Красавица и чудовище

Наш вид спорта развивает эгоизм — спортсмен отвечает только за себя, в фигурном катании нет команды. У меня она была — мои «тарасята». «Тарасята» выпускали стенгазету, справляли вместе праздники, все дни рождения, вместе ходили в театр и кино и не расставались даже тогда, когда уходили из спорта.

Работа над созданием команды — большой педагогический труд. Задача тренера, в данном случае тренера по фигурному катанию, — научить спортсмена не только набору элементов и умению скользить по льду, нет, прежде всего из детей, которые видят нас чаще, чем своих пап и мам, сделать настоящих людей. Чему ты научишь детей, то они и будут любить всю жизнь. Они же все время около тебя, они влюблены в тебя, они подражают тебе — смотришь в детские глаза, а там такая преданность!

Все шаги на льду у фигуристов состоят из «тройки», «крюка», «выкрюка» и «скобки». И, используя этот набор, можно столько придумывать, сколько хватит фантазии. Одиночники к тому же еще и прыгают. Об обязательных элементах парного катания известно практически всем, но и в танцах существуют свои непреложные позиции, которые так же объективно оцениваются, как и элемент парного катания, они определены по графе сложности и в правилах четко указывается, на что судьям следует обратить особое внимание. Если я буду об этом толковать даже очень подробно, все равно мои объяснения будут понятны лишь специалистам: «Вензель в звездном вальсе надо делать так, а не так». — «А что такое вензель?» — тут же спросит у меня обычный зритель. Я веду свой рассказ к тому, что не следует считать, будто танцы подчиняются лишь субъективной оценке судей. Да, действительно, судить их сложнее, чем одиночное катание, и понимать сложнее, поэтому мнения арбитров и зрителей часто расходятся, хотя порой зритель бывает в своих пристрастиях и прав.

Арбитраж в фигурном катании, как и в любом другом виде спорта, где нет четких измерений в килограммах, метрах, секундах, всегда был и будет сложной задачей. Но для танцев есть твердое определение, которое требует максимального числа элементов в единицу времени. В танцах быстрое катание должно цениться выше, чем медленное, так как оно связано с определенными физическими возможностями спортсменов. А главное, в быстром катании куда больше заложено риска, чем в медленном, а спорт, любой спорт, будь то фигурное катание, гребля или тяжелая атлетика, всегда связан с риском. И фигуристы должны, танцуя, рисковать. Тогда понимаешь, что танцы тоже спорт, потому что первенство в спорте всегда завоевывается на грани риска.

Танцы должны выделяться блестящим скольжением. Конечно, спокойное, красивое, плавное скольжение вполне достойно внимания, но мне по душе все же резвый стиль.

Тренер должен заниматься доводкой мельчайших деталей в технике, а не проверять, соблюдает ли режим его ученик. Тренировка заканчивается, а мысль спортсмена — что сделано и что еще предстоит сделать — должна продолжать работать. Уже сейчас чемпионами становятся только фанатики, только те, которые целиком отдают себя спорту. О чем бы я ни заговаривала с Родниной, разговор все равно перескакивал на ее подкрутки и поддержки, хотя человек она широко образованный, начитанный, любящий театр, но со мной, с тренером, она постоянно обсуждала только наши проблемы. Поэтому она и была чемпионкой десять лет. Другие позволяли себе некоторые послабления, немного отвлекались, совсем немного, но этого было достаточно, чтобы покинуть пьедестал на следующий же год. Только такие, как Ирина Роднина, становятся великими чемпионами, чемпионами не на «раз».

Фигурное катание изменилось до неузнаваемости даже за те тридцать с лишним лет, как я тренирую; Остались, как и прежде, только названия элементов: «аксель», «кауфман», «сальхов». Но «аксель», когда этот элемент так назвали, прыгали, вращаясь вокруг своей оси всего лишь раз, а сейчас крутят четыре оборота, все прыжки достигли четырехоборотного вращения — и нет этому предела.

Изменился и подход к фигурному катанию. Раньше выступление спортсмена сводилось лишь к демонстрации набора прыжков под какую-нибудь музыку, да и музыку-то брали порой всего лишь за два дня до соревнований. Сейчас целые спектакли разыгрываются за несколько минут на льду Нет в первой десятке участников чемпионатов мира во всех четырех видах фигурного катания, которые невнимательно бы отнеслись к подбору музыки, не придумали бы своего личного элемента. Наши фигуристы многое почерпнули из классического балета И программа теперь составляется так, чтобы между элементами не просто было два шага, а это должна быть целостная композиция, в которой прыжки, поддержки, позиции расшифровывают смысл в музыке.

Разве было что-нибудь похожее двадцать лет тому назад?

И разве можно было себе представить, каким будет фигурное катание через двадцать лет?

Наверное, технически оно будет выглядеть идеально. И выигрывать в нем будет тот, кто сумеет придумать что-то новое. А что придумают, какие немыслимые танцы поставят, не знаю. Но хочется и самой что-нибудь придумать через двадцать лет.

Что будет со мной через двадцать лет?

Думаю, и через два десятилетия я буду приходить на каток с таким же удовольствием, с каким прихожу сейчас. Не хочу потерять ощущения счастья от своей прекрасной работы. Не хочу сделаться в своем деле ремесленником. Хочу оставаться и через двадцать лет таким же сумасшедшим тренером, каким я была, какая я есть. Так же бояться, что не сумею поставить программу перед новым сезоном, как боюсь этого уже три десятка лет. И все-таки ее поставить. И стремиться сделать ее самой лучшей в мире.

Я хотела бы иметь таких же преданных и любимых учеников, каких я имела и имею. Я хотела бы так же волноваться на тренировках. Страдать при каждом прокате.

Хочу, чтобы, как всегда, мои воспитанники приходили в мой дом и чтобы я была здорова и могла их принимать, как принимала всегда, — вкусно кормить, долго беседовать. Хотела бы, чтобы каждое последующее поколение моих учеников знало, что делало предыдущее. Знали бы, как они дружили, как относились друг к другу, как вместе тренировались и катались. Как они жили и кем стали потом. И сколько было пролито пота и слез, чтобы кем-то стать.

Работать, пока есть силы, не знаю, на сколько их хватит, хотелось бы, чтоб их хватило надолго.

Мне нравятся все цветы, которые нам дарят. Отовсюду, где проходят соревнования, я везу домой цветы. Мои ученики отдают мне свои букеты. Им остаются аплодисменты. Дома я долго разворачиваю огромные пакеты, потому что ничего так тщательно перед дорогой не упаковываю, как цветы. Порой огромные целлофановые мешки, в которые я укладываю букеты, весят до десяти килограммов. Десять килограммов цветов!

Цветы потом долго стоят у меня дома, расставленные во все вазы.

После чемпионата 1983 года в Хельсинки я забыла в холле гостиницы букет. Как вспоминаю об этой потере, сразу хочется плакать. Там было не менее пятисот роз!

Честно говоря, мне больше всего нравятся незабудки, но их почему-то никто и никогда не дарит.

Однажды в сибирском турне сборная приехала в Кемерово во время страшного снегопада и дикого холода. А в Кемерове открытый каток, и, естественно он засыпан. Мы сами его расчищали каждые пятнадцать минут, но все равно ребята катались буквально по колено в снегу. Люди, которые пришли на наше выступление, казались снежными бабами, тем более, они смотрели на лед стоя и без перерыва. Полтора часа стояли зрители под снегопадом, а потом стали бросать на площадку цветы, выращенные на окне. В основном на снег ложилась герань. Ребята доставали из-под сугробов букеты, отряхивали живую красную роскошную герань. И еще к нам летели огромные белые, похожие на лилии, цветы — декабристы.

Люди делились с нами красотой. Отдавали выращенные в домашних горшках для домашнего уюта цветы. И, наверное, каждый из зрителей принес их с собой, потому что букетов мы собрали очень много. Вспоминая тот давний вечер, я могу сказать только одно: как же наши зрители любили фигурное катание!