нибудь 150 метрах от поста русского боевого охранения.

Мы все ближе и ближе подбираемся к переходу. Вот показалась дамба. Туман разреживается. Близится решающая минута! Либо нам сейчас повезет, либо конец! Мы молча вглядываемся в туман. Откуда-то справа доносится плеск воды у отлогого берега. В паре сотен метров южнее, по ту сторону мелкого Сиваша, в тумане маячит высокий берег Крымского полуострова. А что же лежит севернее? Где враг? Мы метр за метром продвигаемся дальше на восток. В песке скрипят гусеницы тягачей. Гул двигателей едва слышен. Напряжение растет. Я показываю на юг и обращаю внимание артиллеристов 8,8-см орудий на бункеры, с которыми им предстоит расправиться. Но пока что все спокойно. Неужели мы снова едем навстречу верной гибели? Не повторится ли «дерзкая операция» в Преображенском?

Глухой не то гул, не то грохот нарушает утреннюю тишину. Неужели снова бронепоезд? В следующую секунду все становится ясно. По характерному звуку выстрела узнаем нашу родную 3,7-см противотанковую пушку. И почти одновременно раздаются выстрелы наших 2-см пушек, которым размеренно вторят тяжелые пулеметы. 2-я рота вышла к узкому переходу Заликова и сумела остановить транспортный состав, перевозивший вооружения и снаряжение. Паровоз обстреляли из 3,7-см орудий. Сами на то не надеясь, мы оказались в самом центре оборонительных позиций русских, получив тем самым возможность атаковать неприятеля с тыла. В 8 часов 55 минут железнодорожная станция в наших руках. Это позволило нам овладеть и командным пунктом русских, а также нарушить связь. Суматоха в стане неприятеля не поддается описанию. Они просто не желают поверить, что мы уже здесь. Вражеская артиллерия, расположенная в бетонных дотах южнее перехода, пытается открыть огонь только после нашего обстрела из 8,8-см орудий.

Туман тем временем рассеялся, и все на виду — и немцы, и русские. Бремен наступает на север и врывается в населенный пункт под названием Ново-Алексеевка.

Оберштурмфюрер д-р Науман мчится со своей 8,8-см пушкой на огневую позицию, необходимо попытаться нейтрализовать вражеские орудия. Умелая работа орудийного расчета позволяет достичь цели — советские орудия умолкают. Но и сам д-р Науман получает тяжелое ранение. На БМР его срочно отправляют в безопасное место. Полукольцо обороны врага севернее перехода окончательно прорвано, однако преодолеть сам переход пока что не представляется возможным. Хорошо оборудованные в инженерном отношении позиции русских с широкой полосой проволочных заграждений и минными полями требуют применения сильной артиллерии и пехоты.

Батальону удается взять в плен многие сотни пленных — бывших служащих 871-го и 876-го стрелковых полков. Узкий переход обороняет 276-я стрелковая дивизия русских.

Захвачена и материальная часть: 86 новеньких грузовиков «Форд», 26 гусеничных тягачей, 2 противотанковых орудия (4,7-см) и многочисленные вагоны с боеприпасами, включая 12,2 см снаряды. Состав прибыл из Мелитополя, пункт назначения — Севастополь.