Полвека на флоте

- Ребята, не ройтесь зря в хламе, паруса хозяева увезли - кто на дачу, кто на чердаке своего особняка прячет.

До нас дошли слухи, что по приказу начальника внутренней обороны города товарища Я.X. Петерса идут обыски у лиц, участвовавших в заговоре против Советской власти. Мы доложили Петерсу о нашей беде, и он разрешил подключить нас в группы, производившие обыски.

Снова обходим бывших владельцев яхт. Те возмущаются:

- Опять вы? Сказано же вам, что нет парусов.

Но теперь мы действуем решительно. Старший группы - человек в кожанке, с маузером на ремне - без лишних слов показывает ордер на обыск. Хозяин сразу меняет тон, приглашает к столу выпить чайку. Мы отказываемся. Тогда он начинает вспоминать:

- Да, действительно я взял паруса домой, чтобы починить, и забыл вернуть. Пройдемте на чердак...

За один вечер нашлись почти все припрятанные паруса. Когда мы приехали в ЧК на Гороховую, чтобы составить общий акт, чекисты рассмеялись:

- Эка невидаль. Что там ваши простыни. Посмотрите , что мы нашли. - И показали нам груды пистолетов, винтовок, даже пулеметы...

Срочно готовим к спуску на воду новые яхты, чистим их, красим. Но как-то утром приходим и видим на некоторых из них бумажные листы с надписью: данное судно является собственностью посольства такой-то страны и потому национализации не подлежит...

Что делать? Доложили начальству. Ответ: "Не трогать! Собственность иностранных государств неприкосновенна".

Идем опять к Петерсу. Его товарищи выясняют: хозяева яхт, оставив охранные грамоты, сами давно умчались за границу. Петроградский Совет выносит решение: такие охранные грамоты считать утратившими силу, суда рассматривать как общенародное достояние.

Наша парусная флотилия с будущими военморами на борту неделями бороздит Невскую губу, которую моряки называют "маркизовой лужей". Так окрестили ее еще в начале прошлого века, когда Александр I назначил морским министром французского эмигранта маркиза де Траверсе, под началом которого Балтийский флот пришел в такой упадок, что дальше "маркизовой лужи" никуда не выходил...

Часто заходим в Кронштадт. Как-то, когда мы лавировали по рейду, я получил семафор с эсминца "Азард" с требованием подойти к трапу. Поднимаюсь на палубу. Невысокий тучный человек, прищурив и без того маленькие глаза, спрашивает строго:

- Это что за пиратские шхуны здесь носятся? Когда узнал, в чем дело, улыбнулся.

- Ну что ж, дело нужное, готовьте для нас смену. Обедали? Нет? Прошу в кают-компанию.

Так я познакомился с Николаем Николаевичем Несвицким. В прошлом царский офицер, он после революции стал беззаветно служить Советской власти. Матросы единогласно избрали его командиром эсминца. Несколько дней назад, 7 июля, "Азард" под командованием Несвицкого одержал серьезную победу, потопив английскую подводную лодку "L-55".

С виду Несвицкий - угрюмый, замкнутый, на самом же деле - душа человек. Мы, молодые военморы, смотрели на него с восхищением.

Тогда же я познакомился с Иваном Степановичем Исаковым . При Временном правительстве он был мичманом, теперь командует эсминцем "Изяслав". Стройный, подвижный, с большими карими глазами на волевом лице, он всегда предельно собран и аккуратен. Рубаха под тужуркой сияет белизной, под подбородком черная бабочка - мода старого флотского офицерства. И.С. Исаков оказался талантливейшим человеком. Он быстро поднимался по служебной лестнице. На моих глазах он вырос до Адмирала Флота Советского Союза, заслужил звание Героя Советского Союза, стал профессором, членом-корреспондентом Академии наук СССР и вдобавок ко всему известным писателем-маринистом.

Белогвардейцы и интервенты не оставляли в покое Кронштадт. 11 июня контрреволюционеры взорвали старый форт "Павел" с хранившимися там минами заграждения. Авиация интервентов чуть ли не каждый день бомбила город и корабли.

18 августа вблизи Кронштадта показались торпедные катера. Они мчались со стороны Петрограда. Это был коварный маневр. Однако моряки стоявшего в дозоре эсминца "Гавриил" быстро определили, что катера - английские, и открыли огонь. Стреляли точно. Три катера отправили на дно, остальные четыре заставили ретироваться. Однако выпущенные англичанами торпеды все же нанесли некоторый ущерб - был потоплен стоявший на приколе старый корабль "Память Азова" и поврежден линкор "Андрей Первозванный".

Вскоре после этого нам поставили задачу нести сторожевую службу в устье Невы по линии Лахта - дамба Морского канала. Боевые корабли не могли здесь действовать из-за малых глубин. Мы вывели сюда парусные стальные трехмачтовые шхуны "Бриз" и "Муссон", а также несколько больших яхт и стали на якорях на дозорной линии. На вооружении у нас были пулеметы, винтовки и сигнальные ракеты. Начальником этого отряда назначили меня. В штабе обороны мне сказали:

- Имеются сведения, что в Неву проникают вражеские катера для связи с резидентами иностранных разведок. Будьте бдительны!

- Есть! - ответил я, но, говоря откровенно, мало верил, что какие-то катера могут незамеченными пройти в Неву.

Приказ мы выполняли добросовестно. Днем и ночью, в бурю и в дождь, на любой волне молодые моряки зорко следили за водной поверхностью, проверяя все суда, следовавшие в Петроград. Как командир отряда, помнится, я не раз отмечал рвение молодого моряка Павла Перовского. Как-то он в кромешной тьме заметил и задержал лодку; люди, сидевшие в ней, оказались без документов. (Позже П.П. Перовский служил на боевом корабле, был преподавателем в подготовительном училище, а затем, окончив Промышленную академию, стал директором большого судостроительного завода.)

Пробыли мы на линии дозора до глубокой осени, до самого ледостава. Облегченно вздохнули - до последнего момента мы не очень-то верили, что служба наша приносит пользу. Но начальство после завершения нашей дозорной службы сказало:

- Молодцы, комсомольцы! Сведений о проникновении чужих катеров в Неву за осенние месяцы не поступало.

Для нас эти слова были высшей наградой.

Через много лет мне в английском журнале попалась статья капитана 2 ранга Эгара. Речь шла о действиях британского флота в Балтийском море в 1919 году. Автор статьи проговорился, что в то время в Петрограде подвизался английский агент Поль Дьюкс, заброшенный через финскую границу в ноябре 1918 года. "Он представлял собой тот центр, откуда я черпал важнейшую информацию", - признается Эгар. Автор пишет, что торпедные катера, совершившие набег на Кронштадт, были скрытно доставлены через Швецию в Финляндию, в бухту Койвисто (ныне Приморск). Сам Эгар часто бывал в Петрограде, причем проникал туда на катере между фортами под северным берегом. После встречи с резидентом Полем Дьюксом и получения от него шпионских сведений катер возвращался "обычными курсами". Изучив все проходы, а главное, систему нашего наблюдения, Эгар лично руководил налетом торпедных катеров на Кронштадт. Однако после 17 августа 1919 года, пишет он дальше, связь с резидентом затруднилась, стала почти невозможной из-за того, что советское командование усилило наблюдение.

Прочитав это, я сразу вспомнил цепочку наших сторожевых яхт, перегородившую устье Невы. Не зря нас туда поставили!

28 сентября 1919 года Юденич начал второе наступление на Петроград. Белогвардейцы заняли Лигово, подошли к Пулковским высотам. Разгорелись кровопролитные бои. Газеты донесли до нас призыв Ленина отстоять Петроград во что бы то ни стало. Помощь фронту шла из многих губерний. Балтийский флот послал на сухопутный фронт 11 тысяч моряков. Более сорока кораблей вошло в Неву, в черту города, чтобы отсюда вести огонь по вражеским войскам. Линейный корабль "Севастополь" своими 12-дюймовыми пушками бил по врагу с позиции в Морском канале. Ему вторили тяжелые орудия батарей Красной Горки и Серой Лошади с южного берега залива; стреляли и эсминцы "Гайдамак" и "Всадник". Мы читали обращение В.И. Ленина к рабочим и красноармейцам: "Решается судьба Петрограда, решается судьба одной из твердынь Советской власти в России... Бейтесь до последней капли крови... Победа будет за нами!"