Загадка Скапа-Флоу

Прин спустился в ЦП, снял бинокль, кожаную куртку и направился в радиорубку. Функ-обер-маат Бланк находился на посту.

— Настройтесь на волну Би-Би-Си, мне нужны новости.

Звучание музыки сменила сводка новостей.

— А теперь настройтесь на немецкую станцию, — отрезал Прин.

Бланк коснулся ручки настройки, и знакомый голос немецкого диктора зазвучал из громкоговорителя, с середины предложения:

— Выключай! — сказал Прин.

Через переговорную трубу он передал на мостик:

— Привет, Эндрасс, мы потопили «Ройал Оук»!

— Поздравляю! В активе U-47появился линейный корабль водоизмещением 30 000 тонн. Продвижение по службе и Рыцарский Крест обеспечены!

Отсмеявшись, Прин ответил:

— Я не прошу о личном признании. Это заслуга всего экипажа.

— А что-нибудь сказали о поврежденном линкоре? — спросил Эндрасс, чтобы сменить тему.

— Ничего. Только упомянули о пятнадцати спасенных с «Ройал Оук», и — все.

Помолчав, он добавил:

— Кстати, я не собираюсь возвращаться на мостик. Надо немного отдохнуть. Передайте по вахте приказание — разбудить меня в 05.30 перед погружением.

— Яволь, мой капитан.

— Приятной вахты, Эндрасс, и пока!

Прин хлопнул по плечу Бланка и сказал:

— Ну, мне кажется, мы не подкачали, не так ли? Завтра за это выпьем.

Он повернулся и приподнял зеленую занавеску своей каюты. Швырнул фуражку на койку и избавился от кожаной куртки, водрузив ее на крюк. Затем сел за маленький столик, взял лист бумаги и написал проект донесения коммодору Дёницу:

Из своей маленькой рубки Бланк увидел, как командирская рука отодвинула занавеску. Прин вышел и передал ему листок с текстом донесения:

— Передать по радио в Главный штаб, немедленно!

Занавеска вновь упала. Бланк прочитал текст и начал отправку донесения.

Эндрасс приказал увеличить ход. Узкий форштевень лодки, шедшей со скоростью 15 узлов, поднимал две пенящихся волны выше надстройки. В корме молочный кильватерный след терялся в ночи. Этот след мог запросто привлечь внимание дозорных кораблей Береговой охраны. Наблюдение за воздушной обстановкой было затруднено хрюканьем воздуходувки, дополнявшей рев шестицилиндровых дизелей фирмы M.A.N. Но вахта осматривала и море, и небо с неослабевающим вниманием. Эти воды были особенно опасны из-за близости военно-морской базы Розайт. Большое количество патрульных кораблей на входе в залив Фёрт-оф-Форт было вызвано резонным желанием воспрепятствовать проникновению туда немецких подлодок. Проявив благоразумие, Эндрасс решил идти более длинным путем, но мористее.

В полночь фон Фарендорф сменил старпома. Пошел дождь. Качка была несущественной, но палуба была покрыта пеной. Ветер с ост-норд-оста достигал силы 3–4 балла. Ночь была холодной. Монотонность вахты ничто не нарушало, а в 04.00 на мостике появился Шпар, чтобы принять вахту. Он нашел второго помощника слегка освеженным ледяными брызгами.

Прин поднялся на мостик в 05.45. Штурман определил место на 06.00 с координатами: широта — 56°20′ сев., долгота — 0°40′ зап. И сразу после этого Прин дал приказ погружаться. Шпар нажал клаксон, и маневр был выполнен в штатном режиме.

Лодка легла на грунт на глубине 72 метра.

Засунув руки в карманы брюк, Эндрасс посмотрел на отсечные часы и с раздражением подумал о двух утомительных часах, которые ему предстоит провести в ЦП. Облокотившись спиной на трап, ведущий в боевую рубку, он рассеянно вслушивался в знакомые шумы: скрежет корпуса о песчаный грунт и легкий скрип, доносившийся, бог знает откуда. Бланк на вахте в наушниках осторожно покашливал. Кап!.. Крупная капля конденсата упала к его ногам. Внезапно глухой взрыв коснулся обшивки корпуса, проникнув в отсеки. Бланк выругался в своей рубчонке. Эндрасс быстро поднял голову.

— Глубинная бомба, — прошептал он.

Он подошел к рубке акустиков и встал в дверях. Его взгляд вопрошал старшину — что бы это значило?

— Я не слышал никакого шума винтов. В любом случае, взрыв произошел на значительном удалении, но с этими усилителями это все равно, жутко болезненно для барабанных перепонок, — пожаловался Бланк.

— Забавно, всего один взрыв вместо обычной серии, — заметил Эндрасс.

Прин вышел из каюты и подошел к рубке.

— Это вряд ли касается нас. Возможно, они преследуют U-20.Если мы не будем сильно шуметь, мы вряд ли сильно рискуем. И уже обращаясь к старпому, добавил:

— Доведите приказание — носить шлепанцы и громко не разговаривать!

— Есть, командир! — ответил Эндрасс.

Бум-м!

Новый взрыв, не сильнее предыдущего, заставил его повернуться. Он услышал, как акустик кладет наушники на маленький столик и докладывает:

— Трудно сказать наверняка, откуда идут взрывы, потому что они возникают неожиданно, и я не слышу никакого шума, к которому можно привязаться.

Взрывы продолжались с нерегулярными интервалами. Они никого особо не волновали, и обед прошел весьма оживленно. У Прина не хватило духу помешать людям обменяться впечатлениями. Оживленное перешептание имело место в кают-компании и офицеров, и унтер-офицеров, и даже в «палате лордов».

Главной темой обсуждения в офицерской кают-компании стала информация, переданная по радио.

— Я предполагал, что британцы будут помалкивать о повреждении второго линкора, — сказал Эндрасс.

— Это будет означать отрицание очевидного. Я видел это своими собственными глазами, и можно с уверенностью сказать, что наш самолет-разведчик сфотографирует его, если уже не сделал это, — заявил фон Фарендорф.

— Полагаю, что линкор вполне мог срочно сняться и уйти, чтобы не дожидаться воздушной разведки. Торпеда взорвалась в носовой части, возможно, вызвав лишь небольшие повреждения, — сказал Прин.

— Да, именно так бы я и поступил, если бы был британцем, — одобрил Вессельс.

— А вы действительно уверены, что торпеда попала в нос? — возразил второй помощник. — Британские линкоры помимо бака имеют и кватердек, открытый и свободный. Лично мне кажется, что мы попали в корму.

— Нет никакой разницы. Торпеда не обязательно вызывает повреждения жизненно важных частей. Возможно, корабль находился под парами, заделал пробоину, откачал воду и ушел еще ночью, — поддержал его Эндрасс.

Прин и Вессельс удивленно посмотрели на оппонентов, но фон Фарендорф не отступал.

— Ну да! Это действительно разные вещи. С пробоиной в носу, изолированной водонепроницаемыми переборками, корабль мог сам уйти на судоремонтную верфь, я вам это гарантирую. Напротив, с поврежденной кормой, все, на что он был способен — укрыться в базе ВМС в Линессе под прикрытием зенитных батарей. Я сам все прекрасно наблюдал. И ясно видел, как ее корпус ушел под воду выше ватерлинии. Поврежденный нос не вызвал бы такого глубоко проседания.

— Если мы поразили его кормовую часть, есть вероятность, что повреждены линии вала, — заметил Вессельс.

— По-моему, господа, продолжение дебатов — пустая трата времени, — возразил Прин. — Давайте согласимся в главном: один линкор был потоплен, другой — поврежден. И этот результат достоин того, чтобы его отметили.