Дневники казачьих офицеров

По возвращении казачьих;. частей на Кубань — активный участник восстания против большевиков в Кавказском отделе в марте 1918 года, командир конного отряда. Летом того же года вступает в отряд полковника А. Г. Шкуро и начинает свою боевую работу в Белом движении.

С сентября 1918-го и по май 1919-го он в Корниловском конном полку: командир сотни, затем командир полка, четыре раза ранен.

После командования Хоперскими полками (о чем рассказало в этой книге), с января 1920-го, командир 1-го Лабинского полка и командующий 2-й Кубанской казачьей дивизией (Улагаевской) при отступлении с боями к Черному морю и капитуляции Кубанской армии под Адлером и Сочи в апреле 1920 года.

Плен, лагеря и тюрьмы в Екатеринодаре, Костроме, Москве и Екатеринбурге, откуда Елисеев бежит в Олонецкую губернию и летом 1921 года переходит границу с Финляндией.

Атаман Финляндско-Кубанской станицы, работал на лесопильной фабрике. В октябре 1924 года, получив визы, вместе со своими казаками отбывает во Францию. В 1925–1926 годах он — организатор и главный участник джигитовки под руководством генерал-лейтенанта Шкуро в Париже и в турне по странам Европы.

В городе Виши полковник Елисеев назначается представителем Кубанского войскового атамана генерал-майора В. Г. Науменко начальником армейской рабочей группы РОВС, активно помогает Русскому зарубежному союзу военных инвалидов генерала от кавалерии H.H. Баратова.

С 1933-го по 1939 год Елисеев — руководитель группы джигитов в «кругосветном турне» по Индии, на островах Ява, Борнео, Филиппинах, в Индокитае, Бирме, Сиаме, Малайе, Сингапуре и других странах.

В 1937–1938 годах, проживая в Шанхае, он назначен представителем Кубанского атамана на Дальнем Востоке для установления и поддержания связи с возглавителем дальневосточной эмиграции атаманом Г. М. Семеновым.

В 1939 году на острове Суматра Ф. И. Елисеева застает Вторая мировая война. Как офицер союзной армии по Первой мировой войне, он вступает офицером во французский Иностранный легион в Индокитае, участвует в боях с японцами. В 1945 году, прикрывая отход батальона легионеров в арьергарде и спасая раненого товарища, сам дважды раненный, попадает в плен. Ему шел 53-й год, это была его третья война. После освобождения в 1946 году возвращается во Францию. За службу и боевые отличия в Легионе Елисеев награждался девять раз, в том числе орденом Круа де Герр (Военного Креста) 2-й степени с золотой звездой на ленте.

В 1947–1948 годах работал с группой джигитов в Голландии, Швейцарии и Бельгии. Когда он слез с седла, ему было 56 лет.

Еще во время поездок по странам Юго-Восточной Азии Ф. И. Елисеев закончил писать свой труд (5000 страниц), посвященный истории полков ККВ и военной истории казачества.

Перебравшись в 1949 году в США, он публикует основные свои работы. Всего было выпущено на ротаторе более девяноста брошюр (2500 страниц), так и не изданных в виде книг. Брошюры рассылались по подписке, а старикам в богадельни — бесплатно.

Умер Федор Иванович Елисеев 3 марта 1987 года в Нью-Йорке на 95-м году жизни.

Первая обработка рукописных дневников генерала Фостикова была осуществлена его сыном Борисом Михайловичем и внуками. Один экземпляр дневников передан сыном генерала составителю этой книги в Белграде в декабре 2001 года для публикации в России.

Записки полковника Маслова были также подарены составителю сыном полковника — Александром Павловичем. Обоим дарителям приношу сердечную благодарность.

Дневники М. А. Фостикова и П. М. Маслова никогда не публиковались. Брошюры Ф. И. Елисеева «С Хоперцами от Воронежа и до Кубани. 1919–1920» выходили в США на ротаторе в 1961–1962 годах и представляют собой библиографическую редкость.

Необходимо отметить, что как в обработанных, так и в рукописных записках наличествовало не всегда верное (по объективным причинам) написание многих географических названий и имен участников боевых действий. Это потребовало привлечения дополнительных архивных источников, и очевидные ошибки были исправлены. При этом датировка событий авторов и их стиль сохранены.

Практически все фотографии, вошедшие в книгу, публикуются впервые. Большая их часть передана нам сыновьями авторов; снимки с Кавказского и Персидского фронтов Великой войны — из семейного архива составителя.

В комментарии включены краткие биографические сведения о лицах, упоминаемых в дневниках и воспоминаниях. Данные о старших офицерах Белого движения, неказаках, любезно предоставлены составителю доктором исторических наук С. В. Волковым.

В приложении 2 приведено военно-административное деление Кубанского казачьего войска на 1920 год и перечислены населенные пункты тех отделов, на территории которых вела боевые действия армия генерала М. А. Фостикова.

В приложении 4 представлены секретные документы Кавказского фронта красных из Российского государственного военного архива (РГВА), содержащие сведения о применении репрессий в казачьих станицах, поддержавших «Армию возрождения России».

^{П. Стрелянов (Калабухов)}

Дневник генерала М. А. Фостикова

Глава 1

Мое участие на Южном фронте

^{(1 марта 1918-го — 1 марта 1920 года)}

Бегство из Петербурга на Кубань

Революция в России застала меня в рядах Кубанского конного отряда в Персии, на Пенджвинском направлении, в должности временного командующего отрядом. [8] Отряд, по существу, являлся конвоем Великого Князя Димитрия Павловича, [9] который находился в ссылке в Персии по указу Императора Николая II. По возвращении в Россию в 1917 году я был командирован на курсы Николаевской военной академии Генерального штаба, где пробыл до марта 1918 года, перейдя на ее старший курс.

Жить в Петербурге, переполненном отрядами большевиков, красными матросами, видеть расстрелы жителей города, грабежи и т. д. стало невмоготу, а между тем с юга доходили до меня слухи, все яснее и яснее, о генерале Корнилове [10] и об организации им Добровольческой армии.

Пустив в ход все способы и средства, вместе с 30–40 слушателями академии, достав кое-какие документы для поездки домой на Кавказ, получив отдельный вагон четвертого класса, мы 1 марта 1918 года пустились в неизвестный путь. Ехали недолго, под видом, конечно, «товарищей», так что наш вагон охранялся красноармейцами. Нас повезли сначала на Царицын, а оттуда через Лиски в Ростов-на-Дону. В Донской области, по слухам, уже происходили восстания. По пути я так и не выяснил, где происходят формирования добровольческих частей. Оставаться же в Донской области у меня не было в планах, так как я спешил в Ставрополь для устройства моей матери и сестры с детьми, после чего и намерен был принять, как офицер, участие в борьбе с большевиками.

В Ростове наш поезд продержали сутки, так как комендант (красный) станции боялся выпустить его в район станции Уманская, где, видимо, происходили бои (как потом я узнал, между донцами и большевиками). Проезжая на другой день станцию Кущевская, я слышал орудийную стрельбу. Несколько офицеров из нашего вагона в районе станции Кущевская ночью на ходу спрыгнули с поезда, участь их мне неизвестна.

12 марта на станции Кавказская, где я решил перейти на ставропольский поезд, большевиками был произведен обыск в багажном отделении. (Мои вещи находились там, а в вещах неосторожно оставлено было все мое офицерское обмундирование и несколько пар погон.) Открыт был и мой чемодан, достали погоны, и толпа заревела от радости. Я оставался на перроне станции зрителем и, когда толпа начала облаву, разыскивая хозяина багажа, распрощался со своими вещами. В рабочей куртке, пешком, я перебрался с Кавказской на станцию Темижбекская, откуда зайцем доехал до Ставрополя, сохранив ручную сумку.