Легендарный Корнилов. «Не человек, а стихия»

30 июля на совещании с участием министров путей сообщения и продовольствия генерал Л. Г. Корнилов заявил: «Для окончания войны миром, достойным великой, свободной России, нам необходимо иметь три армии: армию в окопах, непосредственно ведущую бой, армию в тылу – в мастерских и заводах, изготовляющую для армии фронта все ей необходимое, и армию железнодорожную, подвозящую это к фронту». Далее он, не вдаваясь в вопрос о том, какие меры необходимы для оздоровления рабочих и железнодорожных составляющих и предоставляя разобраться в этом специалистам, заметил, что «для правильной работы этих армий они должны быть подчинены той же железной дисциплине, которая устанавливается для армии фронта».

3 августа генерал Корнилов представил записку Керенскому, подготовленную специально для доклада Временному правительству. В ней говорилось о необходимости немедленного проведения следующих главных мероприятий:

– введение на всей территории России в отношении тыловых войск и населения юрисдикции военно-революционных судов, с применением смертной казни за ряд тягчайших преступлений, преимущественно военных;

– восстановление дисциплинарной власти военных начальников;

– введение в узкие рамки деятельности комитетов и установления их ответственности перед законом.

Керенский, ознакомившись с этой запиской и выразив предварительно свое принципиальное согласие с мерами, предлагавшимися Корниловым, уговорил генерала не представлять записки правительству непосредственно в этот день, мотивируя это пожелание желательностью завершения аналогичной работы Военного министерства для взаимного согласования проектов. Однако уже на следующий день 4 августа копия записки генерала Корнилова оказалась в распоряжении газеты «Известия», начавшей печатание выдержек из корниловской записки, одновременно с чем началась и широкая кампания по травле верховного командования.

11 августа, в беседе со своим начальником штаба генералом Лукомским, Корнилов пояснил, что эти акции необходимы ввиду ожидаемого восстания большевиков и что «пора немецких ставленников и шпионов во главе с Лениным повесить, а Совет рабочих и солдатских депутатов разогнать, да разогнать так, чтобы он нигде и не собрался». Пока происходили все эти события, глава Временного правительства А. Ф. Керенский в это время был целиком занят другими проблемами. Планы генерала Л. Г. Корнилова навести в стране и на фронте порядок посредством военной диктатуры не давали ему покоя. Н. В. Стариков считает, что Керенскому необходимо было «заставить армию выступить против разрушения страны, объявить ее мятежной силой и тогда уже разгромить ее высшие эшелоны. Чтобы военные решились выступить против Временного правительства, у них должен быть вождь. Поэтому Керенский выдвинул Корнилова».

Итак, вопрос о власти для Керенского в конце августа 1917 года оказался намного важнее вопроса о безопасности страны. Не устраивала его и идея создания директории в составе Корнилова, Керенского и заместителя военного и морского министра, петроградского генерал-губернатора Бориса Савинкова. Причина была самой банальной – Керенский и Корнилов не смогли договориться, кому в этом «триумвирате» занять председательское место, то есть быть диктатором России. Первым претендентом на эту роль выступал, конечно, А. Ф. Керенский, для которого вопрос «возглавления» был всем, но Корнилов утверждал, что в данной ситуации положение может спасти только армия, «которая ему доверяет».

Корнилов, безусловно, ничего не знал о дворцовых интригах, которые плелись в Петрограде, и продолжал подготовку к смене власти. Ближайшим помощником Верховного главнокомандующего по службе в это тяжелое время оказался генерал А. С. Лукомский, назначенный несколько недель назад на должность начальника штаба Ставки. Они знали друг друга давно, еще по совместной учебе в Николаевской академии Генерального штаба. Александр Сергеевич характеризовался сослуживцами как человек независимых взглядов, хороший военный специалист и прекрасный организатор.

Лукомский знал о подготовке переворота, и, желая помочь Корнилову, обратился к нему с предложением поручить подготовку военной составляющей этого дела ему, поскольку «все надо хорошенько обдумать, постараться предусмотреть все случайности и сделать так, чтобы бить наверняка». Выслушав начальника штаба, Лавр Георгиевич ответил:

– Я уже кое-что подготовил и, по моим указаниям полковник Лебедев и капитан Роженко разрабатывают все детали. У вас, как у начальника штаба, достаточно других задач по управлению войсками. Потому уж поверьте, что я лично за всем присмотрю, и все будет сделано, как следует.

В столь вежливой форме опытный и осторожный администратор был оставлен в стороне от подготовки переворота видимо потому, что генерал Корнилов был совершенно уверен в успехе задуманного. В Ставке заблаговременно отпечатались воззвания, с которыми Верховный главнокомандующий предполагал обратиться к населению и армии, извещая их о смене власти.

Выступление намечалось на день празднования полугодовщины революции, то есть 27 августа, когда в Петрограде ожидались демонстрации рабочих. Под предлогом наведения порядка должен был быть разогнан Совет рабочих и солдатских депутатов, а также арестовано Временное правительство. Для осуществления этого плана, как пишет А. И. Деникин, еще 20 августа Керенский, по докладу Савинкова, соглашается на «объявление Петрограда и его окрестностей на военном положении и на прибытие в Петроград военного корпуса для реального осуществления этого положения, то есть для борьбы с большевиками».

В двадцатых числах в столицу заблаговременно направлялись 3-й конный корпус и Кавказская «туземная» дивизия, которую за глаза называли «дикой». В последующем эти соединения должны были составить основу отдельной Петроградской армии, подчиненной непосредственно Ставке.

Передвижение этих войск было начато по решению Временного правительства и с согласия самого А. Ф. Керенского. Но в договоренности Корнилова с Савинковым обсуждалась отправка туда корпуса регулярной кавалерии во главе с «либеральным» командиром. Одновременно из Финляндии на Петроград двигался кавалерийский корпус генерал-майора А. Н. Долгорукова.

Корнилов и его помощники не рассчитывали встретить серьезное сопротивление при выполнении своего замысла. Деникин объяснял это опытом подавления предыдущих восстаний. Он считал, что «с трусливой, распропагандированной толпой, которую представлял собой Петроградский гарнизон, и с неорганизованным городским пролетариатом может справиться очень небольшая дисциплинированная и понимающая ясно свои задачи часть».

От Временного правительства свои намерения Корнилов замаскировал идеей немедленной «расчистки» Петрограда – удалением из города запасных частей, совершенно разложившихся не столько под влиянием большевистской пропаганды, сколько от «демократической» вседозволенности. Пьянство, бесчинство и грабежи «революционных» солдат не находили никакого отпора со стороны опереточной милиции, состоявшей из студентов, гимназистов и курсисток. Официальная власть не могла своими силами покончить с беспорядками, поэтому вынуждена была обращаться за помощью к армии.Но Керенский еще больше боялся потерять власть, и поэтому готов был затеять с Корниловым двойную игру, главной целью которой ставил недопущение установления диктатуры Верховного.

Из архивных документов следует, что 23 августа Корнилов пригласил Керенского в Ставку, чтобы лично договориться с ним обо всех необходимых подробностях будущего государственного устройства. Однако Александр Федорович вновь проявил колебание и уклонился от личной встречи.

24 августа по приказу Керенского в Ставку прибыл обер-прокурор Синода В. Н. Львов с тремя вариантами создания «сильной власти». Согласно первому главенство сохранится за Керенским, при котором сформируется новое правительство. По второму варианту создается небольшое правительство в составе трех-четырех лиц (в число их должен войти и Верховный главнокомандующий). И, наконец, по третьему варианту власть сосредоточивается в руках Верховного главнокомандующего.По словам участников это встречи, генерал Корнилов сразу же заявил Львову, что «необходимо учреждение диктатуры при обязательном участии Керенского и что он, Корнилов, готов подчиниться кому укажут». Но затем, обсудив все варианты, Корнилов остановился на третьем, правда, с некоторыми дополнениями. Их Львов, вернувшись в Петроград 26 августа, передал Керенскому соответствующую записку и доложил ему следующим образом: «Первое – генерал Корнилов предлагает объявить Петроград на военном положении. Второе – он требует передать всю власть, военную и гражданскую, в руки Верховного главнокомандующего. Третье условие Корнилова – отставка всех министров, не исключая и министра-председателя, и передача временного управления министерствами товарищам (заместителям) министров впредь до образования кабинета Верховным главнокомандующим.