Девочки.Дневник матери
Девочки.Дневник матери читать книгу онлайн
Фрида Абрамовна Вигдорова (1915–1965) была педагогом, журналистом, писателем, автором книг «Мой класс» (1949) о первых шагах молодой учительницы, трилогии «Дорога в жизнь», «Это мой дом», «Черниговка» (1954–1959) о детском доме и дилогии «Семейное счастье», «Любимая улица» (1962–1964), где с одним из героев она поделилась собственной журналистской судьбой.
Тема воспитания детей, подростков была главной (но не единственной) темой её книг и статей. При жизни Ф. А. вышло несколько сборников её статей, которые, в отличие от книг, никогда потом не переиздавались, так что нынешнее поколение знает Вигдорову-публициста только по её записи 1964 года двух судов над Бродским (на обоих судах она была с начала до конца), которая распространялась в самиздате, попала за границу, побудила к действию целую армию защитников Бродского и в конце концов помогла молодому поэту, приговорённому за «тунеядство» к 5 годам подневольного труда в северной деревне, вернуться в Ленинград через полтора года.
Среди блокнотов с записями Ф. А. особняком стоят её материнские дневники. Они подготовлены к печати дочерью автора А. А. Раскиной и опубликованы в журнале «Семья и школа»: 2010, №№ 8, 9, 10, 11, 12; 2011, №№ 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12.
Кроме того, «Дневник матери» целиком напечатан в сдвоенном номере 9–10 «Семьи и школы» за 2012 год.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
31 марта 47.
Саша:
— Мама, младших сыновей, видно, всегда зовут Иванами. И только очень редко Емелями…
5 апреля 47.
Саша:
— Мама, я слышала, как ты раз сказала, что с детьми жить тяжело. Мне это было неприятно слышать.
(В голосе — упрек.)
7 апреля 47.
Саша распевает странную песню, уверяет, будто сама сочинила ее:
18 апреля 47.
Прочитав у Андерсена, что сын жабы говорит: «Коакс-коакс-брекекекекс», Саша спросила: «Это — по-жабски?»
19 апреля 47.
Саша:
— Папа, почему снег белый?
Шура:
— Потому что Я так хочу.
27 апреля 47.
Саша:
— Мама, вор, немец, разбойник — это одно и то же?
28 апреля 47.
Галя вступила в пионеры. Уже за несколько дней до этого весь дом до Шуры включительно был охвачен безумием: белая кофта! Синяя юбка! Обязательно две косы! Белые ленты!
Легко сказать — две косы, если и одну-то трудно устроить при таком количестве волос. Однако сделали. И кофту сообразили, и юбку. Кроме того, Галя заявила, что все мамы должны написать для вступающих в пионеры характеристики. При этом одна мама была поймана на жульничестве: она написала, будто ее дочка Рита — образец всех добродетелей: послушна, опрятна, правдива, вежлива и т. д. Оказалось, что все это не так. И просто даже — всё наоборот. Всё это Галя рассказывала с волнением и удивлением, потому как хорошо понимала, что я характеристику, полную вымышленных достоинств, не напишу ни при каких обстоятельствах.
Галя взволнованно шагала по комнате, пока я сочиняла такую характеристику:
«У Гали есть много хороших черт в характере. Она очень правдива: я верю каждому ее слову и знаю, что она никогда не обманывает.
Галя отзывчива и добра и всегда поделится всем, что у нее есть.
Галя любит книгу, много читает. Она честно относится к своим обязанностям. За три года ни разу не опоздала в школу и даже во время своей болезни не переставала заниматься.
Однако у Гали много недостатков — и очень серьезных. Она бывает резка и даже груба со взрослыми. На днях она так небрежно, так грубо говорила со своей бабушкой, что я не могу без стыда вспомнить об этом.
Потом, и, по-моему, это тоже очень серьезный недостаток: у Гали нет силы воли, нет твердости в характере, она не умеет преодолевать препятствия. Если ей что-нибудь не удается, она огорчается, сердится и бросает начатое дело».
Галя прочла и молча положила в конверт.
Вернувшись из школы, была очень счастливая. Не сняв пальто, схватила свой форменный передник, отпорола звездочку и прикрепила пионерский значок.
10 мая 47.
На днях к нам пришел папа Аба. Он был очень усталый, прилег на диван и уснул. Саша посидела около него, а потом вдруг вскочила, побежала к своему столику, схватила флажок, ленту, вернулась к папе и стала тихонько помахивать флажком около его лица. Потом лентой, потом снова флажком.
Я спросила:
— Зачем ты это делаешь?
Она ответила:
— Я показываю ему сны.
Саша:
— Мама, муха какая счастливая… Она летать может… А мы нет…
Саша:
— Мама, от петуха, так же, как и от козла, пользы нет никакой?
В день рождения Сашу повели на Никитский бульвар сниматься: там уже ждала Соня Лаписова [28] с Петрушей и фотоаппаратом.
22 мая 47.
Я прихожу домой замученная и голодная.
— Хочу есть! — говорю я.
— Тетя Анися! — вопит Саша. — Мама хочет есть, дайте ей обедать!
— Вот ты и дай, — отвечает Анисья Матвеевна. — Ты дочка.
— А вы — помогательница! — возражает Саша, которой, к счастью, еще неизвестны дурацкие слова «домработница», «прислуга». [Как мы видим, няню Нюру сменила Анисья Матвеевна. Домашние работницы менялись часто. Обычно это были женщины, бежавшие из колхозов от голода. Устроившись и оглядевшись, они, бывало, находили работу, где давали общежитие, или — очень частый случай у нас — выходили замуж. — А. Р.]
Саша пробует слова на вкус:
— Снегирь… — шепчет она. — Снегирь… А детки его — снегирьки, снегирятки, снегурки… Дочка снегиря — снегурка… Снегурочка…
23 мая 47.
— Саша, папа работает — не бегай!
— Саша, папа работает — не стучи!
— Оставь мяч! Папа работает!
— Папа работает — не топай!
Саша, робко:
— А дышать мне можно?
Саша:
— Мама, милая, как я тебя люблю, как обожаю… Какая ты моя радость… Я так тебя люблю, что и рассказать нельзя… Я тебя очень, очень-очень-очень-очень-очень обожаю-обожаю-обожаю! Обожаю!
И замолкает, пораженная, понимая, что слова они, в сущности, бессильны и сколько ни произноси, ничего ими не выразишь.
11 июня мы переехали на дачу.
Саша:
— Мама, смотри, какую Галя устроила сегодня обманию: вышла за калитку и кричит: «Мама приехала!» Я побежала, а тебя нет, а Галя стала дразниться: «Оглядка, соленая пятка!»
— Мама, Галя всё дразнится… Я всё думаю — как бы мне ей ответить? Я буду кричать: «Галка-палка-кишка — никому не нужна!»
Саша:
— Мама, дорогая, я тебя никогда не покину!
Говорит это почти со слезами. Что она имеет в виду — для меня темно.
18 июня 47.
Возвратилась домой поздно, нашла Сашу уже в кровати.
— Мама, присядь ко мне, я тебя поцелую. Ты Галю уже видела?
— Да.
— Она тебя поцеловала?
— Нет.
— А обняла?
— Нет.
— Вот видишь.
Пауза — и потом:
— Мама, кого ты больше любишь — меня или Галю?
— Одинаково.
Саша, уныло:
— Мама, ну люби меня больше, хотя бы вот на сто-о-о-лечко!
Галя занимается английским. Иногда силится обращаться ко мне по-английски.
На днях Галя встретила меня и по дороге с возмущением рассказывала:
— Знаешь, я решила со Славой не водиться. Ты подумай, какой он. Я ему говорю, что дружу с Шуриком, а он презрительно спрашивает: «Это сын молочницы?» — Я говорю: «Да!» А он насмешливо засвистел. По-моему, это гадость.
— Может, он не насмешливо засвистел, а просто так? — робко говорю я.
— Нет, я уж знаю, как он свистел. По-моему, это просто отвратительно.
11 июля 47. Дача.
Вчера Галя ходила вместе с Севой и Никой [Севина мама. — А. Р.] в лес. Ушла в 8 утра, вернулась в 4 дня — смертельно усталая и голодная: они, оказывается, долго блуждали, не могли найти дорогу, переходили какую-то речку вброд и совсем заплутались.
— Но, — сказала Галя, — зато у меня есть о чем написать: как я гуляла, как заблудилась, как нашлась, как собирала ягоды и цветы.
— Цветы-то совсем увяли, — сказала я.
— А их надо поставить в свежую воду, — ответила Галя. — Это для них будет то же самое, что искусственное дыхание для не совсем мертвого человека.
