Жизнь поэта

* * *

Здесь уместно заметить, что Пушкин вовсе не давал, как писал об этом Нессельроде Инзову, торжественного обещания навсегда отречься от своих «заблуждений».

Историк П. И. Бартенев писал, что, узнав о грозящей ему опасности, Пушкин пришел к Карамзину с просьбой о помощи и со слезами на глазах выслушивал его дружеские упреки и наставления.

- Можете ли вы, - спросил его Карамзин, - по крайней мере обещать мне, что в продолжение года ничего не напишете противного правительству? Иначе я выйду лжецом, прося за вас и говоря о вашем раскаянии...

Пушкин дал слово и сдержал его: оказавшись в южной ссылке, он лишь в 1821 году послал в Петербург, без подписи, стихотворение «Кинжал».

* * *

6 мая 1820 года Пушкин выехал из Петербурга. На проезд ему выдали 1000 рублей ассигнациями. Его провожали до Царского Села А. А. Дельвиг и П. Л. Яковлев.

Никто из них, конечно, не предполагал, что изгнание будет длиться шесть с половиной лет. Но сам Пушкин, даже при этих трагических обстоятельствах, счастлив был вырваться из опостылевшего Петербурга - не в Сибирь, не в Соловки, а на благодатный юг.

Случайно оказавшись в середине мая на одной из станций между Черниговом и Могилевом , И. И. Пущин узнал от смотрителя, что накануне на этой станции был поэт Пушкин, проездом из Петербурга в Екатеринослав. Ехал он на перекладной, в красной русской рубашке, в опояске, в поярковой шляпе...

Уже после высылки Пушкина в сентябрьском номере журнала «Сын отечества» появился написанный им на юге эпилог «Руслана и Людмилы» и вслед за ним стихотворение Ф. Н. Гл инки «К Пушкину» - своего рода публичное выражение сочувствия ссыльному поэту и осуждение его гонителей:

О Пушкин, Пушкин! кто тебя

Учил пленять в стихах чудесных?

Какой из жителей небесных,

Тебя младенцем полюбя,

Лелея, баял в колыбели?

. . . . . . . . . . . . .

Судьбы и времени седого

Не бойся, молодой певец!

Следы исчезнут поколений,

Но жив талант, бессмертен гений!..

Пушкин, оказавшись на юге, имел все основания благодарить Глинку за ту большую роль, какую он сыграл в его судьбе: благодаря Глинке было прекращено Милорадовичем секретное дознание о Пушкине.

Он ответил ему стихотворением «Ф. Н. Глинке» и послал его брату Льву при письме: «Покажи их Глинке, обними его за меня и скажи ему, что он все-таки почтеннейший человек здешнего мира».

Пушкин писал своему другу:

Когда средь оргий жизни шумной

Меня постигнул остракизм,

Увидел я толпы безумной

Презренный, робкий эгоизм.

Без слез оставил я с досадой

Венки пиров и блеск Афин,

Но голос твой мне был отрадой,

Великодушный гражданин!

Пускай судьба определила

Гоненья грозные мне вновь,

Пускай мне дружба изменила,

Как изменяла мне любовь,

В моем изгнанье позабуду

Несправедливость их обид:

Они ничтожны - если буду

Тобой оправдан, Аристид.

ГЛАВА ПЯТАЯ 

КАВКАЗ, КРЫМ, КИШИНЕВ, КАМЕНКА 

1820-1821 

Мимо полуденных берегов Тавриды

Прекрасны вы, брега Тавриды, 

Когда вас видишь с корабля 

При свете утренней Киприды, 

Как вас впервой увидел я...

А. С. Пушкин. «Отрывки из путешествия Онегина»

Пушкин направлялся в Екатеринослав, на службу к генералу И. Н. Инзову. По поручению начальства вез депешу о назначении его наместником Бессарабии. «Он приедет к вам курьером», - сообщали Инзову в препроводительном письме.

Несмотря на раннюю весну, было жарко, и «курьер» со столь важным документом ехал на перекладных в красной рубашке с опояском, в поярковой шляпе.

Высылка Пушкина была неожиданной для многих даже близких ему друзей. «Растолкуй мне историю Пушкина», - писал П. А. Вяземский из Варшавы А. И. Тургеневу. «Зачем и с кем поехал молодой Пушкин в Крым?» - запрашивал московский почт-директор А. Я. Булгаков своего, жившего в Петербурге, брата К. Я. Булгакова.

Н. М. Карамзин сообщал Вяземскому в Варшаву, что Пушкин «благополучно поехал в Крым месяцев на пять», и добавил: «Если Пушкин и теперь не исправится, то будет чертом еще до отбытия своего в ад. Увидим, какой эпилог напишет он к своей поэме».

Пушкин пробыл, однако, на юге России не пять месяцев, а почти пять лет. Служба явилась для него многолетним изгнанием...

* * *

В Екатеринославе Пушкин поселился на окраине, в живописной местности, в небольшой лачуге на берегу Днепра. Все было в цвету. Поэт бродил по лесу среди вековых деревьев, катался на лодке.

* * *

Однажды, после купанья, Пушкин заболел горячкою. В те дни, направляясь на кавказские минеральные воды, в Екатеринославе остановился генерал Н. Н. Раевский с двумя дочерьми-подростками, Марией и Софьей, и младшим сыном, царскосельским гусаром Николаем, с которым Пушкин дружил с лицейских лет.

Генерал Раевский навестил Пушкина в его хате. Небритый, бледный и худой, беспомощный, лежал он на дощатой скамейке. Визит дорогого гостя очень обрадовал Пушкина и был весьма кстати. Раевский тут же пригласил врача. Осмотрев Пушкина и увидев на столе листы бумаги, врач спросил:

- Чем вы тут занимаетесь?

- Пишу стихи, - ответил Пушкин.

- Нашли время и место... Напейтесь на ночь чего-нибудь теплого, укутайтесь потеплее - поправитесь...

Пушкин прислушался к совету врача и уже на другое утро появился у Раевских. За обедом был весел, без умолку говорил с сыном и дочерьми Раевского и через несколько дней, с разрешения Инзова, отправился с Раевскими на Кавказ и в Крым.

Выехали из Екатеринослава ранним утром 28 мая в трех каретах. Дочерей Раевского сопровождали: англичанка, няня и девушки-компаньонки. Через два дня приблизились к Азовскому морю. Все вышли из экипажей. Юная Мария начала шалить, бегать за волной, догонять ее, а догнав, убегала. как только волна настигала ее.

Пушкин шел следом, и вряд ли она могла себе представить, что скоро, в первой же главе «Евгения Онегина», появится строфа, увековечившая ее детскую шалость...

На другой день приехали в Таганрог.

Как сплетаются иногда человеческие судьбы! В Таганроге Пушкин поселился с Раевским у градоначальника П. А. Папкова, в том самом доме на бывшей Греческой (ныне улице III Интернационала), 40, где, пять лет спустя, остановился и навсегда ушел из жизни император Александр I.

* * *

Из Таганрога путь Раевских лежал на Ростов. Проехали Нахичевань, ночевали в станице Аксай и дальше отправились на шлюпке по Дону. В приазовских вольных степях, как известно, началось казацко-крестьянское восстание Степана Разина, и здесь Пушкин знакомился с жизнью донского казачества, с преданиями понизовской вольницы, слушал песни о Разине, которого считал «единственным поэтическим лицом русской истории». В галерее старинного Старочеркасского войскового собора увидел цепи, в которые, по преданию, Разин был закован.