Стальная гвардия

Этот населенный пункт имел важное значение в оперативно-стратегическом отношении. От него шли пути к мостам через канал в Дмитрове и Яхроме, с овладением которыми немецко-фашистские войска могли выйти на ближайшие подступы к Москве с севера и северо-востока в район Загорска.

Между тем и Дмитрову и Яхроме уже двигались из резерва Ставки войска 1-й ударной армии. Надо было любой ценой выиграть время, необходимое для завершения их сосредоточения. Вот почему командующий Западным фронтом Г. К. Жуков телеграфировал мне: "Прошу вас удержать Рогачеве хотя бы еще сутки". Он не приказывал, а просил, понимая, что силы наших войск на этом направлении истощились. И только величайшим мужеством, вплоть до самопожертвования, можно было на какое-то время задержать противника, имевшего по меньшей мере десятикратное превосходство в боевой технике и вооружении.

И мы дрались из последних сил, сознавая всю громадную опасность прорыва немцев к каналу.

Гитлеровцы обрушивали на наши поредевшие войска тонны артиллерийских снарядов и авиабомб, теснили армадой танков, поливали свинцовым ливнем пулеметного огня. Но советские воины стояли насмерть, и не только выстояли, но и нанесли противнику большой урон, уничтожив только в районе Рогачев0, Дмитров 70 фашистских тяжелых, средних и легких танков, 60 пулеметов, 25 орудий, 2000 солдат и офицеров{19}.

Сообщая об этих боях, и в частности о действиях нашей бригады, газета "Комсомольская правда" 30 ноября писала: "В течение вчерашнего дня на северном крыле фронта наши войска вели упорные бои с противником, сдерживая его стремление прорваться к городу Дмитрову. Танкисты командира Ротмистрова успешно отразили несколько вражеских атак и прочно удерживают свои позиции..."

К 30 ноября наступление немецко-фашистских войск, наносивших удар по правому крылу нашего Западного фронта, приостановилось. Мы это сразу же почувствовали. Фашисты вели в тот день по нашим позициям редкий артиллерийский огонь и прекратили атаки. Создавалось впечатление, что противник выдохся, исчерпал свои наступательные возможности и, встретив непреодолимое сопротивление советских воинов, остановился.

8-я танковая бригада была выведена во второй эшелон 30-й армии. Нам было приказано сосредоточиться в районе Дмитрова Гора и принимать пополнение. На станцию Вербилки начали поступать маршевые танковые роты и новые танки, в основном Т-34, а также все виды снабжения, в том числе зимнее обмундирование.

В те дни нашу бригаду и другие части 30-й армии посетили делегации трудящихся Москвы и подмосковных городов. Они привозили подарки бойцам: вязаные шерстяные носки и перчатки, кисеты с табаком, теплые подшлемники, письма и продовольственные посылки. Эта трогательная забота воодушевляла наших воинов на новые подвиги.

* * *

К 1 декабря 30-я армия, передав участок Дмитров, Яхрома 1-й ударной армии, заняла оборону по рубежу река Волга, северная часть Московского моря, северо-восточнее Рогачево фронтом на юго-запад. Она находилась в выгодном оперативном положении по отношению к главной группировке противника, действовавшей против 20-й и 16-й армий, так как нависала над ее левым флангом и тылом, угрожая нанести удар на Клин и далее в юго-западном направлении для перехвата тыловых коммуникаций измотанных в предыдущих боях 3-й и 4-й танковых групп немцев. Именно это выгодное положение войск 30-й армии и решено было использовать о максимальным эффектом. Ставка Верховного Главнокомандования усилила армию четырьмя свежими стрелковыми (371, 379, 365, 348-й) сибирскими и уральскими дивизиями и 82-й кавалерийской дивизией. Были также значительно пополнены ранее действовавшие в составе армии части и соединения.

По директиве командующего Западным фронтом от 3 декабря 1941 года 30-я армия во взаимодействии с 1-й ударной армией должна была с утра 5 декабря перейти в решительное наступление, нанося главный удар на Клин, охватывая его с севера.

4 декабря я, комиссар и начальник штаба бригады были вызваны в штаб 30-й армии в Конаково. Там находилось и командование большинства других соединений. Командующий армией генерал-майор Д. Д. Лелюшенко кратко информировал нас о сложившейся на Западном фронте обстановке, огласил директиву командующего фронтом и свой приказ на наступление.

Главный удар он решил с утра 5 декабря нанести центром боевого построения армии. В состав центральной ударной группировки включались 379, 365 и 371-я стрелковые дивизии, 8-я и 21-я танковые бригады. При этом танковые бригады, усиленные стрелковыми батальонами, должны были действовать в качестве эшелонов прорыва. Силами 348-й стрелковой, 18-й и 24-й кавалерийских дивизий наносился вспомогательный удар в направлении Рогачево, Спас-Коркодино, Клин. Справа центральную группировку обеспечивали 185-я стрелковая и 82-я кавалерийская дивизии. Севернее переходила в наступление 107-я мотострелковая дивизия с 46-й кавалерийской дивизией.

8-й танковой бригаде предстояло наступать во взаимодействии с 365-й стрелковой дивизией. Получив задачу, я тут же отметил ее на карте по рубежам. Конечная цель - овладение Клином. Командующий армией предупредил, что наступление начнется за два часа до начала рассвета, то есть в 6.00, без артиллерийской подготовки. Такое решение было принято по ряду соображений. Во-первых, гитлеровцы но имели сплошной обороны, занимали отдельные населенные пункты, а 30-я армия наносила удар на широком фронте и не могла обеспечить достаточно высоких плотностей артиллерийского огня. Во-вторых, резонно было предполагать (да это и подтверждали пленные), что противник не ожидает здесь наступления советских войск, считая их сильно ослабленными в предыдущих тяжелых и кровопролитных оборонительных боях.

В этих условиях атака, под покровом темноты, по белоснежной целине, не предупрежденная артиллерийской подготовкой, обеспечивала внезапность удара.

Возвращались мы к себе в штаб бригады в приподнятом настроении.

- Наконец-то пришел наш час! - взволнованно говорил Н. В. Шаталов. Темной ночкой навалимся на фашиста и будем бить беспощадно.

- Но ночь таит в себе и определенные трудности, - заметил начальник штаба. - Скорость танков в темноте не та, что днем. Командирам машин и механикам-водителям трудно будет обнаруживать препятствия, выдерживать направление атаки и не сбиваться с него...

- Да, этого нельзя сбрасывать со счетов, - согласился я. - Поэтому нам надо засветло провести тщательную рекогносцировку, наметить ориентиры, чтобы не сбиться с пути, не забраться в лощины, забитые снегом.

- Нет, что ни говорите, а ночка поможет нам, - развивал свою мысль Шаталов. - Гитлеровцам нелегко будет определить, сколько у нас танков. А их ведь не ахти как много.

Он был прав. Противник, как было потом подсчитано, имел более чем четырехкратное превосходство в танках. Однако фронтом они были нацелены на Москву, а это облегчало нам наносить по врагу фланговые удары.

Вернувшись на свой КП, я вызвал к себе командира танкового полка и командиров батальонов, замполитов и начальников штабов. К их приезду у меня на карте уже была нанесена обстановка и указана задача бригады.

- Тридцатая армия переходит в наступление, - сказал я собравшимся и по их лицам заметил, как всех обрадовало это сообщение. - Поздравляю вас, товарищи, с этим большим событием!

- А мы тоже? - нетерпеливо спросил командир первого танкового батальона капитан Д. К. Гуменюк.

- Конечно.

- Вот это здорово! - воскликнул майор Я. М. Шестак. Он, командир мотострелкового батальона, совсем недавно повышен в звании.

Сдержаннее ведет себя командир второго танкового батальона капитан Л. М. Моцарский, недавно назначенный на эту должность вместо погибшего капитана А. Н. Ушакова. Но и у него блестят черные глаза, выдавая душевное волнение.

Когда страсти немного улеглись, я изложил задачу, поставленную бригаде. Она должна во взаимодействии с 365-й стрелковой дивизией основными силами нанести удар в направлении Трехденево, Заболотье, Бирево, прорвать оборону противника и перехватить Ленинградское шоссе в районе Ямуги с последующим ударом на Клин.