В команде Горбачева: взгляд изнутри

За безотлагательное избрание Президента на съезде мы выступали скорее по прагматическим, чем по принципиальным мотивам, да и конституционная норма предусматривала всенародные выборы. С точки зрения их возможного исхода особых сомнений не возникало: должен был победить Горбачев. Просто в сложившейся в стране ситуации было крайне нежелательно проводить избирательный марафон, взвинчивать страсти, отвлекать внимание от острейших насущных проблем, усугублять нарастающий хаос. Обстановка требовала более короткого и эффективного решения, чтобы побыстрее выбраться из управленческой сумятицы и рыхлости, которую уже окрестили параличом или вакуумом власти.

Голосование по этому вопросу, сопровождавшая его дискуссия явились кульминацией съезда. В перерыве перед голосованием Примаков, Яковлев, Лукьянов и я порознь и вместе убеждали Горбачева сделать хотя бы небольшой шаг навстречу оппозиции, согласившись на сокращение срока полномочий первого Президента, избираемого съездом, до трех или четырех лет. Терзали серьезные опасения за исход голосования: ведь решения по конституционным вопросам требуют квалифицированного большинства. Но Горбачев был непреклонным. Напряжение достигло апогея, ибо на карту было поставлено очень много.

Тут большую роль в поддержку выборов первого Президента съездом сыграли выступления Залыгина, Яковлева, Лихачева. Неожиданно для многих за это выступил Травкин и, что уж совсем оказалось сюрпризом — Собчак. Исход дела был решен — рубеж в 2/3 голосов превышен с перевесом всего в 43 голоса.

В последующей политической борьбе вопрос о способе выборов Президента не сошел с повестки дня, возвращение к нему активно использовалось оппозицией для подрыва позиций Горбачева, особенно после всенародного избрания президентов РСФСР и других республик. Можно ли считать, что тут была допущена ошибка? Да, в контексте последующего развития событий было бы правильней иметь всенародно избранного Президента СССР. Его власть была бы прочней, было бы значительно трудней развалить Союз, легче было бы предотвратить тиражирование президентских должностей в стране.

Но, как говорится, "знал бы, где придется упасть, соломки бы подстелил". Тогда волновало другое — как быстрее с помощью президентской власти предотвратить нарастание кризисных тенденций, укрепить правопорядок, стабилизировать ситуацию. Не вышло. Очевидно, все-таки надо было прогнозировать и худшие варианты.

Не менее остро на съезде, да и в обществе дискутировался вопрос о совмещении партийных и государственных постов. На Горбачева оказывалось сильнейшее давление. Оно особенно усилилось после избрания его Президентом. Тут, пожалуй, сомкнулись интересы «межрегионалов» (позднее — "демороссов") и крайних партийных консерваторов. Первые "спали и видели" отделение Президента Горбачева от партии, чтобы лишить его серьезной политической опоры, поставить его в зависимость от себя. Вторые мечтали об избавлении партии от перестроечной заразы. На партийных пленумах все назойливей муссировалась тема о том, что Горбачеву трудно совмещать руководство партией и государством, что он забросил партийные дела, но при этом почему-то никто не ставил вопрос о его отставке с президентского поста…

Смыкание разнородных сил на позиции несовмещения партийных и государственных постов серьезно осложнило ситуацию на съезде вокруг этого вопроса и отразилось на результатах голосования поправки к Конституции, запрещающей Президенту занимать другие политические и государственные посты. Поправка не была принята, ибо не набрала квалифицированного большинства, но за нее было подано 1303 голоса из 1974 при 607 против. Вот насколько остро стоял этот вопрос!

У меня и тогда, и позднее была совершенно четкая и ясная позиция: ни в коем случае сейчас не идти на разделение постов. Эту точку зрения я высказал в своем выступлении на третьем съезде, ее я отстаивал на всех публичных встречах, во всех дискуссиях, в которых мне пришлось участвовать. Горбачеву я говорил, что его отход от руководящей роли в партии не может не иметь в нынешних условиях губительных последствий и для президентства и для самой партии. Партия может оказаться под контролем консервативных сил, ее реформирование, только начавшись, будет прервано, возникнет противопоставление партии и президентской власти. Лишившись же политической опоры, да не имея к тому же президентских структур на местах, президент не продержится и трех месяцев, ибо ни новые демократы, ни консервативная партия его терпеть не будут.

Путь один — оставаясь и Генеральным секретарем в партии, и президентом, осуществлять обновление партии на современных демократических основах, в рамках гражданского общества и правового государства. Путь нелегкий, но другого не дано, если мы хотим избежать анархии и разложения. К сожалению, эта возможность оказалась нереализованной.

Глава IV

Кризис партии

Как ускорить перестройку в партии. — Платформа ЦК КПСС или "Демплатформа"? — На авансцену выходит российский фактор. — Последний съезд КПСС.

Как ускорить перестройку в партии

Уже первый Съезд народных депутатов показал необходимость ускорения и углубления перестройки партии, которая начала отставать от процессов, происходящих в обществе. Руководство партии по-прежнему выступало инициатором демократической перестройки, а сама она все более погрязала в самоанализе, обостряющейся внутрипартийной борьбе. Многие ее звенья, особенно на областном и районном уровнях, стали превращаться в тормозящую силу. В аппарате партии, в том числе в ЦК, зрело глухое недовольство переменами. КПСС входила в трудную для себя полосу вставала перед выбором: или обновить себя или оказаться перед угрозой распада.

Еще за год до этого лишь 10–15 процентов опрашиваемых в ходе социологических исследований заявляли об утрате надежд на способность партии осуществить перестройку, а сейчас таких ответов было уже 35 процентов. Негативные суждения о работе ЦК компартий республик, крайкомов и обкомов партии, горкомов и райкомов высказывало еще большее количество людей — около 60 процентов опрошенных. Эти настроения, естественно, не могли не находить отражения в прессе. Особенно жесткой критике подвергался партийный и государственный аппарат, что еще более взвинчивало страсти.

Стали раздаваться требования чуть ли не немедленного созыва чрезвычайного съезда КПСС. В подавляющем большинстве случаев они исходили от партийных функционеров, не принимающих перестройку, не способных на коренные перемены, явно или тайно осуждающих линию горбачевского руководства. Они надеялись, что съезд отвергнет эту линию и вернет все на круги своя. Но с идеей чрезвычайного съезда, очевидно, не задумываясь над ее последствиями, носились и радикально настроенные реформаторы в партии. Результат чрезвычайного съезда, по моему убеждению, тогда мог быть только один — поражение реформистских сил, консервативный поворот, возврат к старому.

Я чувствовал, как Горбачева мучает ситуация с партией. Он понимал, и я его в этом отношении поддерживал, что без партии не обойтись — не удержать управление страной и не осуществить демократическое обновление общества, сопряженное с крутой ломкой общественных отношений. И в то же время видел, что для этого нужно коренное обновление самой партии, а оно наталкивается на упорное сопротивление и даже контрнаступление консервативных сил.

После XIX партконференции прошел лишь год. Потенциал ее решений еще не был исчерпан. Для нового съезда надо было наработать сумму новых идей, создать новый программный документ, пересмотреть устав, выработать линию социально-экономического развития страны на предстоящий пятилетний период. Иначе говоря, нужно было сформировать такую мощную идейно-теоретическую и политическую платформу, которая позволила бы на новом этапе сплотить партию или во всяком случае ее основной массив вокруг перестроечных целей и задач.

К этому мы не были готовы. Требовалось время. И не только для того, чтобы подготовить доклад и резолюции, а прежде всего для того, чтобы произошел поворот в массовом партийном сознании в пользу глубоких демократических перемен или во всяком случае более или менее четкое размежевание.