Знакомьтесь — Вернер Херцог

Об этом сцена с профессором логики?

Именно. В этом неназванном городке Каспар, безусловно, самый неиспорченный человек, воплощение простого и незапятнанного человеческого достоинства. Он умен, так бывают умны неграмотные люди. По законам логики единственное решение задачки — то, которое профессор излагает Каспару. Но, разумеется, ответ, который дает Каспар, тоже верен. Каспару запрещают фантазировать, его творческие способности подавляют и душат. Мы видим, как филистерское общество систематически уничтожает непосредственность Каспара, хотя люди вроде профессора считают, что делают благое дело, пытаясь его «воспитать». В сцене вскрытия они кружат над его телом, как гарпии, лихорадочно ищут какой-нибудь физический изъян и, наконец, с восторгом устанавливают, что у него аномальное строение мозга. Слепцы — они не сознают, что если где и есть изъян, так это в их буржуазном обществе. Найдя физическое различие между собой и Каспаром, они находят себе оправдание за то, как обращались с ним при жизни.

Сцену с профессором было трудно снимать, потому что у Бруно были проблемы с запоминанием текста и выражением мыслей. Когда профессор говорит Каспару, что тот ответил неправильно, Бруно решил, что перепутал текст и очень на себя разозлился. От смущения и отчаяния он даже отвернулся, благодаря чему сцена, мне кажется, получилась особенно трогательной.

Вы использовали что-то из автобиографических записей Каспара для реплик героя?

Да, кое-что взял. Например, текст зажатого в руке Каспара письма, которое читает ротмистр, и прекрасную реплику самого Каспара: «Ja, mir kommt es vor, das mein Erscheinen auf dieser Welt ein barter Sturz gewesen ist» («Мне представляется, что мое появление в этом мире — результат страшного падения»). Но, помимо правды обыденной действительности, есть и иная правда, например, та, что содержится в видениях Каспара. Моя задача — найти ее, чем я и занимаюсь в последних «документальных» фильмах. Как я уже говорил, исторические факты применительно к сюжетам не слишком меня заботят. Я пробуждаю историю при помощи атмосферы и характеров героев, не прибегая к байкам, которые, может, основаны на фактах, а может, и нет. Кроме основных общеизвестных фактов, все в фильме — допущения и вымысел. Значительную часть эпизодов я вообще выдумал: в цирке Каспара не показывали, с профессором логики он не встречался и о Сахаре не говорил.

Вы изучили много исторических источников?

Архив Каспара Хаузера находится в Ансбахе, где его убили, но я там не бывал. Да, о Каспаре написана тысяча книг, свыше десяти тысяч статей и научных работ, но я спросил себя, а нужно ли мне так углубляться в науку? Девяносто процентов источников посвящено уголовному делу, но меня, как я уже говорил, в истории Каспара интересует все, кроме преступления. Подавляющее большинство материалов — об убийстве Каспара, о загадке его происхождения, рассуждения о том, был ли он сыном Наполеона или самозванцем. В одной киноинтерпретации [47] этой истории высказано предположение, что Каспар был из королевской династии Бадена. Эта теория потом была опровергнута одним немецким журналом: они заказали анализ ДНК, взяв в качестве образцов кровь с рубашки Каспара, которая была на нем в момент убийства, и кровь здравствующего члена баденской королевской династии. Единственная книга, которую я прочел со всем вниманием, содержала подлинные документы и эссе, включая стихи и наброски автобиографии, написанные самим Каспаром, а также первую часть книги Ансельма Фейербаха. Еще я просмотрел отчет о вскрытии Каспара. После премьеры меня часто спрашивали, взял ли я за основу роман Якоба Вассермана [48], хотя я его даже не читал. Я читал пьесу Петера Хандке [49], но его «Каспар» не имеет ничего общего с моим: это прекрасный и значительный текст о возникновении и искажении языка.

Где снимали «Загадку Каспара Хаузера»?

Почти весь фильм был снят в Динкельсбюле, очаровательном городке в пятидесяти километрах от Ансбаха, во Франконии. Он до сих пор окружен средневековой крепостной стеной, а улицы вымощены булыжником. Нам только пришлось убрать пару телеантенн. В фильме я специально не назвал город: указав на Нюрнберг, я в некотором смысле возложил бы на город ответственность за события, описанные в ленте. А так это мог быть любой город: Париж, Мюнхен, Нью-Йорк. Эта история могла случиться когда угодно, и где угодно.

Вы говорили, что, как и в «Фата-моргане», в этом фильме есть фантастические элементы. Что вы имели в виду?

Если убрать сюжетную линию и оставить только видения Каспара, получится кино, очень похожее на «Фата-моргану». Если убрать сюжет из «Признаков жизни» и оставить только кадры с мельницами, тоже будет похоже на «Фата-моргану». Мне всегда казалось, что «Каспар Хаузер» — это почти «Фата-моргана», только с сюжетом.

Каспар не имел никакого представления о мире, о человеческой речи, никогда не видел неба или деревьев. Он даже не знал, что такое опасность. В фильме есть сцена, где солдат бросается на него со шпагой, а Каспар сидит спокойно, как ни в чем не бывало, или когда он обжигается, потому что прежде не видел огня. Когда его нашли, он знал только несколько слов и две-три фразы, смысла которых не понимал, твердил как попугай: «Я хочу быть наездником, как мой отец» — («Ich m?chte ein solcher Reiter werden wie mein Vater einer war»). Есть несколько версий о том, что же умел Каспар, когда только попал к людям, но меня в первую очередь интересует тот факт, что он вырос, не испытывая на себе пагубного воздействия общества и внешней среды. Это был человек, который вообще ни о чем не имел никакого понятия. Сохранившиеся записи Каспара просто поразительны: его, например, пугало пение птиц, он не понимал, что это за звук, и откуда он.

Каспар в самом прямом смысле был существом без культуры, языка и цивилизации, можно сказать, первобытным человеком. И потому все контакты с людьми, с обществом для него были мучительны. Каспар не дурак, а скорее, святой, как Жанна д'Арк, и игра Бруно, мне кажется, блестяще это передает. От него буквально сияние исходит. Так что для меня история этого мальчика сродни классической научной фантастике об инопланетянах, прилетевших на нашу планету, — как в изначальном сценарии «Фата-морганы». Не имея представления о человеческом обществе, они бродят по Земле в растерянности и изумлении. Вообще, это, наверное, вопрос антропологический: что происходит с человеком без знаний и культуры, очутившимся на нашей планете? Что он чувствует? Что видит? Что думает пришелец, глядя на лошадь или дерево? И какой прием ему здесь окажут?

Это напоминает мне рассказ Оливера Сэкса «Видеть или не видеть» [50]о слепом от рождения человеке, который в один прекрасный день обретает зрение. Но, как и Каспар, он ничего не знает о мире, и когда он смотрит на хирурга, сделавшего ему операцию, то видит лишь свет и неясные очертания.

Точно. Эти чувства, эти идеи я и хочу донести до зрителя. Видя в картине «Край безмолвия и тьмы» Фини Штраубингер, живущую среди образов и звуков былых лет, мы задаемся вопросами о восприятии и памяти, а уникальная история Каспара Хаузера наводит на размышления о человеке, не затронутом, не искалеченном цивилизацией. Некоторые сцены в фильме как будто затянуты, например, в самом начале — хлебное поле, волнуемое ветром. Я посчитал важным задержаться на этой сцене, потому что хотел, чтобы зрители почувствовали то же, что чувствует Каспар, взглянули на нашу планету как в первый раз, увидели ее юными глазами Каспара. Для подобных кадров мы устанавливали телеобъектив поверх объектива «рыбий глаз», в результате получилось очень необычное изображение.