Главный финансист Третьего рейха. Признания старого лиса. 1923-1948

— Доктор Шахт, — бросил он отрывисто, — я намерен ехать в Нью-Йорк по делам банка и нуждаюсь в секретаре. Не хотите ли поехать со мной?

Трудно выразить, как обрадовало меня это предложение. Я даже не смутился, когда Шустер поинтересовался уровнем моего знания английского языка. Ответил скорее самоуверенно, чем точно. Желание ознакомиться с еще одним сектором политэкономии мира смешалось с интересом к стране, которой я обязан своими христианскими именами Горас Грили.

Среди пассажиров трансатлантической поездки были известные артисты, из которых достаточно упомянуть, наверное, одного Карузо.

Я, должно быть, один из немногих сохранившихся немцев, которые могут похвастаться, что играли с Карузо в шаффл-борд. Я проиграл человеку с феноменальным голосом.

Шустер был в Соединенных Штатах далеко не в первый раз и поэтому не имел желания продлевать свое пребывание в Нью-Йорке. Однако он был достаточно любезным, чтобы освободить меня от дел в воскресенье, дабы я мог посмотреть Ниагарский водопад, который в то время составлял одну из немногих достопримечательностей Америки, действительно заслуживавших внимания. С тех пор к ним прибавилось много других. Однажды Шустер собрался ехать в Вашингтон засвидетельствовать уважение президенту Теодору Рузвельту. Я был приглашен сопровождать его. Потом, во время своей поездки в Вашингтон в 1933 году, я мог сообщить президенту Франклину Рузвельту, что видел его дядю в этих самых комнатах двадцать восемь лет назад.

Но еще большее впечатление, чем индейские «громовые воды» и «громовержец» в Белом доме, произвело на меня семидневное пребывание в офисах «Морган и К°». В то время фирма размещалась еще в старом угловом здании на Уоллстрит. Весь офис помещался в единственной комнате на первом этаже. Там за дюжиной столов работали сотрудники фирмы. Стеклянные перегородки отгораживали часть пространства комнаты для заведующих отделами. Вопрос о предварительном уведомлении о приходе посетителей не стоял, в ожидании необходимости не было, отсутствовали приемные. Увидев, что заведующий свободен, можно было подойти прямо к его столу. Отношения между начальниками и сотрудниками были неформальные и непринужденные, не теряя при этом уважительности.

Заведующие вместе обедали в маленькой комнате, когда мы с Шустером пришли и присоединились к ним. В ходе близкого общения я мог познакомиться сразу со всеми. Насколько мне известно, сейчас все они уже умерли. В последний раз я видел сына Моргана, Джека, в 1930 году в Гааге, а его замечательного коллегу Томаса Лэмонта — в Гейдельберге в 1934 году. Четыре месяца мы поработали вместе с Джеком весной 1929 года на парижской конференции, обсуждавшей план Янга. Несмотря на его доброту и обаяние, он не мог сравниться со своим великим отцом.

В 1905 году, когда мы с Шустером были в Нью-Йорке, старый Джон Пирпонт Морган находился в зените своей славы. Благодаря своей беспрецедентной дальновидности он вывел свою фирму на уровень колоссального богатства и влияния. Однажды я спросил его, чем он объясняет поразительный взлет своей фирмы. Ответ был характерным для этого человека, и в последующие годы работы я неизменно руководствовался им.

— Я всегда, — сказал Морган, — верил в экономическое будущее своей страны.

По внешнему виду это был широкоплечий великан геркулесовского сложения. Сын Джек унаследовал его фигуру. На его грубоватом лице особенно выделялся крупный, мясистый нос. Я видел другой такой нос лишь однажды. Им обладал Август Тиссен перед тем, как сделал пластическую операцию. Контраст между этим носом Джека, как у Сирано, и добрыми, умными глазами поражал тем более. Все, кто общался с Морганом, попадали под его обаяние.

Одним из самых любопытных примеров делового предприятия, осуществлявшегося в то время в Германии, была попытка властей Пруссии приобрести контрольный пакет акций в компании Hibernia Coal Mines. Причиной этого было, видимо, желание обеспечить железные дороги углем на условиях, исключающих колебания цен. Мюллер-Бракведе, тогдашний министр торговли Пруссии, доверительно поручил Дрезднер-банку скупить для прусской казны на фондовой бирже акции Hibernia.

Хотя поручение выполнялось в величайшем секрете и по возможности ненавязчиво, невозможно было скрыть тот факт, что имелся постоянный покупатель акций Hibernia. Цены акций постепенно росли, но без скачков. Фирма Berliner Напdelsgesellschaft, которая вела все финансовые дела Hibernia, почуяла что-то неладное. Карл Фюрстенберг был не настолько предан властям и инертен, чтобы стоять пассивно в сторонке, позволив коллеге увести компанию Hibernia. Дело было слишком важным, чтобы потворствовать в этом Евгению Гутману с его Дрезднер-банком. Поэтому Фюрстенберг вместе с другими заинтересованными банками начал скупать акции компании. Вскоре началось состязание, и нельзя было сказать, который из двух банков приобретет со временем контрольный пакет. Финансирование закупок породило затруднения, но не для Дрезднер-банка, который пользовался государственными фондами, а для Handelsgesellschaft и ассоциированных с ней банков.

Тогда Карл Фюрстенберг прибегнул к спасительной идее, которую можно счесть гениальной. Акции холдинга Hibernia его группы были обращены в ценные бумаги компании с ограниченной ответственностью Herne G.m.b.H. С помощью этих акций выпускаются облигации 4-процентного государственного займа под обеспечение Herne G.m.b.H. На выручку от займа банки Фюрстенберга смогли возобновить свои закупки.

В конечном итоге Фюрстенберг оказался победителем. Контрольный пакет акций оказался в его распоряжении. Власти смирились с провалом и закрыли дело тем, что наградили Карла Фюрстенберга орденом Красного орла 3-й степени, а герра Евгения Гутмана — тем же орденом 4-й степени.

Другая финансовая операция, в которой я принимал участие, работая в Дрезднер-банке, особенно типична. Она показывает, как в Германии того времени сотрудничали банки и промышленность для продвижения экспортной торговли.

Вопрос касался сооружения первой крупной электростанции в районе Витватерсранда в Южной Африке. В Англии создали компанию с целью эксплуатации гигантских энергетических возможностей водопада Виктория на реке Замбези и попросили Генеральную электрическую компанию (AEG) со штаб-квартирой в Берлине дать экспертную оценку проекта. Оказалось, что ставить турбины у водопада Виктория и вести линии электропередачи в район шахт близ Йоханнесбурга просто невыгодно. С другой стороны, использование больших угольных запасов Витватерсранда посредством паровых установок обещало экономические преимущества. Поэтому компания Victoria Falls заключила соглашение с берлинской компанией по сооружению электростанции, работающей на угле Витватерсранда; между тем британская компания сохранила свое привлекательное название в качестве приманки для будущих акционеров. Необходимый капитал был собран в Германии посредством займа, выпущенного Дрезднер-банком, а заказ AEG был оплачен из ее выручки. Компания сильно выросла в размерах и все еще действует как явно платежеспособное предприятие, в то время как огромные водные массы водопада Виктория обрушиваются стремглав вниз без всяких препятствий.

Глава 13

Ближний Восток

Несмотря на то что я, будучи пятиклассником гимназии, потратил в 1893 году непропорционально большую сумму на велосипед, моим любимым увлечением всю жизнь была ходьба. Именно благодаря таким пешим прогулкам я могу в возрасте семидесяти шести лет ежедневно курить безнаказанно свои сигары и оставаться не подверженным болезням цивилизации, порождаемым сидячим времяпрепровождением.

В третий семестр студенческой учебы я закончил свое пребывание в Мюнхене продолжительным путешествием через Альпы до Милана. Каким бы значительным мне ни казалось это героическое предприятие в девятнадцатилетнем возрасте, оно выглядит легкой прогулкой по сравнению с другим путешествием 1902 года из Владикавказа через Кавказский хребет в Тифлис, и далее в Эчмиадзин, резиденцию патриарха Армении, и снова через холодный Кавказ по горному перевалу Бечо к черноморскому порту Новороссийск.