Меншиков

Следы недоверия к известию Меншикова отражены в царском указе, адресованном войску запорожскому, а также духовным иерархам Украины. У царя, видимо, теплилась надежда, что светлейший ошибся, что с часу на час будут получены известия, опровергающие сведения князя. Поэтому царь проявил осторожность. «Известно нам, великому государю, учинилось, – читаем в указе от 27 октября, – что гетман Мазепа безвестно пропал, и сумневаемся мы того для, не по факциям ли каким неприятельским». На всякий случай Петр велел «всей генеральной старшине», и полковникам, и прочим прибыть в обоз «для советов», а если подтвердится факт измены Мазепы, то и для избрания нового гетмана. [128]

Через сутки после получения известия от князя все сомнения развеялись и у царя – к нему явился убежавший из Батурина канцелярист с подтверждением измены Мазепы.

30 октября в ставку Петра в Погребках прибыл Меншиков. На военном совете было решено добывать Батурин. Внимание Петра I и Карла XII было приковано к резиденции гетмана не случайно – там находились обещанные шведскому королю запасы продовольствия, снаряжения, артиллерии и боеприпасов, то есть всего того, в чем нуждалась шведская армия после утраты обоза в битве у Лесной. Если запасы попадут к неприятелю, то он станет намного сильнее и обстановка осложнится настолько, что поставит под угрозу успех всей кампании. Кто раньше проникнет в Батурин, тот окажется в выигрыше, стоившем и риска, и перенапряжения сил. Именно поэтому к Батурину одновременно спешили шведы с мазепинцами и русские войска, командование которыми царь поручил Меншикову. Время исчислялось не сутками, а часами. Князь понимал, что успех его операции зависит от быстроты и натиска.

Как только в полдень 31 октября русские войска подошли к Батурину, Меншиков отправил в крепость парламентера. Поскольку крепость изготовили к обороне и все выходы и входы в нее были накрепко забиты, парламентера втащили веревками. На уговоры сдаться, на слова, что гетман изменил, мазепинцы твердили, что этому они не верят. Князь приступил к подготовке к штурму, ибо, как он доложил царю, – «ни малой склонности к добру в них не является и так говорят, что хотят до последнего человека все держатца». Впрочем, ночью к Меншикову прибыли посланцы Чечеля с заявлением, что хотя гетман, возможно, и изменил, но сами они остаются верноподданными царя и готовы впустить войска в замок, но на размышление запросили трое суток.

Разгадать тактику батуринцев не представляло большого труда – ясно, что они в ожидании шведской подмоги тянули время. Меншиков резонно им ответил: «Довольно с вами времени намыслиться одной ночи, до утра». Утром 1 ноября мазепинцы открыли огонь из пушек, дав таким образом понять, что переговорам пришел конец и настало время действовать.

Не все казаки, засевшие в Батурине, были сторонниками Мазепы. Старшина Прилуцкого полка Иван Нос, как и часть казаков этого полка, остался верным подданным России. По преданию, Нос незамеченным прибыл в стан Меншикова с сообщением о существовании тайной калитки, через которую можно было скрытно проникнуть в Батуринский замок. Светлейший тут же воспользовался полученными сведениями: он организовал ложный штурм крепости, отвлек внимание осажденных, чем воспользовалась группа солдат, просочившаяся в замок через калитку.

Обреченные мазепинцы оказали упорное сопротивление, но устоять не смогли. «По двучасном огне», как доносил Меншиков царю, русские войска овладели крепостью. В Глухов Меншиков доставил всю захваченную в Батурине артиллерию, кроме тяжелых пушек, которые пришлось взорвать. Доставил он в Глухов и атрибуты гетманской власти – булаву, бунчук и знамена, понадобившиеся царю для намечавшегося здесь избрания нового гетмана.

Петр получил известие от Меншикова в тот же день, 2 ноября, и отправил ему поздравления: «Сего моменту получил я ваше зело радостное писание, за которое вам зело благодарны, паче же Бог мздовоздаятель» [129]– царь пожаловал князю принадлежавшее Мазепе село Ивановское с деревнями.

Разгром Батурина имел огромные военно-политические последствия. Во-первых, это была резиденция гетмана-изменника, и разгром изменничьего гнезда символизировал крах гетманской затеи. Кажется, это понимал и Мазепа, который при виде пепла и щебня, оставшегося от Батурина, произнес: «О, злые и несчастные наши початки. Вижу, что Бог не благословил мое намерение».

Во-вторых, овладение Батурином лишило шведскую армию необходимых ей материальных ресурсов, впрок заготовленных Мазепой. Сорок пушек и припасы к ним, вывезенные из Батурина, если бы достались Карлу XII, то, возможно, изменили бы судьбу Полтавы, которой шведский король не мог овладеть, испытывая недостаток в артиллерии и порохе; сложнее и с большими жертвами для русской армии могло протекать и генеральное сражение Северной войны, состоявшееся 27 июня 1709 года.

ПРЕСЛАВНАЯ ВИКТОРИЯ

Измена Мазепы добавила забот Петру. В ставке царя известие об измене вызвало чувство растерянности и тревоги, ибо никто не знал, сколь глубоко в толщу народа проникли предательские замыслы украинского гетмана и какой отклик они найдут среди старшин и рядовых казаков. Но прошло несколько дней, и все стало на свои места. Известия сообщали, что король не получил ни обещанных подкреплений в живой силе, ни продовольствия, ни снаряжения. Не сулило радужных перспектив будущее и Мазепе – выяснилось, что народ не поддержал изменника, и он не мог рассчитывать на пополнение рядов мазепинцев.

И все-таки надлежало как можно скорей нейтрализовать влияние Мазепы. Уже на второй день после измены гетмана, когда переход его в стан Карла XII не вызывал никаких сомнений, русское правительство предприняло ряд мер, чтобы предотвратить вовлечение в изменнические замыслы Мазепы новых лиц, представить бывшего гетмана в его подлинном обличье, сделать достоянием народа его сокровенные чаяния, тщательно скрываемые им даже от ближайшего окружения.

Важнейшим средством разоблачения Мазепы стали царские указы. Одни из них были адресованы церковным иерархам, а через них – населению Украины, поскольку главным местом, откуда в те времена исходили новости, был амвон; другими указами царь обращался к сохранившим верность полковникам; третьими – ко всему украинскому народу; наконец, четвертыми – к рядовым казакам и старшинам, обманом уведенным Мазепой к шведскому королю. Знакомство с содержанием этих сочинений дает представление о достойной удивления способности царя быстро и безошибочно ориентироваться в обстановке, разгадывать подлинные мотивы и цели измены уже в самые первые дни, когда ни он, ни его министры не располагали исчерпывающими данными.

В указах от 28 и 29 октября, приглашавших церковных иерархов и полковников в Глухов для избрания нового гетмана, Петр правильно определил мотивы измены, подтвержденные дальнейшим ходом событий: Мазепа и его покровители намеревались «Малороссийскую землю поработить по-прежнему под владение польское».

Почти одновременно с царскими указами на Украине стали распространяться гетманские и королевские универсалы. Началась так называемая «война перьями» – борьба за симпатии народа.

Первое послание Мазепа адресовал 30 октября Скоропадскому. Тезисы, изложенные в письме к стародубскому полковнику, повторят последующие универсалы. Суть их сводилась к следующему: оправдать измену, вызвать сочувствие народа, и тем самым – приток новых сил в ряды изменников. Чем Мазепа соблазнял Скоропадского?

Бывший гетман заверял, что он, переходя на сторону шведов, радел не о личной выгоде, а о счастье украинского народа, который будто бы царь намеревался «к рукам прибрати и в тиранскую свою неволю запровадити». Обоснование этого заявления ничего общего с действительностью не имело. Мазепа, например, писал, что «Москва и без жадного о том з нами согласия зачала городы малороссийские в свою область отбирати». Под этим подразумевалось размещение русских войск в некоторых украинских городах. Однако каждому непредубежденному современнику было очевидно, что пребывание русских войск в украинских городах вызывалось военной целесообразностью или необходимостью.