Искусство невозможного (в 3-х томах)

— Что произошло с этими деньгами?

— Я не имел возможности контролировать. Это то, чем должны были заниматься наши спецслужбы — они должны были контролировать, чтобы деньги использовались по назначению. Справились они с этой задачей или нет — это вопрос не ко мне, а к ним.

— Вы ведь общались с чеченскими лидерами и после ухода из Совбеза?

— Я и сегодня с ними общаюсь. Сегодня буду встречаться здесь, в Лондоне, с господином Закаевым, который является представителем президента Чечни на переговорах с представителем президента России.

— То есть к Закаеву вы относитесь как к представителю законной власти?

— Безусловно. Как к представителю законного президента Чеченской Республики Масхадова. Так же я относился к Басаеву в то время, когда мы с ним общались. Я был на государственной должности, и он был на государственной должности, признанной Российской Федерацией. note 286

— Вы грозитесь скоро выпустить фильм о взрывах в Москве, где будут только факты?

— Нервная реакция российских правоохранительных органов — говорят, что я финансировал террористов, теперь заявления о том, что я создавал бандформирования, — во многом из-за этого фильма. Я давно не был в Москве. Единственно правильные действия — это факты. Если их не воспринимают в России, то их пока еще воспринимают здесь, на Западе. Очень много людей, понимающих неоднозначность ситуации, в которой оказалась российская власть со взрывами, хотят знать правду. Действительно, подготовлен фильм, который будет демонстрироваться.

— Кто его будет делать, наши журналисты?

— Фильм делают иностранные журналисты, а о деталях я говорить не хочу. Я предложу этот фильм всем телевизионным компаниям, в том числе российским. А то, что к нему есть интерес со стороны западных компаний, — это я вам могу сегодня заявить определенно.

— Вы выступаете как продюсер?

— Абсолютно верно.

— Вы не боитесь, что в конечном итоге вас выдаст России Интерпол?

— Прокуратура уже обращалась в Интерпол, и ей отказали. Ее аргументы не были приняты. По моей информации, аргументы, представленные прокуратурой, смехотворны. Своими заявлениями о том, что я финансировал боевиков, создавал вооруженные формирования, прокуратура подтвердила несостоятельность своих предыдущих аргументов.

— Значит, вы не боитесь, что Интерпол примет к сведению эти аргументы?

— Случай с Гусинским очень многому научил тех, кто раньше воспринимал Россию как демократическое государство. Несмотря на помощь России в борьбе с терроризмом в Афганистане, суд на Западе устроен иначе. Я не люблю в подобных случаях предсказывать. Я только могу сказать, как я это понимаю. Россия не имеет никакой возможности добиться экстрадиции.

21 февраля 2002 г. Le Figaro, Париж

БОРИС БЕРЕЗОВСКИЙ: МЕЖДУ ПУТИНЫМ И МНОЙ – ИДЕТ

БОЙ НЕ НА ЖИЗНЬ, А НА СМЕРТЬ

Лор-Мандевиль (Laure Mandeville)

«Le Figaro»: По мнению российской прокуратуры, которая послала запрос на расследование спецслужбам, вы финансировали и создавали незаконные вооруженные формирования в Чечне? БЕРЕЗОВСКИЙ: Я слежу за Генеральной прокуратурой: каждую неделю она говорит что-то новенькое. Все, что я могу вам сказать, — в начале февраля мой адвокат прибыл на место и потребовал встречи с представителем обвинения. Ему ответили, что они еще не назначены. Все это — шантаж, угрозы… Никто не имеет права пугать меня. К счастью, я не такой впечатлительный.

— Вы сами готовите другое обвинение: вы объявили, что собираетесь опубликовать доказательства причастности спецслужб к терактам 1999 года. Это правда?

— Да, но я не устраиваю шантажа. В ноябре 2001 года я заявил, что располагаю доказательствами того, что спецслужбы организовали теракты в сентябре 1999 года. Чтобы меня не обвинили в шантаже, я сказал, что готов отвечать за свои слова перед судом. Ответ ФСБ: Березовский сошел с ума. Но я думаю, что им известно, что в моем распоряжении есть документы. Я вижу это по тому давлению, которое оказывается на моих людей в Москве. Я даже боюсь, что мне не успеть все рассказать. Вы знаете, что российская политика и русская рулетка — одно и то же…

— Вы опасаетесь за вашу жизнь?

— Это факт, что высшее руководство ФСБ дало приказ убить меня в 1997 году. Было возбуждено уголовное дело. Военная прокуратура затем закрыла дело, заявив, что представитель ФСБ намеревался меня убить, но речь шла о шутке. Сегодня, сказав, что обладаю доказательствами по делу о терактах 1999 года, я принял меры предосторожности, чтобы сохранить информацию, которую я хочу предать огласке. А это — также средство сохранить жизнь.

— Если у вас есть доказательства, почему вы так поздно заговорили о них? Когда произошли теракты, вы были у власти?

— Я не мог даже представить себе, что за этими терактами стоит власть, я расценивал действия Путина положительно. Я заинтересовался этим вопросом, только когда Путин нарушил все обещания. Я вспомнил об одном эпизоде предвыборной кампании 1996 года. В тот день Ельцин подписал три указа. Один касался переноса выборов, второй — роспуска парламента, а третий — запрета Компартии. Кто подтолкнул Ельцина на это? В то время руководство спецслужб и военно-промышленного комплекса во главе с Александром Коржаковым не верило, что Ельцин может победить на выборах демократическим способом. Мы, олигархи, считали, что это возможно. Нужно было использовать средства пропаганды и СМИ, но никак не уличные бои и разгон парламента. Тогда наша точка зрения взяла верх, и мы выиграли выборы. Думается, похожий сценарий был и в президентской кампании 1999 года. Вновь лагерь «гэбистов» не верил, что можно выиграть нормальным образом. И они приняли решение организовать теракты. Чтобы сыграть на эмоциях, чтобы повернуть общественное мнение против чеченцев и развязать войну. Почерк был один и тот же. Параллель очевидна.

— Вы обвиняете Путина?

— У меня нет доказательств того, что Путин замешан в организации терактов. Но я задаюсь вопросом: чтобы организовать теракты в жилых домах, чтобы отдавать такие приказы, нужна воля. Если ФСБ организовала взрывы, кто из руководства мог принять решение? Действующий глава ФСБ, Патрушев? Смешно! Министр МВД того времени, Рушайло? Еще смешнее! Ельцин? Он никогда не делал ничего подобного!

В то время я знал их в совершенстве, и я не видел никого, кто мог бы принять такое решение. Но оглядываясь назад, после недавнего закрытия канала ТВ-6, я изменил свое мнение. Чтобы закрыть ТВ-6, нужна была большая смелость, нужно было пройти по миллионам

телезрителей. И Путин сделал это, закрыв канал. У нашего президента сильная воля…

— Другие подозреваемые?

— Нет.

— Опубликуете ли вы доказательства, если Генеральная прокуратура не будет преследовать вас?

— Моя позиция не может быть предметом сделки. Даже если британская полиция меня арестует, все доказательства и материалы, и в особенности документальный фильм, снятый нами, находятся в надежном месте и будут преданы огласке в конце февраля. Это ужасный удар по России, но я сражаюсь именно за нее, а не против. И я опубликую материалы и заставлю Россию покаяться. Нужно навсегда разрушить организацию, называемую КГБ, уничтожить эту бандитскую организацию, которая безнаказанно убивает под прикрытием государства.

— Разрушить КГБ — значит низвергнуть Путина, не так ли?

— Да. Или он, или я.

— Бой не на жизнь, а на смерть?

— Да, к сожалению.

— Но у Путина — все козыри…

— Я верю в себя. Я могу аргументированно защищать свою позицию. Путин защищает свою позицию с помощью дубинки.

— Его поддерживает 75 процентов населения…

— Опросы в России ничего не значат. У Ельцина было 2 процента в 1996-м, и он победил на выборах…