Неизвестный Юлиан Семенов. Умру я ненадолго...

Теперь боли не было, только усталость и сладкая, тревожная радость жила в ней. Раньше в ней никогда не было такой радости. Так что лосиха была бы очень рада рассмеяться, но лоси никогда не смеются. Они только плачут, если пуля пробила лопатку и разорвала сердце. Последние минуты перед смертью лоси стоят и плачут очень крупными слезами.

Весеннее солнце никогда не бывает таким сухим и палящим, как летнее. Лосихе казалось, что солнце летом устает так же, как лес, травы и она сама. Оно делалось таким палящим — казалось лосихе — из-за усталости и недовольства.

И сейчас, глядя на сына, который уже два раза поднимался на ножки и, раскачиваясь, стоял и смотрел на небо, лосиха волновалась, как бы солнце не стало таким, как летом. Лосиха знала, как тяжело идти летом по душному лесу, когда все пронизано тяжелым запахом хвои и обязательно тянет гарью из-за далеких лесных пожаров.

Поэтому она боялась, как бы сегодняшнее спокойное и теплое солнце не стало белым и палящим, как летом. Она уже привыкла к такому солнцу за три года жизни, а сын, конечно, испугается зноя, духоты и тяжести, которую приносит лето.

«Хотя, — подумала лосиха, — его можно будет отвести в реку. Но он же не умеет плавать, — вдруг сообразила она, — он же совсем маленький и ему будет трудно и страшно плыть...»

Теперь лосенок лежал рядом с ней, и она ласково облизывала его, приглаживая шерстку так, чтобы она блестела под солнцем и не торчала некрасивыми разноцветными кустиками. Он спал, положив голову на передние ноги. Копытца у него были такие мягкие, что лосиха даже легонько куснула их. Лосенок не проснулся, только что-то зачмокал во сне.

Он спал долго, а лосиха все облизывала его, и он становился ей все больше и больше дорог.

Вечером, когда солнце спряталось и стало темно, лосиха поднялась, и ее сын тоже поднялся. Она пошла по лесу тихонько, все время оборачиваясь, и сын шел следом за ней, и смотрел по сторонам своими не в меру большими и добрыми глазами. Потом он обогнал мать и пошел первым.

Он шел влево, к тем местам, куда не ходили взрослые лоси. Но он был совсем маленький и не знал этого. Мать осторожно толкнула его губами в бок, чтобы он не поворачивал влево. Но, по-видимому, она не рассчитала сил — ведь это был ее первый сын, — и лосенок упал.

Он поднял голову и посмотрел на мать с такой укоризной, что та, подождав, пока он поднимется, разрешила лосенку идти влево — туда, где были чужие запахи, отличные от запахов леса и трав, которые растут там, где поле переходит в болото.

Ночью они перешли дорогу и остановились в маленьком кустарнике, около пруда, в котором плавали сонные белые лебеди.

Телефон трезвонил уже раз семь подряд, а трубку все равно никто не поднимал, потому что слушали передачу о вчерашнем футбольном матче. Но телефон звонил так настойчиво, что трубку пришлось снять.

— Алле! — закричали в трубке высоким голосом. — Немедленно выезжайте в Сокольники! Здесь в детский сад зашла лосиха и топчет детей! Немедленно пристрелите ее! Вы слышите — дети в опасности!

В Сокольники поехали три охотника. Два охотника были молодыми ребятами, а один — старым, опасным и очень известным чемпионом по стрельбе. Они приехали в детский сад, вошли во двор, держа наготове заряженные ружья. Но они опустили заряженные ружья, потому что увидели маленького лосенка, который стоял подле матери и беззаботно играл с деревянными игрушками, брошенными детьми в песочнице.

Три охотника опустили ружья и стояли, улыбаясь и радуясь тому, как спокойно играл лосенок. Только у матери уши были прижаты, и вся она то и дело вздрагивала, но не хотела беспокоить сына и поэтому старалась держаться как можно спокойнее.

Старый охотник сказал:

— А ну уходите-ка отсюда!

А молодые охотники стали хлопать в ладоши и обходить лосиху. Ее сын удивленно смотрел на людей. Мать стала подталкивать его к выходу, но лосенок не пошел к воротам, а повернулся к молодым охотникам и стал играть с ними — то подпрыгивая вплотную, то делая быстрый прыжок в сторону. Ему понравилось играть с ними, и они не делали с ним ничего плохого, и поэтому лосиха хоть и дрожала, но теперь уже не так тревожно поводила ушами и била копытами мягкую, темную землю.

Прошло полчаса, но охотники никак не могли выгнать лосиху с сыном из детского сада. Они, правда, не очень-то и старались выгнать их, потому что на застекленную веранду вывели малышей и те смотрели на лосей глазами, полными восхищения.

Все вздрогнули, когда у ворот заскрипели тормоза. Это приехала еще одна машина. Из нее выскочил высокий, здоровенный мужчина в зеленой куртке и с ружьем. Он вбежал во двор и вскинул ружье, целясь в лосиху.

— Ты что, сошел с ума?! — сказал старый охотник.

— Так ведь ее просили пристрелить, — ответил мужчина в зеленой куртке, — мне так у вас сказали...

— Ее никто не просил стрелять, — ответили молодые охотники, — ее надо выгнать отсюда и проводить через дорогу — в лес.

— Так что же вы ее не выгоняете?

— Она не уходит, потому что здесь хорошо лосенку. Видишь, он играет...

Мужчина в зеленой куртке разрядил ружье, засмеялся громким смехом, прищурил свои маленькие голубые глаза, спрятанные в припухлых веках, и шагнул к лосенку. Лосенок отскочил в сторону, а потом подбежал к человеку в зеленом и тронул его руку своими теплыми губами. Человек неожиданно схватил лосенка, крепко — так, что тот закричал — сжал его и побежал к воротам. Он выбежал в ворота и бросил лосенка.

Лосенок упал, а потом, медленно поднявшись, побежал в сторону. В первое мгновение лосиха ничего не поняла — так все это стремительно произошло. Но когда она поняла, что случилось, глаза ее стали жестокими, и она в два прыжка очутилась за воротами, рядом с сыном. Через минуту они скрылись в кустарнике.

— Ну, я отвезу вас на своей машине, — сказал человек в зеленой куртке и засмеялся громким смехом, — тоже мне, охрана общественного спокойствия! Вы бы прогоняли лося до вечера!

— Я не поеду с вами, — сказал старый охотник, — мне не хочется ехать с вами.

— И мы, пожалуй, пройдемся пешком, — сказали два молодых охотника. — Медицина советует ходить пешком помногу, не так ли?