Иван Ефремов

1 октября 1928 года — дата начала первой пятилетки. Но в октябре большинство населения ещё не знало об этом крупнейшем событии. Только в апреле 1929 года, на очередной конференции ВКП(б), план будет представлен к обсуждению, а съезд Советов с энтузиазмом утвердит его. Мыслилось: промышленный переворот — вот то, ради чего свершилась революция. Пришло время посвятить все силы самоотверженной работе на благо народа!

Иван узнал о решении съезда из газет уже в Средней Азии, понимая, что его поездка — необходимая составляющая разумного, научного освоения природных богатств. Отдельные отряды геологов собрали сведения о находках костей динозавров в северных предгорьях Тянь-Шаня. Местонахождения могли быть повреждены при строительстве каналов, попасть в зону затопления при сооружении гидроэлектростанций. Следовало изучить уже открытые скопления костей, сделать вывод об их научной ценности.

В 1927 году в Средней Азии уже побывали Е. И. Беляева и М. Г. Прохоров, с которыми Иван близко познакомился в Тургайской экспедиции. Их Илийская экспедиция по раскопкам позвоночных работала в Джетысуйской губернии Казахской АССР. Беляева и Прохоров исследовали Карачекинское местонахождение, открытое в 1926 году горным инженером Кириковым, и Кал канское местонахождение, обнаруженное в 1925 году горным инженером В. Г. Мухиным. Главные находки тогда были сделаны в Джаркитском уезде, в логу Джар-Салык, на юго-западной оконечности Киш-Кал канских гор.

Однако огромные территории Средней Азии оставались малоисследованными. Много дорог предстояло учёным. Исполнилась ещё одна детская мечта Ивана — побывать в местах экспедиций Пржевальского. 23 апреля 1929 года лёгкий на подъём палеонтолог отправился в путь. Надо было торопиться, пока в Джеты-Су, с киргизского языка переводящееся как «Семь Вод», Семиречье, не пришла летняя жара…

Бирюзовым куполом висело над Фрунзе [73] утреннее небо. Восточный край его золотился, нежной пеной на лёгкой воде казалась тонкая гряда облаков. На юге прямо из долины вырастали горы, уходившие снежными вершинами в самое небо. Там тянутся ввысь острые пики тянь-шаньских елей, заостряются кончики готовых раскрыться тюльпанов. Бурные холодные реки сбегают в долину, где цветут сады и зеленеют поля. А на севере, где теряется в песках говорливая Чу, раскинулась пустыня. В её недрах геологи находят урочища: из песка и гальки там торчат огромные кости, покрытые чёрным пустынным загаром.

Из Фрунзе, куда ему ещё предстояло вернуться, Иван добрался до Алма- А ты, которая была ещё ближе к горам: белые хребты словно вырастали из синеватого тумана.

Из Алма- А ты — в посёлок Илийский, в долину реки Или. Сбегая с заснеженных хребтов, она неслась в Балхаш по широкой межгорной впадине, где удобно было в будущем построить гидроэлектростанцию. Развалины древних строений, курганы-усыпальницы сакских царей и земляные насыпи в долине говорили о том, что когда-то в этих местах кипела бурная жизнь. По дорогам проходили караваны, везущие из Китая шёлк и пряности. Потом всё замерло на несколько столетий, только казахи кочевали вдоль реки и время от времени сражались с джунгарами.

Эта долина стала местом действия рассказа Ефремова «Обсерватория Нур-и-Дешт»: «Девять холмиков теснились на краю бесконечной, постепенно понижающейся к югу равнины, а с запада, справа, почти у самого горизонта, виднелась иззубренная полоса далёких снеговых гор. В той же стороне равнину пересекала узенькая, отливающая сталью извилистая лента; сбегавшая с гор речушка огибала холм обсерватории и, отклоняясь на восток, терялась в песках. Вокруг обсерватории, внизу, расстилалась жёлтая степь, испятнанная кустиками серебристой полыни и голубых колючек. Дальше, к северу, степь очерчивалась по краю песков тёмной лентой саксаульника.

Покой, простор, чистый горный воздух, синева тяжёлого зноя над головой…»

В низовьях Или Иван нашёл грядообразные нагромождения костей. Палеонтолог не обнаружил целых или хотя бы частично сохранившихся скелетов; хаотичные нагромождения обломков поражали воображение. Как очутились в одном месте столь разные кости, к тому же в таком количестве? Палеонтология в одиночку не могла ответить на этот вопрос. Требовалось тонкое понимание геологических процессов.

Иван так задумался, что вздрогнул от неожиданности, когда перед ним предстал полутораметровый древний ящер — настоящий допотопный зверь. Наваждение не развеялось, а прытко побежало на мощных низких лапах и скрылось за ближайшим холмом. Только тут Иван догадался, что это был «пустынный крокодил» — варан.

Затем путь под знойным солнцем: горы Аркарлы — горы Карачеку — Алтын-Эмель — Баш-Чий — горы Калкан.

Настоящим открытием для Ефремова стало местонахождение Карачеку близ глинистых берегов Или. В широкой долине сухого лога разбросаны кости динозавров. Чёрные склоны долины сложены породами, богатыми железом. Кости динозавров блестят от пропитавшего их железа. На склонах почти нет растительности, а редкие маки, способные быть индикаторами присутствия железа, тоже выглядят чёрными, словно диковинные цветы иной планеты.

Выцветающее небо, ровная степь, поросшая ковылём и колючками. На горизонте огромной синей тюбетейкой лежит Калкан. Иногда встречались тополя, порой попадались диковинные ивы полутысячелетнего и более возраста — дерево разрастается огромной купой, боковые ветви склоняются к земле и пускают корни, которые омывает узенький арык. Под этими ивами отдыхали не только многие поколения кочевников, но, возможно, и сам Тимур-Тамерлан. И жители словно понимали заповедность этих величественных деревьев, берегли их от топора.

В 250 километрах на северо-восток от Алма- А ты находятся две невысокие горные гряды — Малые и Большие Калканы (по-казахски Киши-Калкан и Ульген-Калкан). Человек уничтожил лес на этих горах, и теперь они стремительно превращаются в пустыню. Лишённые защиты почвы горные породы разрушаются. Рядом небольшой меловой хребет, изрезанный ручьями, со степной растительностью. В крутых склонах находят слоистые белые камни с отпечатками древних растений, кости давно исчезнувших на этой части суши животных. Миллионы лет назад здесь жили гигантские свиньи и носороги. Ивана, однако, интересовали ещё более ранние обитатели Земли — динозавры.

Калканские горы поразили Ивана своим густо-бордовым цветом. Выветривание создало здесь удивительный мир — скалы необычайных очертаний, с отверстиями, просверленными песком, завораживали. Местами горы состояли из множества куполов, как бы растущих друг из друга, при этом каждый купол имел свой оттенок — от светлого, почти белого, до жёлтого, коричневого, красного или фиолетового.

На юго-западе видно было, как над долиной парят, словно оторвавшись от земли, снеговые вершины Джунгарского Алатау. Белые сыпучие горы Актау, изборождённые исчезнувшими потоками, огромные уступы — чинки, обрывающиеся вертикально на десятки метров, высохшие русла рек, отмеченные крутыми берегами и змеящимися линиями глины. Поющий бархан, сложенный из миллиардов белых песчинок, при ветре издающих странный свистящий звук. Иван влезал на крутые склоны по породе, осыпающейся под ногами, и не уставал удивляться разнообразию и богатству форм и цветовых оттенков, рождённых природой Земли.

Дальнейший путь лежал через долину реки Конур-Улен и Койбынское ущелье, по реке Борохудзир на Джаркент.

Койбынское ущелье пролегает между Тигровыми горами, почти лишёнными растительности, названными так за свой удивительный даже в Джунгарии цвет. Сложенные жёлто-коричневыми глинами Праилийского моря, ныне причудливо размытыми, с полосами беловатых разводов, они создают впечатление складок тигровой шкуры, кинутой на землю.

Река Борохудзир поражает контрастом: после зноя и пустынных просторов Калкана зелень и свежий полынный ветер бодрят душу. Из травяного малахита склонов вдруг встают красные, оплывшие сверху столбы — к ним и устремлялся Иван в поисках ископаемых костей.

Долгий путь настраивал на неспешные размышления. Иван вспоминал виденные в разных частях Семиречья гряды холмов, под ярким полуденным солнцем на гладкой гальке долин Иван замечал огромные тёмные кости. Поверхность их, покрытая, словно полировкой, пустынным загаром, блестела. Останки динозавров виднелись повсюду: торчали в песчанике обрывов, выглядывали из бугорков, сложенных из крупной, плотной, словно спрессованной гальки. Так вот откуда берутся сказки о драконах! Встречая такие кладбища, кочевники, конечно, рассказывали о них другим племенам, широко пошла народная молва, а воображение рисовало красочные сцены сражений богатырей и чудовищ.