Звезды на крыльях (сборник)

6 июня на побережье Азовского моря с 28 судов и барж высадился белогвардейский десант генерала Слащова. Он был обнаружен летчиками с аэродрома Сокологорное, но ввиду малочисленности красных частей противник упорно продвигался в направлении на Мелитополь.

7 июня утром противник перешел в наступление на Перекопском и Чонгарском перешейках. Против нашей Перекопской группы войск действовал отборный 1-й корпус генерала Кутепова, поддержанный броневиками.

Подтягивание кутеповского корпуса, начало наступления противника и направление его движения своевременно обнаружил летчик Василий Иньшаков, причем, ввиду чрезвычайной важности полученных данных, он принял правильное решение: сел около Чаплинки и доложил обо всем лично начальнику штаба группы войск.

Благодаря разведке Иньшакова все наши исправные самолеты вылетели на бомбометание и штурмовку наступающих частей противника. На этот раз мы старались взять как можно больше бомб и клали их не только в бортовые мешки, но и на пол кабины. Отбомбившись, снижались и с высоты 100-150 метров поливали плотные ряды пехоты и конницы пулеметным огнем. Видимо, это пришлось не по вкусу, и, чтобы сорвать боевую работу группы, белогвардейская авиация уделила нашему аэродрому особое внимание.

Над Асканией-Нова несколько раз появлялись вражеские самолеты. Они прилетали группами до четырех машин и бомбили аэродром, но из-за плохой меткости бомбометания и дефектности вражеских бомб (многие не разрывались) никакого ущерба от налетов авиагруппа не имела. Для отражения противника неоднократно вылетали Гуляев, Захаров, Дацко и Васильченко.

Под давлением превосходящих сил белогвардейцев, вырвавшихся с Перекопского перешейка, наша армия отступала. Мы получили распоряжение перебросить авиагруппу в Нижние Серогозы. Делая прощальный круг над аэродромом, я думал: «Прощай, Аскания! Мы еще вернемся». [131]

2. Над Каховкой

Свинцово- синяя грозовая туча охватила полнеба, дохнула порывом сырого ветра, вздыбила волны седого Днепра.

Ветер треплет кумачовое полотнище знамени. Строй летчиков и мотористов застыл перед двумя самолетами. Это все, что осталось у нас в результате непрестанных боев.

Перед строем - комиссар авиагруппы Савин. Говоря, он резко рубит воздух крепко сжатым кулаком:

- Международная контра злорадствует. Но рано.

Наша Тринадцатая армия не уничтожена. Она верит, что в предстоящих кровавых боях орлы пролетариата - красные летчики - помогут ей. Наступление на «черного барона» близится. Смерть вешателю Врангелю!

Комиссар ловким солдатским движением разгоняет под ремнем складки гимнастерки и продолжает:

- Мы с командиром посоветовались и решили отдать лучший самолет лучшему молодому летчику. Командиру сейчас летать придется мало. Надо добывать новые самолеты, организовывать работу наших авиаотрядов и баз, расположенных далеко от основного ядра группы. Так вот, чтобы командирский «Ньюпор»-24бис не стоял без дела, на нем поработает Николай Николаевич Васильченко…

Похудевшее лицо Васильченко вспыхивает румянцем.

- И учтите, - продолжает Савин, - новые машины командир будет давать тем, кто заслужит это в бою.

Вдруг потемнело. Налетел резкий порыв ветра. Туча уже стояла прямо над аэродромом.

- Знамя в штаб! Все к самолетам: держать крепче! Бегом! - кричу я и вижу, как легкая пружинистая фигура Васильченко метнулась к «ньюпору». Огромная [132] стрела молний озаряет город, реку, степь и людей, обступивших самолеты. Удар грома раскалывает небо…

Это было в июне 1920 года, когда врангелевцам удалось прорвать фронт. В результате боев 16-й авиаотряд и боезвено 48-го отряда, входившие в нашу авиагруппу, остались без самолетов и выбыли на пополнение в Запорожье. Основное ядро группы - 2-й истребительный дивизион - было придано Правобережной группе войск 13-й армии и переброшено в Ново-Каменские хутора.

Попытка Врангеля разгромить 13-ю армию не удалась. Дорого стоило наступление корпусу генерала Кутепова: он потерял в боях 30 процентов личного состава. В дни отступления авиагруппа выполняла задания по защите переправлявшихся через Днепр частей. Командование не забыло проведенную группой работу и вскоре прислало два «ньюпора». Еще один мы отремонтировали сами. Таким образом, к 1 июля в строю было уже пять машин. Днем на каждом самолете поочередно летали два - три летчика. Ночью механики и мотористы заделывали пробоины, ремонтировали моторы.

Перед Правобережной группой войск стояла задача не только не пустить врангелевцев на правый берег Днепра, но и самим захватить на левом берегу плацдарм для наступления на Перекоп.

На рассвете 1 июля бойцы и командиры 52-й и Латышской дивизий вошли в неостывшую за ночь воду Днепра. И когда раздались первые выстрелы, в небе появились краснозвездные самолеты. Они атаковали батареи и скопления белых.

На земле машины оставались лишь столько времени, сколько нужно было для заправки горючим. Сменяя один другого, вылетали Скаубит, Былинкин, Вишняков, Гуляев, Васильченко, Захаров, Альтдорф, Дацко и другие. Они сообщали командованию о малейших передвижениях, перегруппировках и маневрах врага, наносили на карту замаскированные батареи белых, патрулировали над районом наводки понтонного моста.

Переправа через широкий Днепр была проведена успешно. Наши войска овладели Каховкой и Корсуньским монастырем, взяв пленных и пулеметы. Но расширить плацдарм на левом берегу не удалось.

В эти тревожные дни я разработал три основных разведывательных маршрута, охватывавших весь район боев [133] и оперативный тыл противника. Полеты по этим маршрутам проводились два раза в день и давали исчерпывающую картину о положении врангелевских войск. Летчики «прочесывали» всю линию фронта вдоль Днепра на участке Никополь - Берислав - Херсон общим протяжением в 200 километров. По глубине тыл врага разведывался на 100 километров.

Всегда рвавшийся в боевой вылет Николай Васильченко, получив «Ньюпор»-24 бис, теперь вообще готов был не вылезать из кабины.

Отрадно было видеть, как этот настоящий летчик-орел расправлял свои крылья. Он часто расспрашивал о воздушных боях мировой войны, о тактических приемах знаменитого воздушного бойца капитана Крутеня, под начальством которого мне посчастливилось в свое время служить. Я видел, как Васильченко схватывает лучшее у наших опытных летчиков, творчески использует их боевые приемы.

Ко мне подходит комиссар. Руки его в масле: он помогает ремонтировать мотор.

- Иван Константинович, время прилета истекло, не стряслось ли что с Васильченко?

Я не успел ответить.

- Летит! Василь летит! - кричит моторист.

Глядим с Савиным на восток. Верно: над самой землей, на высоте метров пятьдесят подходит «Ньюпор»-24бис. Но что с ним? Верхнее левое крыло растрепано, руль глубины болтается. Самолет кое-как садится на аэродром.

Подбегаем к месту посадки. Навстречу нам из кабины вылезает Васильченко. На нем лица нет. Вид виноватый.

- Товарищ командир группы, - докладывает он, - красвоенлет Васильченко задание выполнил. - И вдруг сорвавшимся голосом заканчивает: - Извините, машину не уберег!…

Вместе с мотористом осматриваем самолет. Левое верхнее крыло перебито пулеметной очередью. Разрушено крепление лонжеронов фюзеляжа у руля глубины. Вся машина изрешечена пулями.

А случилось это вот как. Возвращаясь из дальней разведки, Васильченко увидел в плавнях Днепра, близ Большой Лепетихи, оседланного коня без всадника. «Раз есть конь - должен быть и хозяин», - подумал летчик и [134] вспомнил, что в разведке мелочей не бывает. Но горючего осталось минут на двадцать. Что же делать? Возвратиться на свой аэродром, ничего не выяснив? Нет. Он разворачивает самолет к плавням. Все ближе курчавый кустарник и высокий густой камыш. Все тревожнее бьется сердце. Глаза ощупывают каждую заросль, С высоты ста метров все видно как на ладони. И вот - целая флотилия лодок, спрятанных у песчаной отмели за камышом. А дальше, на берегу, у старых верб - группа спешенной кавалерии, человек сто пятьдесят. Поняв, что они обнаружены, беляки поднимаются. Разворачиваясь для атаки, летчик видит, что винтовки вскинуты для залпа; поблескивают поднятые вверх стволы пулеметов. Направив самолет в самую гущу врагов, Васильченко нажимает гашетку. В ответ - вспышка встречного залпа. Он видит, как мечутся кони, как падают люди в зеленых английских френчах.