Мои правила игры

Бесполезно говорить о том, что, когда я начал заглядывать в планы судейской комиссия, я не ставил перед собой задачи провести финальный матч на Кубок Мира. Я не могу ставить перед собой задачу, решение которой зависит не только от моих способностей и усилий.

Это зависит не только от тебя. Ясно, что ты должен работать эффективно, но большего ты не можешь. Иногда этого достаточно, но только если твои эффективные действия «облегчаются» чем-то другим, например в данном конкретном случае неучастием в финале сборной твоей страны. В других случаях ты можешь сделать все отличнейшим образом, но если твоя национальная команда участвует в матче, то несмотря на свои оптимальные качества, ты исключаешься из участия в соревнованиях. Так случилось со мной на Чемпионате Мира во Франции в 1998 г. и главным образом на Чемпионате Европы 2000 г., проведенном в Бельгии и Голландии.

Во время чемпионата мира во Франции, несмотря на большое уважение ко мне и признание моих заслуг, я считался еще «молодым» арбитром, особенно по сравнению с группой уже отобранных коллег. Такие арбитры, как Марио Ван Дер Энде, Марк Батта, Ким Милтон Нильсен, Хосе-Мария Гарсия Аранда, Хью Даллас, обладали гораздо большим международным опытом судейства, чем я, в силу того, что одни были старше меня, а другие, из некоторых стран Северной Европы, пользовались правом перехода в международную категорию в гораздо более молодом возрасте, чем это возможно было в Италии. Например, Ким Милтон Нильсен, который был моложе меня на несколько месяцев, стал арбитром международного класса уже в 1988 г., всего в 28 лет. В нашей стране об этом невозможно было и подумать. Первые два назначения были весьма престижными для меня: судить игру Бельгия — Голландия, очень важный матч, деликатный и ответственный, и затем матч между командами Франции и Дании. Потом Италия прошла в четвертьфинал, и все арбитры, национальные команды которых вышли в четвертьфинал, были исключены из списка судей на следующие матчи.

Хотя это правило было известно с самого начала турнира, я почувствовал сильное разочарование от того, что должен был преждевременно возвратиться домой, поскольку, как говорится, надежда умирает последней. Увидев моего соседа до комнате Марка Батта, собирающего багаж (француза и, следовательно, хорошо информированного) еще до официально объявленного решения, я почувствовал сильное сожаление, смягченное частично сознанием того, что я хорошо выполнил свою работу и что, следовательно, неучастие мое в заключительных играх зависело не от моих характеристик, а от результатов игр национальной команды Италии.

На чемпионате Европы я, наоборот, входил в группу уже более признанных арбитров и был назначен на матч Голландия — Чехия, затем на труднейшую встречу между командами Германии и Англии (перед которой немало говорилось о необходимости усиленного поддержания общественного порядка), и, наконец, на четвертьфинальный матч Франция — Испания. Италия вышла в полуфинал, и я должен был, следовательно, выйти из игры. Если бы итальянская команда на японско-корейском чемпионате вышла в финал, я должен был бы покинуть чемпионат перед последней встречей. Вот почему я считаю ошибочным ставить перед собой долгосрочные цели, особенно если собственная команда входит в группу сильнейших и обычно доходит до финала крупных соревнований. Тем не менее я считаю это счастьем без всякого налета иронии. Я глубоко переживаю за свою команду, огорчаюсь, когда она подвергается превратностям судьбы, и всякий раз радуюсь и горжусь, когда она занимает первые места. Во всяком случае, и во Франции и в Бельгии преждевременное исключение из группы судей позволило мне насладиться масштабами спортивного события; тем более что из-за спортивно-технических задач это удается не часто, а я очень люблю небывалый размах праздника, настоящего спектакля, всенародного участия. Мне вспоминаются потоки ликующих болельщиков многочисленных национальностей, стекающихся на Елисейские поля в Париже или фантастические танцевальные движения французских и испанских болельщиков, смешавшихся на главной площади города Брюгге.

После того как в Париже я был «исключен» из списка судей, я решил остаться и вместе с женой посмотреть матч Франция — Италия (четвертьфинал): какая радость видеть этот спектакль, эти краски, и какое разочарование, которое пришлось испытать из-за поражения Италии. Второй запоминающийся матч, на котором я с женой присутствовал в качестве зрителя, состоялся в Италии 1990 г. — тогда я еще судил в Серии С. Когда я вспоминаю те дни, первое, что приходит на ум, это фантастический Олимпийский стадион, до неправдоподобия заполненный не только болельщиками немецкой и аргентинской команд, тогдашних финалистов, но и зрителями самых разнообразных национальностей. Это был настоящий спортивный праздник. Я говорю не только с технической точки зрения; речь идет об участии в празднике мужчин и женщин, различающихся по культуре, жизненному опыту, но объединенных одним чувством — любовью к футболу; и только одна небольшая неприятность: освистывание гимна аргентинской команды, продиктованное своего рода местью за вылет из соревнований Италии, проигравшей аргентинцам.

Присутствие незначительного числа болельщиков со всех частей света стало одной из особенностей чемпионата мира по футболу в Японии и Корее. Эти игры отличались также большей продолжительностью, носили более информационно-справочный характер и в большей степени освещались по телевизору. Правда, некоторое число «командировочных» болельщиков национальных команд присутствовало; в основном это были англичане и ирландцы, остальное же большинство составляли японцы и корейцы. Поэтому отсутствовал эффект перемешивания культур, обычаев и привычек, который для меня важен, поскольку спортивный праздник несколько теряет в красочности. Однако вернемся несколько назад и еще раз остановимся на моем опыте судейства международных игр. Если хорошо подумать, то следует сказать, что этот матч не предвещал чего-то сверхъестественного. Официальное подтверждение моего участия в нем я получил в начале 2002 г. после последнего собрания судейской комиссии ФИФА, что для меня не было неожиданностью. Не могу отрицать — я его ждал, поскольку случайно узнал об этом предварительно.

Больше всего футбольный мир Италии удивило то, что на игры не был приглашен ни один из наших помощников, что всегда происходило до сих пор, когда речь шла о крупнейших соревнованиях. С нашей стороны не последовало ни протеста, ни жалобы; было бы хуже, если бы мы первыми не уважали правил, но чисто по-человечески мы были огорчены, поскольку среди помощников, которые с большей Еероятностью могли быть приглашены на чемпионат мира, были высококвалифицированные люди, с которыми я провел многие часы подготовки и многие встречи. Присутствие итальянского помощника на международном чемпионате стало бы справедливым признанием работы группы с исторически сложившейся репутацией высокого уровня, которая проводит огромную работу, чтобы быть на высоте в любом матче. Вместе со всеми арбитрами и со всеми, приглашенными на финальную стадию помощниками (около 70 человек) я прибыл в Сеул для стажировки. Предусматривались теоретическая часть, состоящая из анализа и обсуждения директив ФИФА, и проверка физического состояния каждого из нас. Уже по прибытии в Сеул я почувствовал недомогание, которое я сначала отнес на счет длительного путешествия. У меня поднялась температура 38,5°, вскоре достигшая 39,5°. Такая высокая температура вынудила меня пролежать в постели гостиницы почти весь период стажировки. Я находился в подавленном состоянии, прежде всего потому что этот период имел для меня очень важное значение для подготовки к работе. Долгие часы перед телевизором в номере лишь увеличивали мою депрессию, и не столько из-за беспрерывно передаваемых местными станциями встреч по сумо, по которому я, в конце концов, стал экспертом, сколько из-за вредных программ, транслируемых зарубежными каналами радио и телевидением и явно подстрекающих к убийству. Но шутки в сторону. Больше всего меня огорчали недоброжелательные и беспокойные комментарии о моем вынужденном отказе от физических проверок: как будто арбитру запрещается болеть. То, что считается нормальным для атлета, не должно было быть нормальным для арбитра, даже и для такого арбитра, как я, имеющего двух маленьких детей и, следовательно, рискующего заразиться дома. К счастью, примерно за месяц до моей болезни я подвергся тем же атлетическим тестам УЕФА, и арбитражная комиссия посчитала их хорошими.