Искусство невозможного (в 3-х томах)

25 марта 2003 г. Известия, Москва

БОРИС БЕРЕЗОВСКИЙ, ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬ: МЕНЯ НИКТО

НЕ АРЕСТОВЫВАЛ

О причинах своего задержания опальный бизнесмен Борис Березовский рассказал специальному корреспонденту «Известий» Миле

Кузиной.

КУЗИНА: При каких обстоятельствах вас арестовали? БЕРЕЗОВСКИЙ: Меня никто не арестовывал. Это Генеральная прокуратура умышленно вводит всех в заблуждение. Пять дней назад ко мне приехал адвокат и сообщил, что из России пришла бумага и я должен проехать в полицейский участок. Там мне показали ордер о моей экстрадиции и сказали, что суд по этому поводу назначен на 2 апреля. Вся процедура и у меня, и у Юлия Дубова заняла не больше получаса. Мы внесли по 100 тысяч фунтов стерлингов залога за каждого и уехали домой.

— Сообщалось, что у вас забрали все документы. Так ли это?

— Все документы сейчас при мне.

— То есть вы можете свободно перемещаться?

— По Англии — да, но не дальше. До тех пор, пока не состоится суд. Кстати, я не знаю еще ни одного прецедента, когда бы такой суд в Англии был выигран. Думаю, что и на этот раз никакой экстрадиции не произойдет.

— С чем связана очередная волна интереса Генпрокуратуры к вашей персоне?

— Мотивы политические, это очевидно. Первое обвинение было выдвинуто мне после моих высказываний насчет «Курска» и того,

что президент побоялся приехать на место трагедии. Второе — после того, как я сообщил о причастности спецслужб к взрывам в Москве. На этот раз — целый комплекс причин. Я снова говорил о том, что спецслужбы имеют непосредственное отношение к событиям в «Норд-Осте».

— Могут ли очередные обвинения в ваш адрес быть связаны с тем, что вы объявили о намерении баллотироваться в депутаты на предстоящих парламентских выборах?

— Конечно, и это тоже. Главная задача власти сейчас — обеспечить большинство на выборах в парламент и иметь возможность изменить Конституцию, увеличив президентский срок до 7 лет. Я же думаю блокироваться с левыми. Только такой тактический союз может принести результат. И ничего худого в нем нет.

— Как вы будете действовать в случае, если МНВК «ТВ-6» будет возвращена шестая кнопка? Говорят, что вы ведете активные переговоры о продаже своих акций.

— Никаких переговоров я пока не веду. Но считаю, что шестая частота должна принадлежать МНВК, и до конца пройду все судебные инстанции. Пока покупателей на мои акции нет, но я не исключаю, что они появятся.

— Судя по всему, у вас хорошее настроение и перспектива суда вас не пугает?

— Здесь вообще хорошо, погода великолепная.

— У нас не очень хорошо, погода плохая. Это, видимо, сказывается на настроении чиновников Генпрокуратуры. Вы не думали о том, чтобы сократить свое появление на российском информационном поле, когда за вами активно охотится прокуратура?

— Мне, честно говоря, плевать, что думает Генпрокуратура. Я считаю своим долгом говорить о том, что я знаю и вижу.

27 марта 2003 г. Коммерсантъ-Daily, Москва

«Я СОГЛАСИЯ НА ПРОДАЖУ АКЦИЙ НЕ ПОДПИСЫВАЛ»

Совладелец «ЛогоВАЗа» Борис Березовский ответил на вопросы корреспондента Ъ Владимира Кара-Мурзы.

КАРА-МУРЗА: Вы знаете о продаже Самарской областью акций «ЛогоВАЗа »?

БЕРЕЗОВСКИЙ: Впервые слышу от вас. «ЛогоВАЗ» — закрытое акционерное общество. По российскому закону об акционерных обществах его акции можно продавать только с согласия всех акционеров. Я такого согласия не подписывал.

— Кому сейчас принадлежит «ЛогоВАЗ»?

— Тому же составу акционеров, что и при его основании. В том числе мне.

— Что вы можете сказать о сделке, в результате которой область получила эти бумаги?

— Это была абсолютно чистая сделка и с юридической, и с экономической точек зрения. Министерство финансов РФ в свое время подтвердило правомерность этой сделки по запросу Генпрокуратуры. Сейчас в Генпрокуратуре есть люди, которым хочется все извратить. Ну, туда им и дорога.

27 марта 2003 г. Информационное агентство REGIONS.RU (Россия. Регионы), Москва

БОРИС БЕРЕЗОВСКИЙ: МЕНЯ НЕ ПУСКАЕТ В РОССИЮ

РОССИЙСКАЯ ПРОКУРАТУРА

Борис Березовский рассказал о событиях вторника и своих политических планах в интервью Би-би-си.

БЕРЕЗОВСКИЙ: Пять дней тому назад я от своего адвоката получил сообщение о том, что меня приглашают в полицейский участок здесь, в Лондоне, в связи с тем, что поступил ордер на мою экстрадицию, и это делается в полном соответствии с английским законодательством. В связи с тем, что Россия является членом организации, которая называется Интерпол. И существует договор между Россией и Англией о взаимодействии между правоохранительными органами. И вот в соответствии с этой формальной процедурой я и был приглашен в полицейский участок, где мне предъявили бумагу, которая пришла из России, и я расписался, что я эту бумагу видел.

Меня попросили прокомментировать эту бумагу, и я свой комментарий дал, сказав, что это продолжение все той же самой истории, которую они начали 2,5 года тому назад. И что это имеет только политическую мотивацию и никакого содержательного криминального аспекта не содержит. И после этого, опять-таки в соответствии с английским законодательством, попросили тех людей, которые пришли со мной, дать гарантии в виде денег и в виде их слов. Они такие гарантии предоставили. Это был лорд Бэлл и еще один юрист, с которым я здесь долго взаимодействую, и Владимир Буковский. Би-би-си: Второго апреля на суде вы будете отстаивать ту же самую линию, что это политический шаг российского руководства?

— Совершенно верно. Более того, у меня по этому поводу существуют прямые доказательства, что это именно так. Постольку, посколь-

ку каждый раз, когда я выступал против действий российской власти, российская власть именно таким образом — в данном случае ордер, а раньше — ордер на арест в России, возбуждение уголовного дела, — в этом же ключе всегда реагировала на мои заявления. Это было и в случае, когда я выступил против политики Путина с самого начала, еще в 2000 году. Сразу повторилось возобновление дела по «Аэрофлоту», которое было закрыто самим же Путиным, поскольку его начинал еще Примаков, когда я выступал против него. Потом, когда я сделал заявление о том, что ФСБ причастно к взрывам жилых домов в Москве и Волгодонске и к организации теракта в Рязани, немедленно последовало другое дело против меня — о том, что я помогаю чеченским террористам, что я финансирую их. И как только я сделал заявление по «Норд-Осту», что спецслужбы, скорее всего, имеют отношение к последнему террористическому акту в Театральном центре, сразу последовал ордер на экстрадицию.

— Не кажется ли вам, что это уже начинает напоминать некую игру. Вы что-то говорите, на вас давят. Вы снова говорите, на вас снова давят. И ни к какому результату это не приводит. Если все-таки экстрадиция состоится, что вы будете делать?

— Понимаете, в чем все дело: я люблю рассматривать только те допущения, которые могут реализоваться с вероятностью, отличной от нуля. Поэтому я отвечаю на ваш вопрос прямо. Это невозможно, потому что невозможно никогда. То есть ни при каких обстоятельствах решения об экстрадиции со стороны английских властей состояться не может. И еще раз подчеркиваю: важно отдавать себе отчет, что реализуемо и что нереализуемо. И с вероятностью не 99,9 процентов, а с вероятностью 100 процентов — это не может быть реализовано именно вследствие английского законодательства.

— Тогда почему же российская Генпрокуратура ведет наступление, если, с вашей точки зрения, это вообще игра с заранее проигранным финалом для Генпрокуратуры?

— Абсолютно понятно, почему. Задача российской прокуратуры на самом деле сводится к одному — не допустить, чтобы я приехал в Россию, и максимально ограничить мои действия. К сожалению, так сложилось, что я единственный, кто представляет реальную оппозицию в России. Объясню, почему — даже не потому, что я такой непокорный, или потому, что я такой сильный, — а потому, что не может существовать политическая организация без нормального материального подкрепления.