На крыльях мужества

Экипажи изучали предстоящие районы боевых действий, более опытные ходили на разведку. Доверяли такие ответственные задания и мне.

Разведка - глаза и уши армии. Однако разведчик, пробирающийся в стан врага по лесам, оврагам, ущельям, не может все увидеть, обо всем разузнать. От его глаз остаются скрытыми большие районы, где могут притаиться танки, колонны пехоты, сосредоточиться резервы.

И тогда с аэродрома взлетает самолет, который видит с высоты несоизмеримо больше, а так как в памяти все не удержишь, приходит на помощь фотоаппарат.

Штурмовик, находясь над полем боя в горячем деле, может погибнуть. Разведчик не имеет такого права. Он обязан в любую погоду, любой ценой доставить аэрофотоснимки, пробиться, обойти заслоны зенитного огня, уйти от истребителей противника. Ибо в его руках нить к разгадке замыслов врага: где он собирается нанести главный удар, куда думает направить острие наступления? Низкие тучи, густая облачность - самая надежная маскировка для разведчика, позволяющая в мгновение ока вынырнуть над оборонительной линией противника, засечь аэродром, скопление техники, переправу, склады... Рискованное и трудное это занятие.

Случилось, что в осенние дни целыми неделями над землей висела "мура". Машины стояли на приколе. Нервозность. Летчики в сердцах клянут ни в чем не повинных синоптиков.

Хмурое небо, хмурые лица. А где-то рядом война. В капониры заползают вражеские танки, кротами зарываются в землю гитлеровцы, все более усиливая свою оборону.

Нет сил сидеть сложа руки, если ты настоящий летчик. Идем к командиру, уговариваем: ну, группе, положим, вылететь трудно, а вот парочку экипажей выпустить можно. Тот раздумывает, многозначительно смотрит на серую крышу неба. После долгих колебаний - выпускает!

Поеживаясь, вскакиваем с Женей Алехновичем в кабины штурмовиков. Воздушные стрелки на месте.

- Куда? - Техник звена Зимовнов недоуменно разводит руками.

- Пойдем, Филиппович, уток постреляем, - Алехнович закрывает фонарь и вот лопасти винтов уже метелят воздух.

Рулим на.старт. Короткий разбег - и мы в воздухе. Высота минимальная. Облачность настолько плотная, что, кажется, летим в молоке. Горизонтальная видимость - три-четыре телеграфных столба. Земля под крылом также однообразная, серая. Сонные хуторки. В низинах разлились широкие лужи.

Обшариваем каждую рощицу, каждую проселочную дорогу, каждую ложбинку. От Цветкова бреющим идем вдоль железной дороги на Умань. Подвалило бы счастье встретить какой-нибудь эшелон, так в пух и прах разнесли бы! Но что это? На железнодорожном полотне замечаем две платформы. Забаррикадированные мешками, в небо тянутся стволы зенитных установок "эрликонов". Внимательно присматриваюсь.

- Что они делают? - не могу разобраться в ситуации.

Алехнович молчит. Затем:

- Смотри, ведь они режут шпалы. Специальным плугом. И название-то ему мерзкое выдумали - "скорпион".

Чуть снизились - захлопали зенитки. Пикируем.на путеразрушитель. Тот остановился, затем дернулся вперед. Огненные струи от двух "илов" уперлись в платформы, в разные стороны полетели обломки, отскочили черные кругляшки колес. Цель расстреливаем спокойно.

Дуэль между двумя зенитками и "эрликонами" продолжалась секунды.

Для верности делаем еще один заход...

Продолжаем вести разведку. На карту ложатся условные знаки. Набираем высоту, прижимаемся к облакам. Теперь бы не столкнуться с истребителями противника. И все-таки на подлете к станции Шевченково не миновали этой встречи.

Первым заметил "сто девятых" воздушный стрелок Алехновича Дмитрий Агарков. Заметил их и Аркадий Кирилец, произнес как-то спокойно: "Многовато..."

Смотрю вверх. Действительно, густо. Засекут - ноги не унесешь. Развернувшись, пошел на сближение с Евгением. В это время от группы "мессеров" отделилась шестерка машин.

- Засекли, - процедил сквозь зубы Алехнович, - теперь держись.

- Аркадий, спокойно. Самое главное, не пускай их к хвосту.

Берем курс на свой аэродром.

Гитлеровцы решили расправиться с нами сразу, используя большое преимущество. Разделившись, шестерка создала что-то наподобие обратного клина, вернее, бредень, куда попытались нас затянуть.

- Крой, Аркаша! - крикнул Кирильцу, и стрелок рванул турель вправо. "Мессер", не ожидавший такого огня с задней полусферы, прекратил атаку, взмыл вверх. Только теперь на его борту отчетливо заметил нарисованный бубновый туз. Этот так просто не отстанет! Маневрируем между наседающими "мессерами", огрызаемся как можем;

Звенящая трасса пронеслась над головой. Инстинктивно втянул голову в плечи, словно это могло защитить.

- Закрой фонарь, Иван, не храбрись. Слышишь? - крикнул Алехнович.

- Слышу, слышу...

Но фонарь не закрыл.

Друзья и раньше предупреждали. Но какая здесь храбрость, если с правой стороны потемки, а остекление нередко дает блики. И снова, уже по плоскости, прошлась гулкая пулеметная очередь...

Первая атака не принесла успеха гитлеровским асам. Они потянули вверх, перестроились и рванулись на очередной заход. Опять сзади к нашему хвосту пристроился "бубновый туз". Оба стрелка одновременно ударили из пулеметов, и "мессер" по дуге пошел вниз, охваченный пламенем.

- Молодцы, стрелки! Из "бубнового туза" сделали "шестерку". Но не зевать, - приказал .Алехнович.

И все-таки силы слишком неравные. Задымил и "ильюшин" Евгения.

- Женя! - отчаянно кричу, высунув голову из кабины, а встречный поток воздуха раздирает рот.

Среди "мессершмиттов" заметил замешательство. Третью атаку не предпринимают. Внизу вижу два грибка парашютов. Все-таки Алехнович и Агарков выскочили из горящего штурмовика. Молодцы! Фашистам явно не до них. Краснозвездные истребители, подоспевшие на помощь, разгоняют "мессеров" от моего "ила", гвоздят их меткими очередями.

Я кружил над товарищами, и если бы можно было со стороны посмотреть на эту картину, то она, возможно, напоминала бы огромную птицу, кружащую над разоренным гнездом.

- Женя, иду на посадку, - передал по радио, забыв, что он же не в воздухе и вряд ли меня услышит.