Ярослав Гашек

Если уже вскоре после своего появления роман подвергся преследованиям и запретам со стороны реакционных сил и продолжает подвергаться до сегодняшнего дня, то силы прогресса, демократии и социализма, учитывая, что «Похождения бравого солдата Швейка...» таят в себе ощутимые силы революционных идей, использовали его в прогрессивных целях. В первые же дни Великой Отечественной войны Швейк, воссозданный в новом облике нашими сценаристами и режиссерами, в очередном боевом киноочерке разил своими меткими словечками фашистских захватчиков. Незадолго до конца войны в художественном фильме С. Юткевича Швейк, олицетворяя народные чаяния, выступал в роли беспощадного стража запертых в железную клетку фюрера и его подручных.

В тяжелые дни отступления 1941 года советский писатель М. Слободской по совету А. Суркова сочиняет и печатает во фронтовой газете «Новые похождения Швейка». Бодрый юмор Гашека и неиссякаемый оптимизм его героя, чутко воспринятые Слободским и вложенные в уста нового Швейка, пришлись по душе нашим бойцам. Переизданные в «Библиотечке красноармейца» с рисунками художника О. Верейского «Новые похождения Швейка» были любимым чтением в землянках и госпиталях. Роман Гашека был нередким гостем у советских бойцов в окопах и на кратковременных бивуаках. В «Библиотечке красноармейца» неоднократно массовыми тиражами переиздавались отрывки из него. Собрат Гашека по жанру Леонид Ленч в рассказе «Веселый попутчик» [49] ярко изобразил, какой прием оказывали солдаты Швейку: «Про бравого солдата Швейка... писатель Гашек сочинил... мы тут животы надорвали, смеявшись! Вот это писатель! Фронтовичок!»

Уже в год смерти Гашека чешский писатель Карел Ванек написал продолжение четвертой части «Похождений бравого солдата Швейка...», и она вышла с окончанием Ванека. В 1924 году Ванек печатает «Бравый солдат Швейк в плену», четвертую часть он закончил тем, что Швейк попадает в плен к русским, т.е. в общем следует замыслу Гашека. Когда роман о Швейке не был еще оценен достойно читателями и критикой, не стали достаточно ясными его значение и достоинства, когда не было очевидно, какие несоизмеримые величины — текст Гашека и продолжение Ванека, незаконченная сатириком четвертая часть печаталась в Чехословакии с этим окончанием. Были изданы и у нас «Похождения бравого солдата Швейка...» с окончанием Ванека (например, в издании Гослитиздата, 1936—1937). В Латвии в 30-х годах «Похождения бравого солдата Швейка...» печатались на русском языке даже в пяти частях. Пятой было сочинение Ванека «Бравый солдат Швейк в плену».

В окончании четвертой части Ванек стремился быть как можно ближе к сюжету, идейному содержанию, форме, особенностям характеров действующих лиц романа Гашека. Он развивает действие произведения в логической последовательности в рамках того эпизода (попойка офицеров маршевого батальона), на котором смерть остановила перо Гашека. Ванек сохраняет антивоенную и антиавстрийскую направленность романа. У него Швейк, как и у Гашека, постоянно рассказывает различные историйки «к случаю». Ванек также использует отдельные эпизоды из прежних сочинений Гашека, как это делал сам автор «Похождений бравого солдата Швейка...». Например, у Ванека в один из рассказов Швейка «к случаю» вставлена история капитана Гепнера в том виде, как она приведена в фельетоне Гашека «Над старыми газетами». И в характеристиках действующих лиц и в общем тоне Ванек старательно подчеркивает те черты, которые придал своим героям Гашек. Работа Ванека любопытна тем, как он решает поставленную перед собой задачу, но не доставляет того наслаждения, какое испытываешь при чтении романа Гашека.

Вскоре после выхода «Похождений бравого солдата Швейка...» начали появляться подражания ему, как и другим произведениям Гашека. В сущности, роман Ванека следует также отнести к числу подражаний. Особенно много их возникло в годы второй мировой войны. Назовем три наиболее значительных: «Новые похождения бравого солдата Швейка» М. Слободского, затем сборник безымянных (фольклорных) рассказов о похождениях Швейка во время второй мировой войны, сочиненных чешскими патриотами, партизанами и подпольщиками в годы немецко-фашистской оккупации. Под заглавием «Бравый солдат Швейк спустя двадцать лет» они были собраны и опубликованы в двух книжечках редакцией газеты «Ческословенски листы», издававшейся в Москве в годы второй мировой войны. И наконец, пьеса Бертольда Брехта «Швейк во второй мировой войне», написанная в 1943—1944 годах и впервые полностью опубликованная в переводе на русский язык в 1956 году.

Во всех подражаниях образ бравого солдата наделялся теми же чертами характера, что и герой Гашека.

В этих произведениях Швейк с присущим ему усердием активно участвует в различных мероприятиях фашистов, доводя эти мероприятия до полного абсурда. Поэтому его образ часто играет чисто служебную роль при сатирическом изображении гнусных деяний эсэсовцев, гестаповцев, грабителей из различных учреждений фашистских оккупантов и т.д. Усердие Швейка всегда обращается во вред фашистам и коллаборационистам.

По художественным качествам подражания, в том числе и пьеса Брехта, стоят неизмеримо ниже своего первоисточника.

Известная пассивность противников существующего режима была распространенной в период первой мировой войны и во время стабилизации капитализма после поражения революционных выступлений в странах Западной Европы конца второго — начала третьего десятилетия нашего века, Поэтому Швейк Гашека блестяще воплотил типическое поведение масс в тот период. Но с течением времени в результате обострения классовой борьбы — разгула фашизма, с одной стороны, образования, развития и усиления коммунистических партий — с другой, неуклонно, хотя, может быть, не так уж заметно, имел процесс изменения настроений масс, усиливалась их воля к сопротивлению реакции. Высшего подъема этот процесс достиг в период второй мировой войны в движении Сопротивления, деятельности партизан и подпольщиков в оккупированных немецко-фашистскими захватчиками странах Западной Европы, в том числе на родине Швейка—Чехословакии. Другие авторы подражания Гашеку уловили это более чутко, чем Брехт.

В романе М. Слободского, например. Швейк — регулировщик. Он умышленно создает на шоссе, по пути движения отступающих немцев, пробку длиной в несколько километров, и это дает возможность советской авиации и артиллерии разгромить громадную колонну живой силы и техники. Когда фашисты назначают его редактором в оккупированном немцами советском городе, он выпускает газету на русском языке и этим ободряет угнетенное население и воодушевляет его на борьбу с оккупантами. Еще более активным борцом с фашизмом изображался Швейк в наших сатирических киножурналах периода Отечественной войны и в фильме С. Юткевича «Новые похождения Швейка».

Неизвестный составитель книжек «Бравый солдат Швейк спустя двадцать лет» в предисловии к первой из них сообщает об ее источниках: «Так Швейк живет в тысячах обличий. Говорит со страниц подпольной печати, выступает перед микрофоном подземных радиопередатчиков, его проделки изображаются в памфлетах, распространяются письменно, швейковские остроты передаются устно. Изданный сборник содержит слегка отредактированные памфлеты по поводу текущих событий, как они проходили на глазах чешской общественности с осени 1941 года до лета 1943 года. Они излагаются более или менее в хронологическом порядке так, как последовательно возникли. Это лишь одно воплощение Швейка из многих тысяч современных вариантов» [50]. Так образ Швейка, возникший не без влияния устнопоэтической традиции, фигуры Гонзы, сам стал плодотворнейшей почвой для бесчисленных сочинений народного творчества.

В том же предисловии его безымянный автор правильно, хотя не особенно четко, определяет изменение характера нового Швейка: он «...следовательно, снова стал одним из маленьких неизвестных героев второй мировой войны. Но по сравнению с прошлой войной в нем есть одно отличие. Часто Швейк — маска, за которой в массе Швейков скрывается сознательный чешский боец. Швейковщина, которая в прошлую мировую войну была для чешского народа неким стихийным бунтом (лучше бы сказать — протестом. — Н. Е.) против идиотизма австро-венгерских угнетателей, в сегодняшней борьбе чешского народа часто бывает сознательно использованным оружием борьбы» [51].